Айи Арма - Осколки
Низким басом прогудела паромная сирена. Грузовик Скидо полз вперед, пока не уткнулся в задний бампер последней машины. Скидо по пояс высунулся из кабины и начал что-то орать. Шофером машины, в которую уткнулся грузовик Скидо, оказался здоровяк, кричавший на него у причала. Он трясся от хохота и не сделал даже попытки продвинуть свой грузовик. Тогда Скидо подал машину назад, а потом, вместо того чтобы совсем съехать с парома, тормознул и рванулся вперед. Ударив машину здоровяка, он чуть-чуть подтолкнул ее и отвоевал еще немного пространства. Но все равно задние колеса его грузовика стояли на причале. Послышался второй гудок, и паром мощно содрогнулся.
— Они не могут так отчалить, — бормотала Хуана, — не могут.
Паром начал отваливать. Движение было медленным, почти незаметным. Грузовик Скидо не шелохнулся — его передние колеса проворачивались, а задние незыблемо стояли на причале. Паром пошел быстрее, выскользнул из-под передних колес, и грузовик на бесконечно долгое мгновение завис в воздухе. Настала мертвая тишина, а Скидо попытался выпрыгнуть из кабины. Он и выпрыгнул, но в этот момент грузовик ожил, передние колеса описали плавную дугу, тяжело груженная машина перевернулась и накрыла водителя; вода глухо чавкнула и сомкнулась. От неглубокой воронки расширяющимися кругами побежали волны, а в центре стали лопаться воздушные пузыри — сначала большие и торопливые, потом все меньше, ленивей, и наконец вода вспухла кровавым холмиком, который тут же начал расплываться и выцветать.
Два человека бросились в воду. Подплыв к тому месту, где вспух кровавый холм, они нырнули, потом еще раз, еще, и в третий раз их не было довольно долго, и над рекой повисла напряженная тишина, а потом их головы снова показались над водой, и они поплыли к берегу, но Скидо с ними не было.
— Поехали, — сказал Баако.
— Куда? — спросила Хуана.
— В город. Хотел бы я знать, кто за это ответит.
Он развернулся. С реки подул ветер, концы женских платков и кенте затрепыхались, придавая перешептывающимся людям странно расплывчатый, потерянный вид. Баако осторожно ехал по неровной дороге, а на въезде в город спросил у полицейского, где живет главный начальник. Полицейский указал им направление, и вскоре они увидели вывеску:
УПРАВЛЕНИЕ КОММУНАЛЬНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА. РЕЗИДЕНЦИЯ ИНЖЕНЕРА
Две другие машины ехали вслед за Баако, и, когда они остановились у коттеджа, инженер пригласил их войти, жестом предложил садиться, а сам опустился на большой мягкий диван. Человек, особенно рьяно ругавший полицейского, заговорил первым.
— Мы приехали рассказать вам о происшествии на переправе, — внушительно объявил он.
— Как, опять? — спросил инженер равнодушно. — Вот идиоты.
— Дело серьезное, — вставил Баако.
— Разумеется, разумеется, — сейчас же согласился инженер. Он внимательно оглядел отутюженную складку на своих белых шортах, потом сощелкнул с них что-то невидимое — то ли ниточку, то ли пылинку. — У нас тут несерьезных дел не бывает. Они же как звери. Обдумывать свои действия они не могут.
У открытой двери появился полицейский — тот самый, который был на переправе; постучавшись, он вытянулся и застыл, дожидаясь, когда инженер обратит на него внимание; тот глянул на него и приказал ему войти.
— Рапорт, сэр. Происшествие, — сказал полицейский.
— Ну-ну, Идриссу, что там случилось?
— Затор, сэр. Грузовик, сэр.
— Ладно, Идриссу, — сказал инженер. — Завтра вытянем.
— Человек, сэр. Помер, сэр.
— Что?
— Человек, сэр. Погиб, сэр.
— Понятно. Можешь идти.
Полицейский вышел. Баако встал и подал руку Хуане.
— Да вы посидите, — сказал инженер.
— Я думал, мы пойдем туда, — сказал Баако.
— Пойдем? Куда? — спросил инженер.
— К реке, конечно. Мертвый…
— Да-да, мертвый. — Инженер, увидев, что Баако сел, успокоенно откинулся на спинку дивана. — Сейчас ничего нельзя сделать. Я должен послать за трактором. Завтра утром мы вытащим грузовик и отправим тело в Кумаси для вскрытия. А сейчас что же сделаешь?
— Но мы должны…
Инженер пропустил его слова мимо ушей и, оглядев всех присутствующих, сказал:
— Вы должны были сразу прийти ко мне. Тогда бы вы не попали в это столпотворение. Я дам вам спецпропуска. Завтра полиция получит строгое предписание пропустить вас в первую очередь.
Баако вдруг понял, что они с инженером в упор смотрят друг на друга.
— Этого можно было избежать, — сказал он.
— Чего можно было избежать? — спросил инженер, неприязненно улыбаясь.
— Гибели человека, — ответил Баако.
— Каким образом?
— Если подъезд к причалу огородить и пропускать машины по одной…
— А кто их всех заставлял рваться на шестнадцатичасовой паром? Могли подождать до утра.
— И потерять целый день.
— Да, и потерять один день.
— Утонувший шофер говорил, что он ждал три дня.
— Подождал бы еще один — и был бы жив. Куда им, собственно говоря, спешить?
— Он вез на север продовольствие, — сказал Баако. Все промолчали. — Неужели нельзя наладить круглосуточную переправу? Тут ведь достаточно интенсивное движение.
— Мы получаем горючее три раза в неделю. Его хватает только на дневную работу, — твердо ответил инженер.
— Это вы так решили?
— Таковы Всеобщие правила эксплуатации механизмов.
— Но это же бессмыслица! Разве нельзя добиться изменения графика?
Инженер смотрел на Баако и дергал кадыком, словно старался проглотить застрявшую в горле кость.
— Послушайте, приятель, — наконец сказал он. — Я уже встречал парочку умников вроде вас. Они тоже утверждали, что знают мою работу лучше меня. Так вот, могу вам сказать — я проработал в УКС двадцать три года. Не лез вперед, не суетился — и занимаю теперь приличный пост. Понятно? — Он поднялся с дивана, и четверо посетителей тоже встали. — Так сколько всего машин, четыре?
— Три, — сказал один из мужчин, приехавших вместе с Баако.
Инженер вынул три пропуска и размашисто написал на них «спецочередность». Протягивая третий пропуск Баако, он поглядел ему в глаза и проговорил: — Есть только один способ избавиться от всего этого. Так чего же вы здесь сидите?
Двое других мужчин нервно посмеивались, пока не подошли к гостинице.
В номер сквозь противомоскитные сетки на окнах задувал вечерний ветерок. Коридорный постучался в дверь и спросил:
— Когда господина и госпожу разбудить? Я приду разбудить, когда они скажут.
— Спасибо, нас не надо будить. Мы проснемся сами, — ответил Баако — очень странно, на взгляд коридорного. Он пожелал им спокойной ночи и бесшумно, словно призрак, удалился.
Когда они вошли в ванную, Хуана разделась и, став под душ, чуть-чуть открутила кран, так что вода потекла медленными, ленивыми струйками. Баако прислонился к двери и рассеянно смотрел на Хуану, думая о чем-то своем. Потом он сообразил, что надо раздеться, но непрошеные воспоминания одолевали его, и он никак не мог избавиться от оцепенения.
— Баако!
Попавшая ей в рот вода сделала ее голос звонко журчащим, и этот чистый звук вернул его к действительности.
— Иди ко мне.
Она посторонилась, чтобы пустить его под душ, и полностью открыла кран, и на миг у него перехватило дыхание. Он привлек ее к себе, под льющуюся воду, и сколько-то времени стоял к ней вплотную, молча, а потом отступил и, не думая ни о чем, долго смотрел на нее. Она намылила его, и он смыл пену, и, нагнувшись, дотронулся руками до ее щиколоток, и, легко касаясь пальцами влажной кожи, медленно поднял руки, а когда его ладони оказались на уровне ее шеи, она, повинуясь его легкому движению, прильнула к нему, и он поцеловал ее, а потом, дотянувшись до полотенец, набросил одно из них ей на плечи.
Прохладный ветерок, предвещающий дождь, наполнял комнату свежим ароматом созревших манговых плодов и тонкой сухой пылью, а чуть влажные простыни казались теплыми и приятно успокаивали кожу.
Они оба не спали. Он слышал ее дыхание, оно было легким и свободным, но временами тяжелый вздох вырывался из ее груди, и тогда она чуть сильнее сжимала его руку. Он бездумно смотрел вверх на пятно света от керосинового фонаря с прикрученным фитилем, и ему казалось, что это освещенное закатным солнцем окно, которое паук оплел черной паутиной. Хуана теперь дышала глубоко и ровно, как дышат спящие.
Баако встал и бесшумно оделся. На улице моросило, но это был скорее очень плотный туман, чем дождь. Шагая по толстому слою слежавшейся пыли под манговыми деревьями, Баако вышел на дорогу и свернул к реке. Он шел медленно и чувствовал, что его лицо покрывается мелкими капельками влаги. А спину холодил понемногу подсыхающий пот.
В полумиле от него, у переправы, беспокойно мигали огоньки керосиновых фонарей. Сзади послышались шаги, и, оглянувшись, он увидел Хуану. Они взялись за руки и пошли к реке.
