Александр Анянов - Рожденные ползать
Перед обедом возле эскадрильского домика появился мотоцикл особиста. Рекун подошел к инженеру и о чем-то спросил. Они перебросились несколькими фразами, и затем Тихонов зашел в домик. Через некоторое время он вернулся обратно, неся в руках трехлитровую банку с некой прозрачной жидкостью. Начальник первого отдела радостно заулыбался, осторожно погрузил хрупкий груз в коляску мотоцикла, затем пожал инженеру руку и уехал. Я догадался, что в банке был технический спирт и возмутился:
— И все-таки Женька, не понимаю. Спирт в полку в дефиците. Почему Тихон дает его Рекуну? Он же никак особисту не подчиняется. Да и в друзьях у него явно не ходит.
— А что тут понимать? Особист, он и в Африке — особист. Любому жизнь может испортить. Что там, Тихону. Хоть и самому Нечипоренко.
— Служи честно, тогда и Рекуна бояться не нужно.
— Да ты как не старайся, все равно где-нибудь проколешься. И тогда во многом от него будет зависеть, как твой промах классифицировать. Ведь одно и то же можно расценить, как служебную халатность, а можно, как умышленное вредительство. Чувствуешь разницу? Даже если ты и совсем без греха, все равно однажды захочешь поехать послужить в какую-нибудь там страну Лимонию. А без согласования с начальником первого отдела, тебя могут послать только в Забайкалье. Эх, неплохая у Рекуна должность. Я бы и сам сейчас от такой баночки не отказался!
— Выпить захотелось? В это воскресенье у Шувалова день рождения. Придешь? Он приглашал.
— Нет, не могу. Вечером в наряд заступаю — начальником гарнизонного патруля, — вздохнул Петров.
— Ну, попатрулируешь немного и давай подваливай.
— А бойцов я своих патрульных куда дену? Нет, рисковать не хочется. Лучше похожу, подышу свежим воздухом. Может быть, какую-нибудь молодую красивую и временно свободную бабенку удастся задержать. За нарушение форм… одежды.
— Откуда в гарнизоне свободные бабы? Пара незамужних официанток, да школьницы. Все остальные — жены офицеров и прапорщиков.
— Я сказал не «свободную», а «временно свободную».
— Что ты имеешь в виду?
Женька посмотрел на меня, хитро прищурившись, потом нараспев проговорил:
— ВПП — одна, а полка — два…
— А причем здесь это? — не понял я.
— Чего тут непонятного? Полеты в основном ночные, так? Оба полка летают по очереди. Сегодня братский полк работает, а мы в это время пасемся у их жен. Завтра ночью летаем мы, так они окучивают наших. Хорошо, что я холостой!
— Ты что это, серьезно? — я смотрел на Петрова, стараясь понять, шутит он или нет.
— Куда уж серьезнее. Зато, все довольны. Мужики думают, что они самые хитрые — двух мамок сосут. Женщины от двойной ласки расцветают. Процент разводов в гарнизоне самый низкий по ВВС. Сам подумай, ну какой смысл разводиться. Сейчас у тебя и муж, и любовник. Оба, заметь, герои-авиаторы! А разведешься, то останутся только сладкие воспоминания.
— Ну, ты и загнул!
— Загнул или не загнул, а только…. Шухер!
За разговорами мы не заметили, как к укрытию подъехал эскадрильский тягач. Из его кабины вылез Тихонов и направился к нам. Мы встали с нагретых солнцем баков.
— Петров, Анютов, какого хера вы тут расселись? Что, в Сочи на пляже? Почему не работаем? — еще издали заорал капитан.
— Предварительная подготовка на девятнадцатом самолете выполнена, — бойко отрапортовал Женька.
— Чего? Петров, не компостируй мне мозги! Я сам — бывший техник самолета. На авиационной технике хоть 24 часа в сутки работай, все равно мало будет, однозначно.
— А у меня все в порядке, — заупрямился мой коллега.
— Я тебе покажу порядок! Дай мне свой ЖПС. Хочешь, я тебе сейчас запишу десяток дефектов, однозначно, стопроцентно? Даже не подходя к твоему самолету!
— Записывайте, — Женька был спокоен, как удав. — Я их устраню также — не подходя к своему самолету.
Инженер выматерился:
— Погоди, доберусь я до тебя! А ну, вы оба, по укрытиям бегом марш! Чтобы через секунду я вас здесь не видел, однозначно!
Славкин день рождения праздновали в гостинице. Собралась почти весь техсостав второй эскадрильи, без инженера. Из первой, был только друг Шувалова — Лихоткин. Из третьей эскадрильи не пригласили никого.
Мы быстро накрывали на стол. Вместо скатертей стелили газеты, открывали банки с консервами, расставляли водку. Славка подготовился к празднику основательно. Чтобы удивить приятелей, он где-то раздобыл жуткий дефицит: баночку черной икры и немного малосольной семги.
Светило в окно заходящее солнце и у всех было прекрасное настроение, располагающее к интеллигентной беседе.
— Шувалов, — подкалывал Славку радист Филонов, — ты, что хочешь сказать, что это настоящая икра? Скажи честно, наверное, просто купил несколько банок кильки и выковырял из нее глазки.
— Точно, Филон! — поддержал друга Телешов. — А вот это — не красная рыба, — офицер ткнул пальцем в семгу. — Это — селедка, вымоченная в марганцовке.
Шувалов сделал вид, что жутко обиделся:
— Эй, орелики, быстренько отошли от стола! Дед, проследи, чтобы ни одна сволочь им не налила.
— Да и водки, маловато будет! — встрял Лихоткин. — Зажался Шувалов проставиться по-человечески. Зажался!
— О, еще один тормоз появился. Так, уже три человека не пьют. Теперь уж всем точно хватит, — парировал именинник.
— Это все из-за того, что в плохом месте служим. На самолете всего только 3 литра спирта. Да и тот, инженер керосином разбавляет, чтобы не сливали, — сокрушенно покачал головой Борзоконь.
— А ты дружи с начальником группы радистов и все у тебя будет, — посоветовал кто-то.
— Ладно вам, ребята. Сами знаете, спиртом Тихон заведует. Я только разливаю, что дадут, — скромно опустил глаза главный радист эскадрильи.
— А что, и так сойдет. Правда, Телешов? — снова подал голос Филонов, который после Славкиного замечания подвинулся еще ближе к столу. — Спирт с керосином, — начал он, довольно правдоподобно копируя голос Птицына, — лучшее средство от глистов и империалистической пропаганды.
Офицеры дружно рассмеялись.
— Помню, мы как-то раз, летели на учения и сели в Барановичах — там перехватчики МиГ-25 базируются. Вот где лафа! — мечтательно произнес Телешов. — Почти 200 литров чистого спирта на самолет! Представляете? Там для заправки спиртом ездит такой же заправщик, как у нас керосином, с вечно пьяным прапорщиком за рулем. Технота ее так и называет — «пьяная машина».
— Аналогичный случай на тему спирта произошел лет семь примерно назад, — поддержал разговор Борзоконь, как обычно делая ударение на букве «а» в слове «случай». — Служил я тогда в полку, где на вооружении стояли истребители-перехватчики Су-15. Есть такой маленький городишко в Латвии, Вайнеде — называется, с ну о-о-о-чень большим аэродромом первого класса.
— Дед, где ты только не служил! — удивился Шувалов. — И в Забайкалье, и на эстонщине, и на латвийщине…
— А тянет все равно к женщине! — невозмутимо продолжил фразу капитан. — Я сейчас не об этом. Так вот, в самолет заливается примерно 40 литров спиртеца. Не МиГ-25 конечно, но тоже приятно. То есть, спирт у нас водился. Следили за ним, конечно, контролировали, но понемногу все имели. Однако служил у нас технарь Славик, со странной фамилией Слюнявый. Так этот кадр тащил нагло, по-крупному. И была у него традиция — как в отпуск едет, обязательно с собой канистру спирта тащит.
Присутствующие внимательно слушали, а капитан тем временем продолжал:
— Короче, собирается он как-то раз в очередной отпуск и вызывает его к себе командир эскадрильи. Предупреждает Славу, что сам лично придет проверить его самолет накануне. И если хоть одного грамма спирта не досчитается, то переведет Слюнявого из нашего полка на Новую Землю — снег убирать. Тот, мол, так точно, все понял, разрешите идти. На следующий день, поздно вечером, перед самым отъездом со стоянки, заявляется комэск. Ну что, говорит, как обещал, пошли твой самолет смотреть. Пошли они. Забрался командир наверх, смотрит — все печати целы. Покачал комэска головой и стал печати срывать. Старый был, опытный. Много видел на своем веку. Снял печати, открывает горловину — спиртовой бачок полный. До самых краев! Только комэска тоже, не пальцем деланный. А вдруг там вода? Наклоняется, нюхает. Нет, все в порядке — спиртом пахнет. Может, разбавлен чем-нибудь? Сует палец в горловину, затем достает и облизывает. Чистяк! Никаких сомнений. Ну что тут делать? Закрывает, опечатывает бачок и уходит. А назавтра вся гостиница видит, как Славик тащится на автобусную остановку, сгибаясь под тяжестью канистры. Мы: как же ты это умудрился? А он только ухмыляется и молчит. Да, не сразу мы догадались, как он это делал…
Рассказчик замолчал, делая эффектную паузу.
— Не тяни кота за хвост. Рассказывай! — выкрикнул кто-то.
Дед ухмыльнулся:
