Мария Метлицкая - Испытание медными трубами (сборник)
– Тогда попробуйте поехать туда. Поскандальте. Пригрозите. Вызовите администрацию. Может, удастся вернуть деньги. Хотя я в это мало верю. Вряд ли. Но попробовать надо. – Она опять вздохнула и добавила: – Мне вас очень жаль. Если ничего не получится, приезжайте к нам. Повесим ее как брак. Может быть, купит кто-нибудь из портных, меховщиков – на воротники или там на отделку. Выбрать-то что-то можно. Но это все за копейки, сами понимаете.
Лена кивнула:
– Спасибо вам!
– Найдете меня в зале, чтобы еще раз в очереди не стоять, – сказала Шемаханская царица.
– Это директор? – спросила Лена у приемщицы, запихивая шубу обратно в пакет.
– Хозяйка, – строго ответила товаровед.
Лена поднялась по ступенькам и вышла на свет божий. Села на лавочку и рассмеялась – все правильно. По-другому и не могло быть. Бог не Тимошка. Она поехала на рынок. На том месте, где она покупала шубу, бойко торговали трусами и носками. Лена спросила, где торговцы мехами. Продавец ответила, что куда-то съехали – то ли аренду не потянули, то ли место бойчее нашли.
– Да проблемы у них какие-то были, – крикнула девочка с соседнего прилавка.
– Ясно, – вздохнула Лена и улыбнулась. Она вышла из павильона и, оглянувшись, чтобы охранник не увидел и не принял ее за террористку, оставила пакет с шубой у входа. Потом подумала, что кто-нибудь из хитроумных продавцов может продать шубу еще раз ни в чем не повинному человеку. Она подхватила пакет и пошла к метро. «Скажу Сереже правду, – подумала она. – А эту дурацкую шубу разрежу на кусочки и выкину в помойку». Ей стало легче, и она поехала домой. Дома она засунула пакет с шубой на антресоль – до поры.
Как назло, через три дня ударили морозы. И конечно, муж поинтересовался, почему Лена не носит шубу. Лена рассказала всю правду – ну, почти всю: что ее смутили треск и ломкость меха, что она поехала к меховщику, и он подтвердил брак. Что дальше она поехала на рынок и никого не нашла.
Сережа слушал ее молча, и на скулах у него играли желваки.
– Сволочи, – сказал он и вышел из комнаты.
Лена с облегчением вздохнула. Одну ложь она прикрыла. А ночью ей приснилась Таня Лосева. Она вертелась в Лениной шубе перед зеркалом, и поверх воротника было надето аметистовое колье.
– Мне идет? – кокетливо спрашивала Таня.
Лена проснулась в холодном поту и сняла с себя абсолютно мокрую ночную рубашку. «Все продолжается, – подумала она. – И вряд ли когда-нибудь кончится. Надо скорее что-то решать с этими деньгами. Как можно скорее».
Ей казалось, что тогда ее отпустит – хотя бы немного.
А в середине февраля позвонила Жанка и что-то прохрипела в трубку – Лена не сразу поняла.
– Что-то случилось? – встревожилась Лена.
– Приезжай, – коротко бросила Жанка.
Через час Лена стояла под Жанкиной дверью. Та долго не открывала, а когда открыла… Лена покачнулась и прислонилась к дверному косяку.
Жанку невозможно было узнать. Тощая, бледная до синевы, с чернотой под глазами, со спутанными волосами, в застиранной старой ночнушке и босиком. Она молча прошла в комнату, легла на диван и отвернулась к стене.
– Что, Жаннуль, что случилось? – совсем растерялась Лена.
На любовную драму не похоже – Жанка, как Лене казалось, достаточно легко переживала такие истории.
Она села на край дивана и взяла Жанку за руку. Та резко повернулась к ней, с глазами, полными слез.
– Все плохо, Леночка! Все просто ужасно, – зашептала она, сильно сжимая Ленину руку. – У меня онкология, Ленка. Третья стадия. Надежд никаких. Практически никаких. – Она замолчала и посмотрела перед собой. – Здесь браться не хотят. Считают, что поздно. В Мюнхене есть клиника. Я с ними связалась. Говорят, что можно пробовать. Шанс невелик, но есть. Только надо срочно. А это такие деньги! Я всем своим мужикам позвонила. Все – в отказку. У каждого весомые причины. Один предложил десять штук евро, но это капля в море, понимаешь? Продать квартиру? А если я останусь жива? Где мне жить, инвалиду? – И Жанка завыла, по-бабьи, в голос.
– Подожди! – остановила ее Лена. – Подожди, слышишь! – И она затрясла Жанку за плечи. – Жан, остановись, ну, на минуту! Прошу тебя!
Жанка вырывалась и продолжала голосить.
– У меня есть деньги! – закричала Лена. – Слышишь, есть! – Лена кричала в голос. – Остановись, уймись, ради бога! Сколько нужно? Назови!
Жанка замолчала и посмотрела на Лену.
– Какие у тебя деньги, господи! – тихо сказала она. – Смех и грех.
– Сколько нужно? – сурово спросила Лена.
Жанка посмотрела на нее с усмешкой:
– Это не деньги, Лен. Это деньжищи. Откуда они у тебя могут быть?
– Наследство получила, – объяснила Лена.
– Мама с папой корову продали? Или козу? – зло усмехнулась Жанка.
– Нет, – спокойно ответила Лена. Не обижаться же на Жанку в таком состоянии. – Бабка оставила. А Элла, ее падчерица, дачу в Кратове продала. И половину отдала мне. Такое вот благородство неожиданное, – объяснила Лена.
Жанка молча уставилась на Лену.
– Ну, называй сумму, идиотка! – повторила Лена.
Жанка опустила глаза и еле слышно произнесла цифру.
– Есть! – закричала Лена. – Есть все до копеечки! И еще на билет останется! На бизнес-класс!
– Остроумная ты моя! – тихо сказала Жанка и вышла из комнаты. Лена пошла за ней. Жанка стояла на темной кухне, обняв себя за плечи, прислонившись лбом к холодному стеклу.
Лена подошла сзади и обняла подругу. Так они простояли долго – время словно остановилось. Стояли, обнявшись, и тихо всхлипывали.
– А как я тебе их отдам? – спросила Жанка.
Лена покачала головой:
– Даже не думай об этом. И вообще, давай приберемся, пожарим картошечки и закажем билеты в Мюнхен. У тебя, надеюсь, все бумаги и выписки готовы?
Жанка кивнула и уткнулась Лене в плечо.
Через час они ели картошку с квашеной капустой и запивали всю эту вкусноту томатным соком. Потом Жанка пошла в душ, а Лена постелила ей свежую постель. Конечно, домой она не поехала. Пока Жанка была в душе, позвонила мужу и прошептала, что у Жанки беда. Большая беда.
Спать легли вместе – второго спального места у Жанки не было. Можно, конечно, было бросить на пол подушки и устроиться там, но Лена испугалась, что Жанка может обидеться и, не дай бог, подумает, что Лена ею брезгует. Она тихонечко обняла Жанку, и они опять заплакали. Лена гладила Жанку по волосам – как маленькую дочку, и шептала всякие нежные и смешные слова. Потом они смеялись, вспоминали какие-то веселые школьные истории, опять плакали, и Жанка прижималась к Лене, как к матери или ребенку.
Наутро сварили крепкий кофе, и Лена поджарила из остатков сухого батона сладкие гренки – как любила Жанка. Та ела с аппетитом, и Лена с надеждой подумала, что так, с искренним и явным удовольствием, не может есть тяжело больной человек. Она смотрела на жующую Жанку, и сердце сжималось от жалости и нежности. Потом четко расписали план действий: заказать билеты, палату, уточнить сроки – и Лена помчалась домой.
