Эдмундо Пас Сольдан - Бред Тьюринга
Порой ему хочется вновь стать примерным сыном, появиться в дверях, сказать родителям, что вернулся, и броситься к ним в объятия. Сказать, что шалости остались в прошлом и он будет помогать им и поддерживать в старости. Несмотря на то что он уже вступил во взрослую жизнь, для отца с матерью он по-прежнему остается ребенком. Но он интуитивно чувствует, что возвращение невозможно: если ты раз и навсегда выбрал свой путь, который считаешь верным, единственное, что тебе остается, – это продолжать его, что бы ни случилось, даже если ты когда-либо возвратишься домой. Его цели и возможность спокойно жить в кругу семьи несовместимы.
В эти дни Кандинский много времени проводит в "Портале реальности", Интернет-кафе, находящемся в квартале богемы. Его внимание привлекает девушка, у которой вместо правой руки металлический протез. Издали Кандинский наблюдает, как изящно она поднимает стеклянный бокал, листает страницы своей записной книжки, нажимает на клавиши… Рука ее полностью и безропотно подчиняется командам мозга. У девушки круглое невыразительное лицо и плоская фигура, но Кандинский увлечен ею, возможно, из-за необычной руки. Он хотел бы также быть связанным со своим компьютером: программировать секретные коды без использования клавиатуры. Он предлагает девушке встречаться. Она отказывается. "Возможно, из-за робости, – думает он. – Нужно терпение".
Кафе часто посещают молодые люди с тугими кошельками. Они смотрят на окружающих свысока. Кандинскому не составляет никакого труда поставить их на место, обыграв в какую-нибудь новую компьютерную игру. Скоро он снова взломает пару личных счетов и переведет деньги на свой, открытый на его имя. Снимет деньги, закроет счет и скроется сам. Снимет за городом небольшую квартирку и купит компьютер типа IBM.
И вот уже все готово для осуществления его плана.
Чтобы набрать людей, Кандинский часами сидит в Плейграунде. Заходит в район анархистов, где на площади и в многочисленных кафе собираются люди, недовольные политикой действующего правительства Плейграунда. Кандинский подозревает, что недовольство аватаров совпадает с истинными чувствами их создателей. Конечно, это не всегда так: порой анархистского толка аватар принадлежит какому-нибудь слабаку, а аватар-революционер – человеку из администрации президента. Но откуда-то надо начинать.
Позже ему приходит мысль, что не следует совмещать два разных мира, по крайней мере пока. Почему бы не подвигнуть аватаров на восстание против правительства Плейграунда? Виртуальный мир предоставит ему практический опыт, который потом очень пригодится в мире реальном.
На площади, раскрашенной в ярко-оранжевый и красный цвета, неподалеку от источника с неоново-желтой водой, Кандинский под именем BoVe (он назвал свой аватар в честь французского крестьянина, в одиночку осуществившего нападение на "Макдоналдс" в знак протеста против глобализации) вербует двух аватаров: один – в человеческом обличье, а другой – с телом тигра и головой единорога (цифровые существа Плейграунда часто могут сочетать голову какого-нибудь сказочного животного или знаменитости с телом другого животного или человека: горгона с телом Рональдо или гидра с лицом Бритни Спирс). Тот, кто первым начал создавать подобные цифровые существа, был хорошим художником-графиком и любил всякую мистику. Многое из таких существ Плейграунда запатентованы и имеют самый невероятный облик.
Однажды ночью аватары пишут революционные лозунги в местах, где размещены рекламы фирм "Сони" "Нокия", "Беннетон", "Кока-Кола", "Найк". Каждый раз они рисуют знак своей группировки, названной "Созидание" (большая буква С вместо А в значке @). Преследуемые полицией, они разбегаются по улицам анархистского района и наконец находят укрытие в доме одного из университетских профессоров; один из повстанцев неловко споткнулся, перепрыгивая через живую изгородь; он был тут же схвачен полицией Плейграунда и отправлен в Торреон – мрачную башню, куда на неопределенное время заключали злостных нарушителей режима.
Известие об атаке прозвучало на Радио Свободы, одном из немногочисленных средств массовой информации, которое еще не заставило замолчать правительство Плейграунда. Сплетни и пересуды невероятно раздули масштаб акции "Созидания". В Плейграунде появилась легенда о доблестном BoVe.
В одиночестве, в своем скромном тайном жилище (письменный стол, компьютер, черно-белый телевизор, музыкальный центр, одеяло, расстеленное на полу), Кандинский обдумывает план дальнейших действий. В одной из газет он читает о том, что правительство Монтенегро передало управление электроэнергией в руки итало-американского концерна "Глобалюкс".
Глава 8
На свой страх и риск ты снова обедаешь в столовой Тайной палаты: супы похожи на клейстер (во всяком случае, на вид), на столовых приборах – жирные пятна, мясо жесткое, жилистое… Сколько раз ты говорил себе, что никогда больше сюда не придешь; с наступлением обеденного времени ты, словно молитву, твердил, что в этот раз ты будешь обедать дома, с Рут и Флавией, как делал это раньше (после обеда – немного новостей по телевизору, затем – получасовой послеобеденный сон, – вот такая, не лишенная приятности, рутина семейной жизни). Но потом ты всегда находил какой-нибудь предлог для того, чтобы прийти домой только поздно ночью. В качестве небольшой компенсации в течение дня ты посылаешь на электронный адрес дочери какую-нибудь интересную фотографию или короткий, секунд на тридцать, видеоролик.
Ты сидишь один за столиком в самом дальнем углу столовой, раздумывая о другом закодированном сообщении, полученном сегодня утром; к тебе подходят Баэс и Сантана, в руках у них пластиковые подносы с едой.
– Мы можем присесть, профессор?
Ты пытаешься уловить в их голосах насмешку или сарказм. С удовлетворением отмечаешь, что они настроены серьезно; несмотря на это, ты обеспокоен и встревожен: ты уже практически расшифровал сообщение, и все указывает на то, что тебя снова оскорбили: "Преступник, убийца: твои руки в крови". Твое хорошее воспитание когда-нибудь сослужит тебе плохую службу.
Ты закрываешь папку и поднимаешь глаза на своих молодых коллег: один – блондин, другой – смуглый брюнет, но они смотрятся как стороны одной монеты. Черные брюки, белая рубашка, галстук. Альберт любил проявления индивидуальности и разрешал сотрудникам приходить на работу в любой одежде; Рамирес-Грэм, словно какой-нибудь директор интерната, сразу установил четкие правила относительно внешнего вида сотрудников. И тебе кажется, что одежда на многое влияет: под руководством Альберта в Рио-Фугитиво появлялись новые гении криптоанализа, а при теперешнем начальнике всех причесывают под одну гребенку (видимо, под влиянием книги "Три мушкетера" он считает, что триумф одного – это триумф остальных), и нет никого, кто выделялся бы из толпы посредственностей.
– Шеф рвет и мечет, – говорит один из них, откусывая гамбургер.
– Не он один, – говорит другой, лысеющий блондин. – "Сопротивление" по-настоящему унизило правительство.
– И Монтенегро ищет виноватых. Или его правительство, что, в общем, одно и то же. Хотя, кто знает, возможно, Монтенегро – марионетка в руках своего окружения. Своей семьи. Своей жены. Даже если он надумает умереть, они будут искусственно поддерживать его жизнь до окончания срока правления.
– Очевидно, мы для них – козлы отпущения.
– Он думает, что мы волшебники.
– И должны перехватывать все сообщения по всей стране.
– И понимать их.
– Я всегда говорил, что старые методы дают лучшие результаты. К примеру, поиск компрометирующих документов в мусорных баках.
– Чертово "Сопротивление". У ребят более мощные компьютеры, чем наши. А это значит, что мы практически бессильны.
– Это значит, что следующий президент выставит нас всех в один момент. Если им будет какой-нибудь радикальный кокаиновый лидер, то именно так и будет.
– И поэтому, профессор, мы вам завидуем.
– Искренне завидуем.
Они говорят громко, с набитыми ртами. Это нарушители спокойствия. Их восхождение по карьерной лестнице было таким быстрым благодаря привычке повсюду следовать за Рамиресом-Грэмом. Вернее, им даже не нужно было "восходить": они и так начали с самых верхов. А Альберт даже не принял бы их на работу…
– Мы хотели бы жить в ваше время, – понижая голос, говорит Баэс. И говорит искренне.
– Это был золотой век, – восхищенно подхватывает Сантана.
– И нам интересно послушать вас, – продолжает уже во весь голос Баэс. – Что вы повидали на своем веку.
– Вы – часть истории. А вот мы – уже нет.
– Если не произойдет чуда.
– И нам удастся поймать Кандинского.
– Этого сукина сына.
– Говорят, ему нет и двадцати лет.
