Иосип Новакович - День дурака
Иван читал рассказы и романы, чтобы узнать, как знакомиться с красивой изысканной женщиной. Обычно за такими знакомствами ездят на курорт. Если у дамы есть собачка, то сначала нужно познакомиться с собачкой, кидая ей жирные ребрышки со своей тарелки. Когда собачка увидит тебя в следующий раз, то радостно завиляет хвостом, тогда можно наклониться, потрепать ее по шерстке и сделать пару комплиментов. И тогда совершенно спонтанно спросить даму, как ей удается содержать шерстку любимца такой блестящей и эластичной. В Низограде тоже был свой курорт с минеральными водами, но там такие игры будут слишком публичными, а на другой курорт с оплаченным больничным Иван сможет съездить только через полгода.
Большинство хорошеньких женщин Низограда замужем за окружным судьей, начальником полиции, каким-нибудь доктором или полковником. Иван любил докторов, поэтому соблазнять жену доктора не имело смысла. Однако к остальным он питал злобу. Но как познакомиться с их женами?
Ну, начальник полиции, положим, все вечера проводит в шахматном клубе. А его жена не кто иная, как Светлана, очаровательная танцовщица из «Форелевого рая». А сам начальник полиции не кто иной, как убийца Петра. Перед войной Вукич был коммунистом и выписывал политические журналы, напечатанные на кириллице, притворялся сербом, поскольку это помогло ему подняться по карьерной лестнице. А теперь он непоколебимый хорватский националист. Иван подозревал, что Вукич мог бы приспособиться к чему угодно – у этого человека не было ни стыда, ни совести.
И хотя Иван ненавидел сидеть лицом к лицу с Вукичем, но играл с ним в шахматы. После того как Иван выиграл у Вукича, тот пригласил его к себе после закрытия клуба. Они разложили шахматную доску из слоновой кости и эбенового дерева на кофейном столике, и хозяин крикнул своей жене Светлане, чтобы она принесла шоколадные пирожные.
Светлана вышла в розовой ночной рубашке с воспаленными глазами, поскольку долго читала какой-то страшный роман. Даже не взглянув на Ивана, она вынесла турецкий кофе и тут же скрылась в своей комнате. Хотя после того хоровода в «Форелевом рае» прошло всего лишь двенадцать лет, ее красота отчего-то поблекла. Грудь обвисла, в уголках губ пролегли морщинки, появился двойной подбородок, а глаза потускнели. Но все равно потянет, подумал Иван. В ней сохранилась какая-то соблазнительная уязвимость и мягкость. Ее пышная грудь, испещренная веснушками, и меланхоличность ее щек приглашали к изысканным ласкам.
Иван играл уверенно, снисходительно жертвуя своими фигурами направо и налево, чтобы освободить себе место для маневров. Начальник полиции пришел в дикий восторг:
– Чудесно! Я чувствую, мы играем на равных. У тебя современный открытый стиль игры, как у Карпова, мне это нравится.
– А вы знаете, что Карпов проводит лето в Хорватии? Он даже является членом Вуковарского шахматного клуба в знак солидарности с пострадавшим во время войны городом.
– За кого ты меня принимаешь? Конечно знаю. Я даже охранял его прошлым летом, когда он играл в Дубровнике. Но позволь заметить, этот парень настолько проницателен, что ему не нужна защита. Он своим взглядом может ключи плавить.
– Почему тогда он не вор?
– А ему и не требуется. Он получает все, что хочет просто ему нужно сосредоточенно об этом думать и смотреть не отрываясь.
– Может, и нам попробовать?
– Давай, но ничего не выйдет, гарантирую.
Но в этот момент Иван пробовал применить на практике хотя бы вторую часть карповской методики и буравил взглядом самоуверенный изгиб Светланиных бедер, когда она во второй раз принесла им пенящийся кофе и пирожные с орехами и сливками. Она подсела за их стол и вздохнула:
– Если бы я умела играть лучше… Ранко, почему ты со мной не играешь?
– Потому что играть с новичком скучно, – проворчал Вукич, который в этой партии проигрывал Ивану.
– Есть специальные компьютеры, которые играют в шахматы, – сказал Иван. – Вы могли бы с ними тренироваться.
– Фу! – фыркнул Вукич. – Она же баба, а компьютеры и шахматы не для баб. В шахматах нужны дальновидность и рациональность.
– Женщины могут играть не хуже мужчин, – возразил Иван. – Просто их не учат играть с детства, вот и все. В шахматных клубах нет женщин. А если бы они играли столько же, сколько и мы, то навострились бы лучше нас, потому что они не пьют.
– Докажи, – сказал начальник полиции.
– Как я могу доказать? Я же не женщина.
– Я мог бы пошутить по этому поводу.
– Лучше не надо. Я понимаю, что вам немного обидно за многократные проигрыши, но не надо злиться.
– А ты можешь вспомнить женщин-чемпионок.
– А как же сестры Полгар из Будапешта? Их три, и две гроссмейстеры, и время от времени они разносят в пух и прах старые символы мужской рациональности и выдержки, например Спасского.
– Спасскому место в музее.
– Это сексистское утверждение, – встряла Светлана.
– Какое именно?
– Что женщины не пьют. А что нам делать в этом городишке, если не пить? Просто вы, мужчины, пьете в барах, а мы – дома. Если бы мы жили в большом городе, то я бы брала частные уроки и показала бы вам. Но здесь… – Она тяжело вздохнула, и ее грудь приподнялась, при этом еще явственнее обозначилась ложбинка между грудями, от которой у Ивана перехватило дыхание.
– Ну, я… – Повернувшись к начальнику полиции, Иван прошептал: – Может, атакуем королеву?
– Пустая трата времени.
– Хорошо, тогда короля. Это еще более прямой удар. А вы знаете, что слова шах и мат происходят от арабских шейх и маат, король и смерть, что значит «мертвый король»?
– И что?
– А то. Шах.
– Да ты меня просто пощекотал, не более.
– Ах так, тогда мат!
– Мама дорогая!
Через неделю Иван натолкнулся на Светлану рядом со старой библиотекой, и пока они стояли в потоке влажного воздуха, исходившего из библиотечного подвала, напоминающего подземную тюрьму, Иван спросил:
– Как поживает господин Вукич?
– Уехал из города на неделю. Какое-то собрание.
– Хорошо живет. Коммунистические привычки тяжело отмирают, не правда ли? Думаю, наше правительство просто обязано обанкротиться.
– Уже обанкротилось. Мне ужасно скучно. Ну, вы понимаете, нельзя же все время только читать.
– Я мог бы давать вам уроки игры в шахматы.
– О, было бы здорово!
Она пошла прочь, а Иван остался стоять в потоке влажного воздуха, который заносил раскрошенные крылышки мух и сухую паутину ему в нос. Он восхищался покачиванием ее широких бедер и узкой юбкой на пышных ягодицах, через которую виднелись резинки высоких трусиков, скользившие все ближе и ближе друг к другу, словно крылья аиста, и Иван начал задыхаться, как от приступа астмы. Он пошел на восток в облака хмельного пара, которые вылетали из пивоварни через заграждение из колючей проволоки, в ворота под огромным железным гербом Хорватии – красные и белые клетки, напоминающие шахматную доску, – где красный цвет клеток терял свою яркость на фоне ржавчины.
В шахматном клубе, постукивая ногами по полу, на котором мазут покрывал целые поколения пыли и пепла, сплавляя их в сажу, напоминавшую асфальт, Иван продемонстрировал Вукичу несколько игр из книги «Пятьсот изысканных матов».
– Ах ты, старый пес, так вот как ты это делаешь! Неудивительно, что ты у меня выигрываешь, – книжек начитался! – воскликнул Вукич.
– Ну, – улыбнулся Иван. – Я не учил ничего специально, просто мне нравятся блестящие комбинации. Смотрите.
И он показал одну из комбинаций по памяти:
– Будь я проклят! Можешь показать еще раз? – Вукич, который упился до полусмерти, тупо смотрел на него. – Господи, да ты прирожденный учитель! Кстати, моя жена говорит, что ты и ее будешь учить!
Иван покраснел, но решил, что при таком плохом освещении начальник полиции ничего не заметит.
– Иван, ты у нас такой умный. Странно, что ты не преподаешь. Но посмотрим, как можно это исправить.
Когда они встали, Вукич расцеловал Ивана в обе щеки, обнял его, и смесь паров белого вина и несвежего табачного дыма пролетела мимо ноздрей Ивана прямо ему в ухо.
Иван рыгнул.
Ранко Вукич, по-видимому не возражавший, чтобы Иван проводил время с его супругой, смотрел кинохроники, пока Иван обучал Светлану. Иван мог бы чувствовать какую-то вину перед Вукичем, если бы не утратил все уважение к нему. Как можно уважать кого-то, кого ты запросто можешь перехитрить в игре?
Когда Вукич уехал из города на очередной съезд для распития газировки – причем это показывали по телевидению, чтобы народ увидел, что руководители трезвы, – Иван зашел к Светлане. Она приветствовала его ароматом гвоздичного масла с влажной ноткой французского лосьона на прохладной коже щек. Эти лосьоны получали из китового жира, и Иван снова вспомнил пророка Иону, который провел в чреве кита три дня и три ночи, поскольку идентифицировал себя именно с ним. Как Иона хотел увидеть падение Ниневии, так Иван с радостью наблюдал за бомбардировками НАТО. И если бы Иона жил в наши дни, то он, без сомнения, полюбил бы НАТО, и сам стал бы работать на разведывательное управление Великобритании или ЦРУ.
