Эмма Донохью - Комната
— А вы, сэр, как я понимаю, необыкновенно храбрый молодой человек. — Он смотрит на меня.
Но ведь он меня совсем не знает, и почему это он называет меня «молодым человеком»? Ма опускается на стул, который совсем не похож на наш стул, и сажает меня к себе на колени. Я хочу покачаться, но это совсем не кресло-качалка. Все здесь какое-то не такое.
— Теперь, — говорит огромный мужчина, — уже поздно, и у вашего сына ссадины, которые надо обработать, так что вас ждут в Камберлендской клинике. Это очень хорошая больница.
— А что это за клиника?
— Психиатрическая.
— Но мы же не…
Тут он перебивает Ма:
— Они предоставят вам всю необходимую помощь и оградят от постороннего вмешательства. Но в первую очередь я хотел бы сегодня подробно обсудить ваше заявление, если вы, конечно, в состоянии это сделать.
Ма кивает.
— Поскольку некоторые вопросы могут показаться вам неприятными, хотели бы вы, чтобы офицер Оу присутствовала при нашем разговоре?
— Нет, — отвечает Ма, зевая.
— Вашему сыну пришлось сегодня много пережить, может, ему лучше подождать снаружи, пока мы…
Но мы ведь уже и так снаружи.
— Хорошо, — говорит Ма, укутывая меня в одеяло. — Только не закрывайте дверь, — быстро говорит она офицеру Оу, которая выходит из комнаты.
— Разумеется, — отвечает офицер Оу и оставляет дверь приоткрытой.
Ма разговаривает с огромным полицейским, который называет ее одним из ее имен. Я смотрю на стены. На них висят таблички в рамках с множеством слов, на одной из них изображен орел, который говорит: «В небе нет границ». Кто-то проходит в дверь, и я вскакиваю. Жаль, что ее не закрыли. Мне ужасно хочется пососать мамину грудь. Но Ма тянет свою футболку вниз.
— Не сейчас, — шепчет она, — я разговариваю с капитаном.
— А когда это произошло — вы не помните число? — спрашивает он.
Ма качает головой:
— Где-то в конце января. Занятия в колледже начались всего пару недель назад…
Я хочу молока и снова задираю мамину футболку. На этот раз она вздыхает и дает мне пососать. Я, как маленький ребенок, лежу у нее на коленях, прильнув к груди.
— Может быть, вы хотели бы… — спрашивает капитан.
— Нет, давайте продолжим, — отвечает Ма.
Я сосу из правой, молока в ней мало, но я не хочу менять грудь, потому что Ма может сказать «хватит», а я еще не напился.
Ма еще долго рассказывает о нашей комнате, о Старом Нике и о нашей жизни, но я слишком устал, чтобы слушать. В комнату входит женщина и что-то говорит капитану.
Вдруг Ма спрашивает:
— Что, какие-то проблемы?
— Нет, — отвечает капитан.
— Тогда почему она так уставилась на нас? — Ма крепко прижимает меня рукой. — Я кормлю своего сына. С вами все в порядке, леди?
Может быть, снаружи они не знают, что матери кормят своих детей, а может, это какая-то тайна? Ма еще долго разговаривает с капитаном. Я пытаюсь уснуть, но лампа светит слишком ярко и очень мешает мне.
— Что с тобой? — спрашивает Ма.
— Надо поскорее вернуться в комнату, — говорю я ей, — я хочу в туалет.
— Здесь, в отделении, тоже есть туалет.
Капитан показывает нам дорогу. Мы проходим мимо чудесного автомата, и я дотрагиваюсь до стекла там, где лежат шоколадки. Как бы мне хотелось знать код, чтобы достать их!
Здесь целых четыре туалета, и все они расположены в большой комнате с четырьмя раковинами. Стены этой комнаты увешаны зеркалами. Ма была права, унитазы снаружи и вправду имеют крышки на бачках, так что я не могу заглянуть туда. Пописав, Ма встает, и вдруг раздается дикий рев, от которого я начинаю плакать.
— Не бойся, — говорит она, вытирая мне лицо ладонями, — это всего лишь автоматический смыв. Видишь на унитазе маленький глазок? Он замечает, что мы закончили, и спускает воду. Очень умно придумано, правда? Но мне совсем не нравится умный унитаз, который разглядывает наши попы. — Ма заставляет меня снять трусы.
— Я случайно обкакался, когда Старый Ник уносил меня из дома, — объясняю я.
— Не волнуйся, — отвечает она и делает страшную вещь — бросает мои трусы в мусорное ведро.
— Но…
— Они тебе больше не понадобятся, мы купим тебе новые.
— В воскресенье?
— Нет, в любой день, когда захотим.
Странно. Я бы предпочел в воскресенье.
Краны похожи на те, что были у нас в комнате, только форма у них неправильная. Ма открывает воду, смачивает туалетную бумагу и вытирает мне ноги и попу. Она сует руки под автомат, и оттуда бьет струя горячего воздуха, совсем как у нашего обогревателя, только горячее. И снова раздается шум.
— Это сушилка для рук, хочешь попробовать? — Ма улыбается мне, но я слишком устал, чтобы улыбаться. — Ну хорошо, вытри руки о свою футболку.
После этого она укутывает меня в голубое одеяло, и мы выходим в коридор. Я хочу получше рассмотреть автомат, в котором, как в тюрьме, заперты баночки, пакетики и плитки шоколада, но Ма тащит меня в комнату, где сидит капитан, чтобы продолжить разговор. Проходит несколько сотен часов, когда, наконец, Ма ставит меня на ноги. Меня всего качает. Я чувствую себя совсем разбитым из-за того, что мне пришлось спать в чужой комнате.
Нас сейчас отвезут в больницу, но ведь это же наш старый план А: болезнь, грузовичок, больница. Ма тоже заворачивается в голубое одеяло; я думал, что это то же самое одеяло, которое было у меня, но то одеяло по-прежнему на мне, значит, мамино совсем другое. Патрульная машина похожа на ту, что привезла нас сюда, но я уже не уверен в этом, вещи снаружи ведут себя как-то странно. На улице я спотыкаюсь и чуть было не падаю, но Ма вовремя подхватывает меня.
Мы едем в машине. Увидев едущий навстречу автомобиль, я всякий раз закрываю глаза.
— Не бойся, они едут по другой стороне дороги, — говорит Ма.
— По какой другой?
— Видишь вот эту линию посредине? Они должны ехать по ту сторону от нее, а мы — по эту, чтобы не столкнуться.
Неожиданно машина останавливается, дверь открывается, и внутрь заглядывает существо без лица. Я вскрикиваю.
— Джек, Джек, — говорит Ма.
— Это — зомби.
Я прижимаюсь лицом к ее животу.
— Нет, я — доктор Клей, добро пожаловать в Камберленд, — говорит существо без лица самым низким голосом, который мне когда-либо приходилось слышать. — Это я надел, чтобы не заразить вас. Хочешь увидеть, что под ней? — Существо поднимает белую ткань, и я вижу улыбающегося мужчину с темно-коричневым лицом и крошечным черным треугольником на подбородке. Он резко опускает маску. Его слова проходят через белую ткань. — Вот и вам по маске.
Ма берет их и спрашивает:
— А зачем они нам?
— Подумайте, сколько вокруг летает всяких микробов, с которыми ваш сын, вероятно, еще ни разу не сталкивался.
— Хорошо. — Ма надевает одну маску на себя, а вторую — на меня, накинув ее петли на уши. Мне это совсем не нравится — маска сильно давит на лицо.
— Я не вижу, чтобы что-нибудь летало вокруг, — шепчу я Ма.
— Это — микробы, они незаметны для глаза.
А я-то думал, что микробы живут только в нашей комнате, я и не знал, что снаружи их тоже полно. Мы входим в большое освещенное здание, я думаю, что это еще одно отделение полиции, но это не так. Я вижу какую-то женщину, которую зовут координатор приемного покоя. Она что-то печатает на компьютере. Я знаю, что такое компьютер, — я видел его по телевизору. Все здесь похожи на людей с медицинской планеты, но я не должен забывать, что они все настоящие.
Тут я замечаю удивительнейшую вещь на свете — огромное стекло с углами, в котором вместо баночек и шоколадок находятся живые рыбки. Они плавают и прячутся в камнях. Я тяну Ма за руку, но она не идет за мной, потому что разговаривает с женщиной-координатором. У нее есть табличка, на которой написано ее имя — Пилар.
— Послушай, Джек, — говорит доктор Клей. Он опускается вниз, согнув колени и становясь похожим на гигантскую лягушку. Зачем он это сделал? Его голова теперь рядом с моей. Волосы на ней стоят торчком, они не длиннее полудюйма. На нем уже нет маски, их носим только мы с Ма. — Нам нужно осмотреть твою маму вон в той комнате напротив, понял? — Он говорит это мне. Но разве он еще не осмотрел ее?
Ма качает головой:
— Джек пойдет со мной.
— Видите ли, наш дежурный врач, доктор Кендрик, должна прямо сейчас оформить справки о состоянии вашего здоровья. Сделать анализ крови, мочи, волос и обрезков ногтей, взять мазки из полости рта и влагалища и…
Ма в изумлении смотрит на него и выдыхает.
— Я буду вон там, — говорит она мне, показывая на дверь, — и сразу услышу, если ты меня позовешь, согласен?
— Нет, не согласен.
— Ну пожалуйста. Ты был таким храбрым Джекер-Джеком, побудь еще немного, ладно?
Но я крепко вцепляюсь в нее.
— Гм… может, он пойдет с вами, а мы поставим ширму? — предлагает доктор Кендрик. У нее светлые волосы, собранные в пучок на голове.
