Андрей Панов - Разящий крест
– Ты его... совсем? – Даниле стало не по себе от вида окровавленного однокурсника.
– Да не знаю я! Гущин где?
– Сейчас... Его нельзя так оставлять! – с отчаянием в голосе крикнул Данила и растерянно махнул в сторону Андрея. – Он нас знает – сдаст всех под чистyю!.. Б...!
Гусляр выхватил пистолет и сразу же, боясь передумать, два раза выпалил в Коржакова. Тот дёрнулся и упал на спину, раскинув руки.
– Твою мать! – вскричал Савва, выскакивая из машины.
– Мишка! – Данила указал на арку, откуда выбежал Гущин, стреляя наугад себе за спину.
Васильев прыгнул обратно за руль, Гусельников – на переднее сиденье и, высунувшись из окна, начал палить по бегущим следом за их товарищем полицейским. Его поддержал Грачёв через открытую дверь. Преследователи отступили в арку и продолжили стрельбу оттуда. Несколько пуль попало в «Ладу», повредив задний бампер.
Мишка не добежал до раскрытой двери всего несколько шагов: вдруг изогнувшись, рухнул лицом в асфальт.
– Чёрт! У-у! – закричал Данила. – Гони, Савка! У меня патроны кончились.
– А Мишка?
– Хочешь, чтоб мы все здесь остались? Гони!
Машина рванула с места – Грачёв чудом успел захлопнуть дверцу перед въездом в узкую арку, – и скрылась за поворотом. Во дворе в нескольких шагах друг от друга остались лежать двое непримиримых врагов – школьный мальчик для битья и его мучитель, христианин и атеист, которых судьба снова свела вместе таким странным образом.
Август 2047 года. Россия, Воронежская область, село Старая Хворостань
На «Ладе» друзья проехали не далеко – спустившись в частный сектор ближе к набережной, они бросили машину во дворе заброшенного дома, облили бензином и подожгли. Затем пересели в «Рено» Васильева, спрятанное там же в кустах, и выехали из города без приключений.
По пути Грачёв перетянул ногу жгутом из своей рубашки. Когда приехали в село, и Савва поставил машину в гараж, Михаил попробовал сам выйти из «Рено», но понял, что нога совсем не слушается. Гусельников и Васильев подхватили его под руки и внесли в дом. Там их встретила Маша, на столе тут же появились аптечка и бинты. Рана оказалась сквозная – пуля пробила мышцы, не затронув кость. Перебинтованного Грачёва уложили на диван в гостиной, и вскоре он заснул, а друзья перешли на кухню.
Только здесь Маша решилась спросить о Гущине.
– Застрелили Мишку, – хрипло ответил Данила.
– А может, нет, – огрызнулся Савва. – Ты откуда знаешь? Может, в больнице сейчас лежит. А потом? Камера, допросы. Мы его бросили там, просто бросили! – Васильев грохнул кулаком по столу и стал ходить по комнате взад-вперёд.
– Ты меня не стыди тут, понял?! Видел, как он лицом об асфальт? Люди и не с такой высоты падают и голову расшибают. А тут ещё пуля в спине. И может, не одна. Да если б я за ним выскочил – всё! Мы бы сюда уже не приехали.
– Всё равно...
– Савка, ну мёртвый он уже был, мёртвый. Мы не помогли бы...
Савва махнул рукой и пошёл в их с Машей комнату. Через некоторое время дверь открылась, тихонько вошла Терентьева, села рядом и обняла. Васильев опустил голову ей на колени, и так они просидели минут пять. Наконец, дрогнувшим голосом Савва произнёс:
– Я убил Андрея... Он был моим лучшим другом. Всегда был рядом, всё детство, помогал во всём... Почти брат. А я его ножом... – Савва вытер покатившуюся по носу слезу. – Ну кто его просил в дружинники идти? Зачем?.. Зачем он сегодня ко мне попёрся?! Почему он вообще там был? Почему не кто-нибудь другой?! – Васильев дёрнулся, попытавшись встать, но Терентьева удержала его. – А что я мог поделать? Он не уходил. Не уходил! – Савва уткнулся лицом в юбку подруги и, всхлипывая, заплакал.
Маша гладила Савву по волосам и что-то успокаивающе шептала ему на ухо, а он плакал и трясся от отчаяния и злости на самого себя.
Наутро второго дня Васильева разбудил звук подъехавшего к дому автомобиля. В дверь позвонили. Савва вылез из-под одеяла, натянул штаны и, отодвинув штору, выглянул в окно: у крыльца стоял «Фольксваген» Потапа. Застёгивая рубашку, бросил взгляд на часы – 7 утра. «Что ж в рань-то такую?!» – недовольно подумал Савва. Маша тоже встала и надела сарафан.
Тут в дверь комнаты забарабанил Данила:
– Ребята, выходите! Быстрей!
Голос его был весёлый, потому Васильев не сильно обеспокоился. Когда дверь открылась, Данила буквально влетел в комнату:
– Ну что? Говорил я вам, что в Москве что-то грандиозное случится? Говорил? Вот оно! Случилось! – он крепко обнял Савву и похлопал по спине: – Переворот! Самый настоящий переворот. Сегодня ночью. Ну, – обернулся он к Потапу, – рассказывай давай, что молчишь?
– Да разве тебя перекричишь? – усмехнулся тот. – Пойдёмте в зал, там я всё расскажу. Да и это... чайку бы с бутером. Я с вечера не ел ничего.
– Так вот, – начал Потап, когда все перешли в другую комнату, а на кухне зашумел чайник. – Мы позавчерашнюю операцию не просто так планировали, как вы знаете. В этот день подобные покушения устроили почти в каждом областном центре. Не все удались, к сожалению, ну да ладно. На самом деле, смысл всего этого был в отвлечении внимания: региональные полицаи и пэдэшники на уши встали. Вот тут-то мы и дали им по-настоящему.
Он на секунду замолчал, повышая напряжённость момента.
– Два часа назад получили сообщение из Москвы: их атеистическая ячейка вместе с несколькими армейскими частями совершили государственный переворот. Арестован премьер, «Православная Россия» объявлена вне закона, власти всех регионов признаны нелигитимными, православная дружина распущена! Вы можете себе это представить?!
– Вот это да! – воскликнул Савва. – И что теперь?
– Праздновать – мы победили!
– Ты думаешь, церковники так просто отдадут трон? – спросил Грачёв. – А пэдэшники снимут форму и на завод пойдут?
– А что им остаётся?
– Я думаю, они будут бороться.
– Как?
– А как мы боролись?
– Так, – перехватил инициативу Данила, – полиция теперь нейтрализована: им, наверное, с минуты на минуту пришлют необходимые приказы. Если уже не прислали. Остаются дружинники. Что они в таком положении могут сделать?
– Защищать своих лидеров, – ответил Савва.
– Вот. То есть неизбежны столкновения с полицаями. А ещё они попытаются заблокировать администрации города и области. Вы об этом не подумали?
– Чёрт! – выругался Потап.
– Потап, – Савва говорил твёрдо и по-деловому, – давай, рубай бутерброд, допивай чай и гони в город. Собирай всех, кого можешь собрать. Мы отсюда тоже кинем клич в соцсети и начнём обзванивать ребят – теперь можно телефоны светить. Пусть поделятся на две группы и быстро выдвигаются к администрациям. Нам надо их захватить во что бы то ни стало. Полиция препятствовать не будет. С пэдэшниками не церемониться – это наш последний и главный бой, его мы проиграть не должны. Я с Данилой приеду на площадь Ленина как только смогу. Понял?
– Понял. Уже бегу, – Потап отхлебнул чай большим глотком и, завернув бутерброд в салфетку, скрылся за дверью.
– Ну, что, заканчиваем завтрак и – вперёд? – весело спросил Васильев и обратился к Грачёву: – Миш, ты пока в соцсетях напиши – Данила тебе пароль админский даст, а я начну звонить. Через полчаса выезжаем.
– Я с вами, – сказал Михаил.
– Куда тебе с ногой прострелянной? – удивился Гусляр.
– Ничего. Вы меня там на стульчик у окошка посaдите – буду отстреливаться. Не могу ж я пропустить такое дело! Что я – зря этого митрополита грохнул? Нет, я поеду.
– Ну, смотри, – согласился Данила. – А я пошёл в подвал за автоматами.
Через сорок минут, загрузив в «Рено» оружие и боеприпасы, Данила усадил на заднее сидение Михаила и сам выгнал машину из гаража к крыльцу. Савва тем временем надевал бронежилет в своей комнате.
– Теперь ты снова будешь работать в лаборатории, – говорил он стоящей рядом Маше. – Представляешь, любыми исследованиями сможешь заниматься. Любыми! Никаких комиссий, анкет и арестов. Будем работать вместе, как раньше. Осталось совсем чуть-чуть...
– Ты главное вернись, – Терентьева обняла Васильева, положив голову ему на плечо. – Я каждый раз думаю, приедешь ли ты, не исчезнешь ли, как... Главное – вернись, хорошо?
– Всё будет в порядке, – успокоил её Савва. – Я позвоню.
– И не вини себя ни в чём. Особенно сегодня.
– Я всё делал правильно, – твёрдо сказал Васильев. – Именно сейчас я это полностью ощутил. Всё было не зря. И Андрей тоже погиб не зря. Так было нужно. Так – правильно...
Он поцеловал Машу в мокрые от слёз губы и поспешил к машине.
2013–2016.
Пограничник
Перед завтраком Кирилл Векшин отправился на спортплощадку. Предстоял обычный комплекс упражнений, какой он выполнял уже не первый год. Однако сегодня был необычный день – день июльской Гребной Регаты, где Кирилл должен победить или, в худшем случае, занять второе место. Высоким результатом он докажет, что достоин стать Пограничником. Ведь через неделю Векшину исполнится восемнадцать лет, и в день рождения он надеялся на самый лучший подарок в своей жизни – повестку.
