Привет, красавица - Наполитано Энн

Джулия раз за разом перечитывала строчки, словно книгу, которую вновь открываешь на первой странице, едва добравшись до последней. Потом улеглась на кушетке, пожалев, что рядом нет Сильвии. Ей не хотелось разговаривать, просто было страшно одной. Она встала, проверила, заперта ли входная дверь. Из ящика с инструментами, стоявшего под кухонной раковиной, достала ржавый молоток, с помощью которого развешивала картины, и положила на журнальный столик рядом с запиской и чеком. Какое-никакое оружие защиты. Затем опять легла и приказала себе спать, но так и не сомкнула глаз. При малейшем шорохе подскакивала, все ей чудилось, что Уильям шебуршит ключом в замочной скважине. Муж когда-нибудь возвращался позже десяти? Нет. А сейчас уже полночь. Все бары закрыты, и на территорию кампуса не пройти. Проснулась Алиса. Джулия ее покормила и убаюкала. В три ночи она еще не спала и думала: «Неужели все это происходит взаправду?»

Материнство не лишило ее ясности мысли. Внимательному взгляду все виделось четко. Однако после рождения Алисы муж выпал из круга ее внимания. Джулия избегала смотреть на него, ибо начала понимать то, что он, видимо, уже осознал. Они не подходят друг другу. Вернее, подходили, пока Джулия была настроена на исправление мира и людей, ее окружавших. Она женила на себе Уильяма, подтолкнула его к преподаванию и запихнула в аспирантуру. Но с рождением дочери прекратила свои усилия, после чего в супружестве ее что-то застопорилось. Она продолжала играть роль жены, а Уильям — роль мужа, но не более того.

— Хотя я не собиралась уходить от тебя, — сказала она в пустоту. — Я же дала клятву.

Было обидно, что Уильяму это виделось иначе. Спору нет, муж совершил смелый поступок. Вечно в сомнениях, он решился на самый отважный шаг в своей жизни. Джулия думала, что замаскировала свое новое ощущение независимости, возникшее после родов, но, как оказалось, супруг видел ее насквозь. Он понял, что не нужен ей. Почувствовал, что она убрала руки с его спины и больше не толкает в избранном ею направлении.

Когда рассвело, Джулия позвонила сестре, потом приняла душ и занялась своей внешностью. На сцене жизни произошла смена декораций, но женщина в зеркале должна выглядеть презентабельно. Джулия всегда считала привлекательность важной частью своего облика и не желала предстать несчастной растрепой. Вспомнилось, как в детстве она влетала в комнату с возгласом: «Та-дам!» Джулия неспешно накрасила губы и подвела глаза. Покончив с макияжем, соорудила аккуратную прическу, после чего оставила деловое сообщение на автоответчике профессора Купера, известив о своей готовности к работе и выразив уверенность, что будет весьма полезна его компании. «Я справлюсь, — сказала она себе, положив трубку. — Я все смогу».

Однако уверенность ее вмиг сменилась, точно узор в калейдоскопе, сомнением. Есть ли четкое осознание, на что она способна? Даже когда Уильям ее разочаровывал или бесил, она знала, что не уйдет от него, ибо поклялась быть с ним в горе и радости. Но она также знала, что конец их супружеству (если такое вдруг случится) наступит только по ее решению. Уильям в ней нуждался, она в нем — нет. Как же так вышло, что бросили ее?

Джулия потерла лоб, пытаясь изменить ход мыслей. Словно решая арифметическую задачу, она старалась найти ответ: что было бы с Уильямом без ее руководства? Скорее всего, он стал бы школьным тренером по баскетболу. Зрелость собственных размышлений и великодушие к мужчине, который лгал ей и бросил, были приятны. По правде говоря, она бы никогда не вышла за школьного тренера. Такие мужчины обитают в захудалых районах, ходят во фланелевых рубашках и зарабатывают столько, что еле-еле хватает на квартплату.

Джулия хотела быть женой университетского преподавателя. Втайне она лелеяла надежду, что в конце карьеры муж станет президентом университета или даже займет какой-нибудь государственный пост. Однако мечты эти развеялись после чтения его книги. Стало ясно, что с ним что-то очень не так, ибо кем же это надо быть, чтобы написать про себя «я ужасен», то есть признаться в собственной никчемности? Однако вариант преподавателя все еще выглядел вполне вероятным и даже неизбежным. Как-то раз весной она пришла на лекцию Уильяма, после чего тот мило сказал, что ее улыбка чеширского кота с последнего ряда мешала ему сосредоточиться. Но выглядел он достойно, перемежал подачу материала шутками и даже, отринув положение лектора, затеял интересную дискуссию об этической стороне войн. Казалось, он впервые использует свой внушительный рост вне пределов баскетбольной площадки. Уильям весьма органично смотрелся за кафедрой — весь его вид призывал внимать ему, и студенты подчинялись.

С таким мужчиной она бы жила весь свой век, но вот тот, что бросил семью, скрывал десять тысяч долларов и бог знает что еще, был незнакомцем. Долгое время она не знала, да и не хотела знать, какой он на самом деле. Когда в конце дня муж приходил домой, она никогда не спрашивала, где и кем он был.

Джулия хотела увидеть сестру, поскольку ничто в ее жизни не выглядело реальным, пока этим не поделишься с Сильвией. Но та примчалась бледная и заполошная, будто на пожар. Взволнованность сестры покоробила Джулию, едва она впустила ее в квартиру. Казалось, Сильвия прибыла не на помощь, а с грузом своих проблем.

Она изучила улики: записку в пять предложений и чек.

— Уильям объяснил, почему пропустил занятия? Что еще он сказал перед уходом?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Все в записке. После рождения Алисы мы не особо ладили. Скорее, с тех пор как я забеременела. — Пытаясь найти причину, Джулия будто упиралась в тупики и, сунувшись в одну улицу, разворачивалась и кидалась в другую. — Мы были как часы, что показывают разное время. Он напрочь лишен амбиций, никогда не знает, как ему поступить, спрашивает совета по всякой ерунде. Я хожу быстро, он медленно. Я считала, муж нужен, потому что нам это вдалбливали с детства, верно? Или просто показывали на своем примере. И мысли не возникало, что одной мне будет лучше. Я тащила его на себе.

Сильвия слушала, чуть переломившись в поясе, словно так ей было легче понять.

Сейчас ситуация казалась Джулии уже не столь ясной, как прежде. Сказывалась бессонная ночь — пекло глаза, слегка дрожали руки. Джулия зажала их коленями, чтоб дрожь была не так заметна.

— У нас с Алисой все будет прекрасно. Я не нуждаюсь в муже. Уильям… — она чуть запнулась, — правильно сделал, что ушел.

— По-твоему, с ним все в порядке?

Джулия недоуменно сморгнула:

— В смысле?

Сильвия перевела взгляд на журнальный столик, где лежали чек, записка и молоток.

— Я думаю, пропуск занятий и эта записка — знак, что с ним очень неладно.

Джулия тоже посмотрела на столик.

— Наверное, все переживают из-за рухнувшего брака, — сказала она. — А чего ты так беспокоишься об Уильяме? — Голос ее дрогнул. — Ты обо мне беспокойся.

— Конечно, я тебе ужасно сочувствую. Только, знаешь… — Сильвия помешкала. — Мы должны что-то предпринять, вдруг произошло нечто чрезвычайное?

— Меня бросил муж, — сказала Джулия. — Но это, видимо, пустяк, ничего чрезвычайного.

На кушетке они сидели рядом, однако сестра казалась ей очень далекой. Вдруг пришла странная мысль: может, Сильвия понимала мужчину, который врал жене, а потом отдал чек и ушел? Она что-то разглядела в человеке, который был чужаком для собственной супруги? Джулия встряхнула головой. Глупости. Она устала и плохо соображает.

— Кроме нас, никто не знает, что произошло, — сказала Сильвия. — Наверное, стоит известить Кента.

Джулия задумалась.

— Возможно, Уильям у него. Звони, если хочешь. Номер в телефонной книжке.

Сильвия кивнула, сжав губы.

— Может, ты сама позвонишь?