Патриция Хайсмит - Игра мистера Рипли
– Послушай… неужели им все известно?
– Я решил поберечь свое здоровье. И часа не прошло, как я уехал из города.
– Как они узнали? – еще громче крикнул в трубку Том.
– Не знаю. Правда, не знаю. Может, что-то вытянули из Фрица, потому что Фриц не явился сегодня на встречу со мной. Я, конечно, надеюсь, что со стариком Фрицем все в порядке. Но он не знает – понимаешь, не знает имени нашего друга. Когда он был здесь, я называл его Пол. Я сказал, что это англичанин, поэтому Фриц думает, что он живет в Англии. Если честно, я думаю, что они сделали это по подозрению, Том. Я думаю, наш план в общих чертах сработал.
Старый неисправимый оптимист Ривз – его квартира взорвана, собственность потеряна, а план тем не менее сработал успешно.
– Послушай, Ривз, как насчет… Что с твоими вещами в Гамбурге? С бумагами, например?
– Они в сейфе банка, – быстро ответил Ривз. – Мне их могут переслать. А о каких бумагах ты говоришь? Если ты волнуешься насчет… у меня есть маленькая записная книжка, и она всегда при мне. Конечно, мне чертовски жаль терять столько пластинок и картин, но полицейские сказали, что постараются не допустить, чтобы это повторилось. Естественно, меня допрашивали – конечно, они были любезны – продолжалось это несколько минут, но я объяснил, что нахожусь в шоке, и это почти правда, черт возьми, и должен куда-нибудь уехать на какое-то время. Они знают, где я.
– Полиция подозревает мафию?
– Даже если и так, мне об этом не говорили. Том, дружище, может быть, позвоню тебе еще раз завтра. Запиши мой телефон, хорошо?
Том неохотно записал название гостиницы Ривза – «Зюйдер Зее» – и номер телефона, хотя и понимал, что тот может ему зачем-нибудь понадобиться.
– Наш общий друг отлично поработал, хотя второй ублюдок все еще жив. Для парня с анемией… – Ривз умолк и вдруг рассмеялся, точно впал в истерику.
– Ты с ним полностью расплатился?
– Вчера, – ответил Ривз.
– Поэтому, полагаю, он тебе больше не нужен?
– Нет. Тут полиция заинтересовалась. Я имею в виду в Гамбурге. Именно этого мы и хотели. Столько мафиози, я слышал, понаехало. А это значит…
Неожиданно их прервали. Держа в руке трубку, в которой раздавались короткие гудки, Том почувствовал быстро нараставшее раздражение, какую-то тупость. Он повесил трубку и ждал некоторое время, думая, что Ривз перезвонит, и одновременно пытался переварить новости. Насколько Том знал мафию, она, по его мнению, могла взрывом в квартире Ривза и ограничиться. Возможно, жизнь Ривза им и не нужна. Но мафия, очевидно, знает, что Ривз имеет какое-то отношение к убийствам, так что идея создать впечатление о войне между соперничающими мафиозными бандами провалилась. С другой стороны, гамбургская полиция предпримет еще одну попытку очистить город от мафии, да и от частных игорных клубов. Ситуация сложилась непростая, думал Том. Так получалось всегда, когда за дело брался Ривз, а действовал он по-дилетантски. Вывод напрашивался такой: об успехе говорить рано.
Радовало лишь то, что Треванни получил свои деньги. Его известят об этом ко вторнику или среде. Хорошие новости из Швейцарии!
Следующие дни прошли спокойно. От Ривза Мино не было ни телефонных звонков, ни писем. Газеты ничего не писали о Филиппе Туроли, и неизвестно, был ли он в страсбургской больнице или в миланской. Том покупал в Фонтенбло также парижскую «Геральд трибюн» и лондонскую «Дейли телеграф». Он посадил георгины, потратив на это в один из дней три часа. Клубни были рассортированы по цвету и разложены по пакетам, и он старался распланировать свой сад так же тщательно, как размечал холст. Элоиза провела три дня в Шантильи, у родителей. Ее мать легла на операцию по поводу какой-то опухоли, которая, к счастью, оказалась доброкачественной. Мадам Ан-нет, считая, что Тому одиноко, потчевала его американскими блюдами, которые научилась готовить, стараясь ему угодить: свиные ребрышки в шашлычном соусе, густая похлебка из моллюсков и жареный цыпленок. Время от времени Том задумывался о своей безопасности. В мирной атмосфере Вильперса, в этой сонной, вполне приличной маленькой деревушке, думал Том, вполне может появиться убийца. Он перелезет через высокие железные ворота Бель-Омбр, которые, как может показаться, защищают похожий на замок дом, хотя на самом деле это не так – на них любой залезет. Это будет один из мафиози, он постучит в дверь или позвонит в звонок, пройдет мимо мадам Аннет, взбежит по лестнице и пристрелит Тома. На то, чтобы добраться сюда из Море, у полицейских уйдет добрых пятнадцать минут, если предположить, что мадам Аннет сможет быстро им позвонить. Сосед, услышав выстрел-другой, возможно, подумает, что это кто-то охотится на сову, и, скорее всего, не станет допытываться, что происходит на самом деле.
Пока Элоиза была в Шантильи, Том решил приобрести для Бель-Омбр – да и для себя, и, возможно, для Элоизы – клавесин. Он слышал однажды, как она играла простенькую мелодию на пианино. Где это было? Когда? У него возникло подозрение, что она пала жертвой уроков музыки в детстве и, зная ее родителей, Том предположил, что они приложили максимум усилий, чтобы сделать ее музыкальные потуги безрадостными. Пусть клавесин и обойдется в кругленькую сумму (конечно, дешевле было бы купить его в Лондоне, если бы не пришлось платить сто процентов пошлины, которую французы возьмут за ввоз), но клавесин определенно входит в категорию культурных приобретений, поэтому Том не упрекал себя за возникшее желание его купить. Клавесин – не бассейн. Том позвонил одному парижскому антиквару, которого довольно хорошо знал, и тот, хотя и торговал только мебелью, все же смог назвать Тому надежное место в Париже, где можно купить клавесин.
Том отправился в Париж и провел там целый день, слушая продавца, рассказывавшего о клавесинах, рассматривая инструменты, робко пробуя взять на них аккорды и принимая решение. Он выбрал самый лучший инструмент – светлого дерева, украшенный в разных местах золотыми листочками, – который стоил больше десяти тысяч франков. Доставят его в среду, 26 апреля, вместе с настройщиком, который незамедлительно приступит к работе, потому что в дороге инструмент расстраивается.
Покупка придала Тому уверенности в себе. Направляясь к своему «рено», он чувствовал себя непобедимым, невидимым для глаз, а может, даже и для пуль мафии.
Бель-Омбр не бомбили. Улицы Вильперса, с деревьями по обеим сторонам, без тротуаров, выглядели, как обычно, тихими. Незнакомцы вокруг не расхаживали. Элоиза вернулась в пятницу в хорошем настроении. Том находился в предвкушении ожидавшего ее сюрприза – прибытия в среду большой, требовавшей осторожного обращения упаковочной клети с клавесином. Будет веселее, чем в Рождество.
Том и мадам Аннет не сказал про клавесин. Но в понедельник он обратился к ней со следующими словами:
– Мадам Аннет, у меня к вам просьба. В среду у нас на обед будет важный гость, может, он и на ужин останется. Давайте приготовим что-нибудь особенное.
Голубые глаза мадам Аннет загорелись. Ничто не доставляло ей такого удовольствия, как возможность еще больше похлопотать и посуетиться, особенно по части кулинарии.
– Un vrai gourmet?[81] – с надеждой спросила она.
– Думаю, да, – ответил Том. – А теперь подумайте. Я не буду вам говорить, что приготовить. Пусть это будет сюрпризом и для мадам Элоизы.
Мадам Аннет озорно улыбнулась. Можно подумать, что ей тоже сделали подарок.
14
Гироскоп, купленный Джонатаном Джорджу в Мюнхене, стал самой ценной игрушкой, которую он когда-либо дарил сыну. Всякий раз, когда Джордж доставал гироскоп из футляра, в котором держал его по настоянию Джонатана, их обоих охватывал восторг.
– Смотри не урони! – предупредил Джонатан, лежа на полу гостиной на животе. – Это тонкий инструмент.
Каждый раз, когда доставали гироскоп, Джордж вынужден был заучивать новые английские слова, потому что Джонатан в эти минуты не утруждал себя тем, чтобы говорить по-французски. Чудесное колесико вертелось на кончике пальца Джорджа или торчало из пластмассовой башенки, которую Джордж извлекал из коробки для игрушек вместо Эйфе-левой башни, изображенной на розовой странице инструкции к гироскопу.
– Гироскопы больших размеров, – пояснил Джонатан, – помогают судам избегать качки.
На этом объяснения Джонатана закончились, и он подумал, что если установить гироскоп в игрушечной лодке и пустить ее плавать в ванне, то можно проиллюстрировать, что он имел в виду.
– На больших кораблях, бывает, работают одновременно три гироскопа.
– Джон. А диван? – В дверях гостиной стояла Симона. – Ты мне так и не сказал, что думаешь. Темно-зеленый?
Джонатан перевернулся на полу и оперся на локти. У него перед глазами продолжал вертеться гироскоп, сохраняя свое удивительное равновесие. Симона говорила о перетяжке дивана.
– Думаю, нам нужно купить новый диван, – поднимаясь, заметил Джонатан. – Я видел сегодня объявление о продаже черного «честерфилда»[82] за пять тысяч франков. Уверен, можно достать такой же за три пятьсот, если поискать.
