Тьерри Коэн - Она так долго снилась мне...
Эта мысль одновременно вызвала во мне ужас и восторг.
— Послушай, я доверился интуиции. Словно какой-то голос подсказал мне так сделать, заставил меня подойти к ней и протянуть твою книгу. В конце концов, не ее ли она взяла в руки за несколько минут до этого? А кроме того, я решил, что это будет лучший способ познакомить ее с тобой.
Я ужасно разволновался, поскольку не понимал, как оценить ситуацию.
— А вы ей сказали, что именно я его автор? Что автор работает у вас в магазине? — обеспокоенно спросил я наконец.
— Нет. Я подумал, что пусть лучше она прочтет беспристрастно. Книгу нужно оценивать независимо от автора. Сейчас есть тенденция «раскручивать» авторов, продавать их публике. Повсюду рассказывают об их творческом пути, любуются их внешностью, заставляют работать на публику, становиться «звездами». Книги выходят лишь потом, и их прочтение уже находится в прямой зависимости от всей предшествующей кампании. Господь Бог, автор первой из книг, разве кому-то рассказывал про свой жизненный и творческий путь, разве раскрывал секреты своего мастерства? Нет, он довольствовался тем, что рассказал историю, населил ее персонажами и дал возможность каждому человеку понять эту книгу по-своему, пропустить через себя. Мы представим ей Иону Скали, когда она дочитает.
При этой мысли я похолодел.
— Что она сказала, когда вы ей предложили мою книгу?
— Я сказал ей, что это роман, который я очень высоко оцениваю, и что он рассказывает о волшебной любви.
— И она заинтересовалась?
— Думаю, да. Она посмотрела на обложку, погладила бумагу. Сколько нежности и грации в ее движениях!
— И она ее купила?
— Нет, я просто дал ей почитать, — ответил он, крайне довольный собой. — Я не хотел, чтобы она оставила ее здесь, чтобы приходить и читать по нескольку страниц раз в неделю. Я хотел, чтобы у нее возникли глубоко личные отношения с твоей книгой, чтобы она унесла ее домой и сделала частью своей личной вселенной. Потому что книгу нужно читать именно так. Она должна занять место в жизни читателя, познакомиться с его обстановкой, напитаться запахами жилища, прогуляться из комнаты в комнату. Ну, по крайней мере, лично я так считаю.
— Она взяла книгу?
— Сначала отказалась, пыталась купить ее. Но я предложил ей сделку: она заплатит, только если книга ей понравится.
Он приподнял бровь и посмотрел на меня, ожидая реакции.
— Думаешь, мой конкурент когда-нибудь сподобился бы сделать такое предложение?
— Ну а дальше-то что? — заволновался я.
— Ах, ну да, прости… И она забрала книгу с собой, — завершил он, широким жестом указывая на двери магазина. — При этом мы теперь можем быть уверены, что она вернется, чтобы поговорить со мной об этом!
Он замолчал, и мы словно проводили взглядами ее образ.
— Приходи на работу в следующий вторник утром, — сказал мсье Гилель. — Она наверняка уже дочитает книгу и скажет нам свое мнение.
— Не знаю, хорошая ли это идея, — в панике засуетился я. — Представьте себе, что книга ей не понравится и она придет сказать вам об этом, и тогда мое присутствие…
— Это невозможно. Не забывай, что у меня есть некоторый опыт в подборе книг и их читателей.
— Ладно, но представим, что вы первый раз в жизни допустили ошибку. Если ей не понравится моя книга, сможет ли она потом когда-нибудь полюбить меня?
— Без всякого сомнения! — жизнерадостно откликнулся он. — Но настоящий вопрос не в этом: если она полюбит твою книгу, поможет ли ей это полюбить тебя?
Я прокручивал в голове разные варианты, счастливые и трагические. Голос мсье Гилеля вернул меня к реальности:
— Иона?
— Да?
— Она назвала мне свое имя. Ее зовут Лиор.
Лиор. Лиор. Лиор.
Я кружил по квартире, неустанно повторяя эти два слога, словно они должны раскрыть мне часть тайны, от которой зависит моя жизнь. Лиор. Звучание этого короткого имени, слияние четырех этих звуков идеально подходило к впечатлению, которое у меня от нее осталось. В моих любовных мечтаниях я наделял ее некоторыми именами: Сара, Элиза, Вирджиния, Софи, Элоди… Но ни одно из них не шло ей так, как Лиор.
Лиор ушла из книжного магазина с моей книгой. Лиор прочла мое имя на обложке. Лиор, может быть, начала читать мой роман. Эта ситуация была слишком необъятна, чтобы я мог осмыслить ее, описать словами.
Что сейчас с ней и с книгой? Держит ли она ее в руках? Или положила на изголовье? Или даже на подушку? Поток уносящихся вдаль образов захлестнул меня.
Я схватил томик «В тени ее молчания», осмотрел со всех сторон, оценивая ее форму, качество бумаги. Как влюбленный мальчишка, я пытался представить, что подумает об этом Лиор. В моей жизни происходило что-то очень важное, и ситуация вышла из-под моего контроля. Какая-то часть меня была с ней, но при этом я знать ничего не знал. Неделя обещала длиться вечность. Целая неделя, когда она будет жить моими чувствами, моими жизненными установками, а я буду гадать, много ли она прочитала и на каком месте книги она сейчас.
Я выдумывал различные сценарии; ей не понравился роман; она вздыхает, качает головой и бросает его на стол в дальнем углу комнаты; она заинтересовалась: сидит по-турецки, книга на коленях, сосредоточенно морщит брови, откидывая прядь с лица тем непередаваемо женственным жестом, который мне запомнился, читает запоем, спешит узнать, что дальше; она полностью погрузилась в текст: как в моем сне, она зачитывает отрывки вслух, плачет и смеется…
И тогда мне пришла в голову мысль: я пройду вместе с ней весь путь. Перечитаю роман вместе с ней. Таким образом мне будет казаться, что я делю с ней какой-то период жизни. Я взял роман и представил, что читаю те же фразы в тот же момент, что она.
Мои собственные слова станут кораблем, который принесет меня к ней.
ЛИОРПервые строчки, первая страница.
Я вхожу в ритм, ощущаю нежность, пропитанную горечью, ни на что не похожее пьянящее дуновение искренности.
Третья страница.
Персонажи проявляются на бумаге, странные, но до боли знакомые. Они убедительные, трогательные, умные.
Я читаю вслух. Серена слушает меня, внимательная как никогда.
Слова автора будят чувства, запрятанные глубоко в моей душе, те, что я считала давно утраченными.
Шестая страница.
История обволакивает меня, уносит за собой, заставляя двигаться в ее ритме. Я плыву среди фраз, танцую среди чувств, тону в образах.
Выдерживаю паузы, чтобы подчеркнуть значительность некоторых выражений, отрывков, чтобы усмирить на время восторги и неторопливо наполнить ими души.
Конец первой главы.
Ой, уже конец первой главы.
Я замолкаю.
Нам нужно помолчать и понять. Понять, почему слезы катятся по нашим щекам, почему молчание теперь объединяет нас и наполняет силой.
И я понимаю.
Этот роман — обо мне, о ней, обо всех женщинах.
Рафаэль Скали понимал, что такое одиночество. Знал, как никто, что такое грусть, тоска и боль людей, которых любовь обошла стороной.
Я закрыла книгу и предложила продолжить на следующий день. Нам необходимо было собраться с мыслями, а вернее, дать им свободно затеряться в отзвуках нашего потрясения.
Мы будем читать не спеша, потихоньку, мы позволим себе не более нескольких страниц за вечер, чтобы удержать в себе жизнь, которую несет эта книга.
ИОНАНеделя тянулась долго, часы чтения перемежались мечтами и грезами, вопросами и надеждами.
В понедельник после обеда я дочитал книгу и тешил себя надеждой, что она завершила чтение в это же время.
Во вторник утром я отправился в магазин. Успел вовремя: минут за пять до того, как она обычно появлялась.
— Я ждал тебя! — воскликнул мсье Гилель, предупреждая мои беспокойные вопросы. — Ну что ж, заходи, мой мальчик! Что стоишь на пороге?
— Я неправильно придумал. Зря пришел, — мрачно признался я.
— Вот как? Это почему же?
— Не знаю… Мне кажется, что я расставил ей ловушку и теперь…
— Какую еще ловушку? — перебил он меня. — Мы просто следим за развитием событий, Иона. Ты просто робеешь и очень волнуешься, судя по твоему бледному виду. Иди лучше перебери полки с «ироническими детективами». У меня создалось впечатление, что некоторые книги попали туда по ошибке.
При других обстоятельствах я получил бы несказанное удовольствие, занимаясь этим разделом. Там были книги одного из моих любимых писателей, Фредерика Дарда, которые я с наслаждением прочел несколькими годами раньше. Быстрый взгляд на полки позволил мне быстро определить, что к чему, и я переместил несколько томиков в другие отделы. Потом вернулся к детективам, еще раз осмотрелся… Движения мои были медленными, размеренными. А глаза то и дело возвращались к стрелкам стенных часов.
Она опаздывала.
Я по-прежнему бродил между полок, не теряя из виду входную дверь.
