Кадзуо Исигуро - Там, где в дымке холмы
Я снова села к столу, отставила в сторону использованные тарелки и налила Дзиро чаю. Он торопливо отхлебывал из чашки, косясь на первую страницу газеты.
— Сегодня важный для нас день, — сказала я. — Надеюсь, все пройдет хорошо.
— Незачем поднимать такую суматоху, — повторил Дзиро, не поднимая глаз.
Перед уходом, однако, Дзиро тщательно осмотрел себя перед зеркалом в прихожей, поправил галстук и проверил, гладко ли выбрит подбородок. Когда он ушел, я снова остановилась возле двери Огаты-сан и прислушалась, но там было тихо.
— Отец, — негромко позвала я.
— А, Эцуко, — послышался голос Огаты-сан. — Я так и знал, что ты не дашь мне залеживаться.
Слегка успокоившись, я пошла на кухню заварить свежего чаю, потом накрыла для Огаты-сан завтрак. Приступая к еде, он вскользь заметил:
— Дзиро, кажется, уже ушел.
— О да, давно. Я уже собиралась выкинуть отцовский завтрак. Думала, из-за лени раньше полудня не встанет.
— Ну-ну, Эцуко, не будь такой бессердечной. Доживешь до моих лет — и тебе захочется порой расслабиться. А кроме того, побыть с тобой — это для меня что-то вроде каникул.
— Что ж, в таком случае отцу позволено немного полениться.
— Дома, в Фукуоке, возможности вот так поваляться в постели у меня не будет, — сказал Огата-сан, берясь за палочки. Он глубоко вздохнул: — Думаю, скоро мне пора в дорогу.
— В дорогу? Спешить некуда, отец.
— Нет, мне на самом деле пора возвращаться. Работы по горло.
— Работы? Какой работы?
— Ну, для начала нужно установить на веранде новые панели. Потом построить в саду каменную горку. Я за нее еще даже не принимался. Камни лежат в саду уже несколько месяцев и меня поджидают. — Вздохнув, Огата-сан принялся за еду. — Вернусь — и вот так поваляться в постели больше не придется.
— Но уезжать сейчас необходимости нет, разве не так, отец? Ваша горка никуда не денется.
— Это очень мило с твоей стороны, Эцуко. Но время поджимает. Видишь ли, осенью я жду к себе дочь с мужем, и всю работу нужно закончить до их приезда. В прошлом году и в позапрошлом они навещали меня осенью. Предполагаю, что они захотят приехать и нынче.
— Понятно.
— Да, нынешней осенью они просто обязаны меня навестить. Для мужа Кику ко это самое удобное время. А Кикуко постоянно твердит в письмах, что ее прямо-таки разбирает любопытство посмотреть мой новый дом.
Огата-сан покивал головой и снова взялся за свою еду.
— Какая у вас любящая дочь Кикуко-сан, отец, — сказала я, наблюдая за ним. — Ехать не близко, из Осаки дальний путь. Она, должно быть, скучает по вам.
— Полагаю, время от времени она чувствует потребность избавиться от свекра. Иначе не понимаю, зачем ей забираться так далеко.
— Нехорошо, отец. Уверена, она по вам скучает. Я вынуждена буду передать ей ваши слова.
Огата-сан рассмеялся:
— Но дело обстоит именно так. Старик Ватанабэ командует ими, как военный диктатор. Всякий раз по приезде они только и толкуют о том, насколько невыносимым он становится. Мне самому старик по душе, но нельзя отрицать, что он и вправду самодур. Думаю, им понравился бы вот такой уголок, как этот, Эцуко, — квартирка для них одних. Совсем неплохо, когда молодые пары живут отдельно от родителей. Молодожены все чаще и чаще так поступают. Молодые люди вовсе не желают терпеть, чтобы старики-самодуры ими помыкали.
Огата-сан, словно спохватившись, поспешно вернулся к еде. Покончив с завтраком, он встал и подошел к окну. С минуту постоял спиной ко мне, глядя на открывавшийся вид, потом немного приоткрыл створку — впустить побольше воздуха, и глубоко вздохнул.
— Вы довольны вашим новым домом, отец? — спросила я.
— Моим домом? Да, конечно. Правда, потребуются еще кое-какие доделки. Но он гораздо более компактный. Дом в Нагасаки для одинокого старика был слишком просторен.
Огата-сан не отрываясь смотрел в окно: в резком утреннем свете я различала только смутные очертания его головы и плеч.
— Но ваш старый дом — он был замечательный, — сказала я, — Я всегда останавливаюсь на него посмотреть, если оказываюсь в тех краях. Вот и на прошлой неделе проходила мимо него на обратном пути от миссис Фудзивара.
Я подумала, что Огата-сан меня не слышит. Он по-прежнему молча смотрел в окно, но наконец проговорил:
— И как он выглядит, этот старый дом?
— О, почти как раньше. Новые жильцы должны быть довольны тем, в каком виде оставил его отец.
Огата-сан слегка повернулся ко мне:
— А как там азалии, Эцуко? Азалии все еще растут у входа?
Яркое солнце мешало мне видеть его лицо, но по голосу я чувствовала, что он улыбается.
— Азалии?
— Да нет, с какой стати ты должна о них помнить? — Огата-сан повернулся к окну и раскинул руки. — Я посадил их у входа в тот самый день. В тот день, когда все окончательно решилось.
— А что решилось в тот день?
— То, что вы с Дзиро поженитесь. Но об азалиях я никогда тебе не говорил, и потому нелепо с моей стороны ожидать, что ты должна о них помнить.
— Вы посадили азалии для меня? Чудесная мысль. Но нет, вы ни разу о них не обмолвились.
— Видишь ли, Эцуко, ты сама о них попросила. — Он снова повернулся ко мне. — Собственно, ты прямо приказала мне посадить их у входа.
— Что? — Я рассмеялась. — Я вам приказала?
— Да, ты мне приказала. Словно я был нанятый садовник. Ты не помнишь? Когда я уже решил, что все наконец улажено и ты в итоге станешь моей невесткой, ты мне заявила, что остается еще одна малость — ты не желаешь жить в доме без азалий у входа. И если я не посажу азалии, тогда все отменяется. Что мне было делать? Я тут же пошел и посадил азалии.
Я засмеялась:
— Теперь, когда вы сказали, я вспомнила: да, что-то такое было. Но что за глупости, отец: я никогда вас не заставляла.
— Заставляла, Эцуко, заставляла. Ты сказала, что не желаешь жить в доме без азалий у входа. — Огата-сан отошел от окна и снова сел напротив меня. — Словно я был нанятый садовник.
Мы оба рассмеялись, и я стала разливать чай.
— Азалия всегда была моим любимым цветком, — сказала я.
— Да, ты так и говорила.
Я разлила чай, и мы немного посидели молча, следя за паром, поднимавшимся над чашками.
— Я и понятия тогда не имела, — сказала я. — То есть, о планах Дзиро.
— Да.
Я придвинула тарелку с мелким печеньем поближе к чашке Огаты-сан. Оглядев его с улыбкой, он произнес:
— Азалии выросли прекрасные. Но к тому времени вы, конечно, уже переехали. Все же совсем неплохо, когда молодые пары живут отдельно от родителей. Взгляни на Кикуко и ее мужа. Они бы очень не прочь обзавестись собственным уголком, но старик Ватанабэ даже и думать об этом им не разрешает. Сущий тиран.
