Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
Каждый день, ровно в восемь утра, как на работу, выбегал Арзо и весь день где-то пропадал. Единственное, что он смог сделать – это зарегистрировать собственную фирму «Бук». Еще из полезного – он взял в долг у своего «подельника» Шахидова значительную сумму; большей частью этих денег погасил старые долги, остаток абсолютно не экономил, веря в удачу. Удачи не было, была масса пустых разговоров, бесполезных встреч, ожиданий, расчетов.
В тот период многие чеченцы-«воротилы» были помешаны на банковских махинациях. Московские финансовые магнаты, бросая чеченцам «кость», на них списывали все криминальные грехи, создавали им имидж воров, аферистов, а сами вывозили за рубеж миллиарды отконвертированных долларов. Соблазн был велик, но Арзо в эту русскую «рулетку» не сыграл, и не от того, что побоялся, абсолютно нет, просто он посчитал себя выше этой грязной мишуры, не имеющей никакого отношения к бизнесу, и вообще, по духу он знал, что он игрок, и азартный игрок, но в лотерею играть, ждать удачи фальшивого авизо – не его уровень, не его предначертание. Он верил, что человек добьется только того, к чему он стремится, к чему себя готовит, и никакой манны небесной от судьбы ждать не следует, надо работать, все время чему-то учиться, действовать, активно жить, и ничего не бояться, тем более конкурентов!
Умозаключения, конечно, нужны, но гораздо важнее реальность. И никто бы Самбиева Арзо не судил, если бы он строил свои планы в уме, а он каждый вечер с новыми идеями, уже «обсужденными», в целом «решенными», приходит домой, допоздна на бумаге семизначные цифры пересчитывает, как итог – у Ларисы Валерьевны – все что пожелает уже в принципе есть, а она всю жизнь мечтает об аристократическом норковом полуманто; и ходить в нем ей нынче некуда, но желает она себя в нем хоть в зеркало посмотреть, на память внучке фотографию сделать, чтобы висела рамочка в веках, как раньше положено было, на стене, родословную подчеркивала, а потом, чтобы это полуманто внучка с гордостью носила, о бабушке всем рассказывала.
«Щедрость» Арзо не только на Россошанскую распространяется: так у Лорсы будет любая машина; у Дмитрия – компьютер новейшей модификации; вот только Полла мужа расстраивает – ничего не желает.
– Я тебе собственную клинику построю, – шепчет он ей на ухо.
– Ой, не надо мне клиник, позволь простым врачом устроиться, хоть копейку в дом принесу – уже долг проели.
– Что за чушь ты несешь? – вскипает, вновь к расчетам подается.
– Пошли, поспи, – обнимает его ласково со спины жена. – У тебя все получится, не торопись, ведь только-только мы домой вернулись. Ложись, завтра у тебя много дел, давай я успокою тебя, уложу…
Назавтра оговоренное и уже в принципе «решенное» накануне – испаряется. А это не халям-балям, это сделка, либо с никем никогда не виданной, но всеми предлагаемой и всеми покупаемой «красной» ртутью, либо, еще экзотичнее – яд гюрзы или печень акулы. И все это продается в Японию или в Америку, для тамошних больных, только как это в Чечню «проползает» или «приплывает» – логики мышления нет, ибо видно кругом, как всякие, по жизни нищие, козлы, что и штанов не имели – теперь то на «мерседесах» то на «линкольнах» проспект Ленина «рассекают», в раскрытые окна, под музыку жвачку жуют, девочек возят, на тебя – ныне козла – плюют.
Однако этим Арзо не грезит, абсолютно не завидует. Чеченские нувориши, новые люди, эти халифы на час – не его кумиры, не пример. Ему надо что-нибудь фундаментальное, солидное, неординарное. Вдоволь повитав в «воздухе», «обожравшись» брехни, он приземлился. Его бывший преподаватель, ныне министр экономики и финансов, при случайной встрече пригласил его по старой памяти и репутации к себе, предложил должность начальника отдела.
По сравнению с прошлым, Совет Министров независимой Чечни, как Зимний дворец после Октябрьской революции. Всюду грязь, пыль, разбиты окна. Небритые, неухоженные люди с автоматами и пулеметами на плечах шастают, как завоеватели по коридорам, заглядывают в кабинеты, могут запросто зайти, посидеть, просто так для общения, чайку попить, насвай в рот кинуть.
Если человек побрит, и только пистолет у него на виду, за ремень небрежно засунут, то это явный признак воспитанности, меры, деловитости. С таким и поговорить приятно и по возможности помочь ему. Правда, помочь Самбиеву особо нечем, кругом бардак, произвол, на его депеши никто не реагирует, они пустой звон в эхе революции, и наверное, поэтому и зарплату не плотют (именно так модно нынче говорить, а иначе, как на оппозиционера смотрят).
С болью в душе вспоминает Арзо прежний, респектабельный Совет Министров; с яркими, безлюдными, устланными коврами коридорами, с приятными запахами, с шепотом интриг, с тщательно продуманными, ювелирно сработанными и замаскированными комбинациями чиновников по разбазариванию бюджетных денег. Так ведь это было изящество, острый ум, риск, игра, и в конце концов мера. А сейчас что творят? Точнее, как они могут что-либо творить? Они только все смогут «растворить», даже добрую память.
А какие были чиновники! Избранные, вылощенные, отшлифованные! Чтобы стать влиятельным чиновником, надо было пройти, как минимум, десятилетнюю школу отбора, вытерпеть, выстоять, победить. И конечно, средь них были подхалимы Ясуева – кто ворочал финансами. Однако основные дела вели грамотные, уважаемые люди.
Ныне того и в помине нет, однако Арзо стерпелся, кажется, что прошлое – сон, а настоящее – издержки роста, накипь свободы, и все отстоится, на место станет.
На Новый 1992-й год Самбиев для своего отдела организует незатейливый огонек с маленькой елкой. В его отделе двое мужчин (вместе с ним) и четыре женщины. В разгаре скромного веселья грубо постучали. Несколько вооруженных молодых людей сказали, что Новый год – христианский праздник и вообще пить негоже, тем более женщинам. Самбиев попросил нравоучителей выйти, потом попытался вытолкнуть. Его самого вытащили, вывели «для разбору» во двор Совета Министров, говорили, что один на один будут. Был вечер, темно, его в круговую немного потаскали, поваляли в грязи – женщины отдела не дали в волю над ним натешиться.
В другое время Арзо бы на это дело, может, и плюнул бы, но сейчас, живя средь волков, раз вывалявшись в грязи, можно из нее и не вылезти. На следующий день он без труда выяснил, что это охранники одного из вице-премьеров.
Лорса получил задание.
А Арзо сразу же после праздника от министра получил предложение стать замминистром, заодно своих «борзяг»* в охрану аппарата министерства привлечь и в случае проблем их использовать. Самбиев ответил, что борзяг у него нет, охранников тоже, однако в случае необходимости участие примет, тем более что он отныне замминистра, верный помощник, соратник, сподвижник.
