Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Найти и исполнить
При этом Константин Петрович отлично осознаёт, что пенсии ему не видать – не такая у него работа, чтобы отправляться с неё «на заслуженный отдых», и не такой он работник, который трудится для того, чтобы его в один прекрасный момент уволили, расчищая место молодым. Просто надо же как-то оправдываться перед собой за излишнюю скупость. Зато экономить для Тринадцатой редакции можно безо всяких оправданий – ведь сэкономленное так или иначе приходится тратить на разные срочные и необходимые дела, а не будь этих неожиданных и крайне уместных денег – то что бы тогда делали они, все эти креативные разгильдяи?
После сладостных подсчётов, завершившихся лихой пляской неизвестных народностей прямо в центре кабинета, Константин Петрович стал совсем ручным и покладистым и, в ожидании Маши Белогорской, решил перечитать отчёты сотрудников за прошлый месяц. Но делал это невнимательно, и даже не заметил верную возможность увеличить сестрам Гусевым еженедельную норму выработки.
Вскоре пришла Маша – как всегда, вовремя, как всегда, готовая восторженно впитывать новые знания.
В присутствии своей ученицы Константин Петрович сам себя не узнавал: откуда столько подросткового выпендрёжа в столь серьёзном и ответственном человеке?
– Жалко, что за вами записывать нельзя, – заметила Маша, выслушав очередную лекцию с элементами эксцентрической клоунады. – Желательно, конечно, на видеокамеру. Я бы потом смотрела и улыбалась.
– Ты меня осуждаешь, я правильно понимаю? – поправил очки Константин Петрович.
– Наоборот. Вы очень здорово говорите. Но эти искры вспыхивают только для меня. И тут же гаснут. Жалко, что нельзя ими ни с кем поделиться.
– Не надо мною ни с кем делиться! – воскликнул жадный коммерческий директор. – В смысле, это всё действительно только для тебя, не жалей, остальные тоже получат своё. По заслугам. Итак, мы остановились на работе с носителями. Попробуй угадать, какую главную ошибку допускает большинство новичков?
– Может быть, они сразу подходят к человеку и начинают разговор о его желании? Он пугается – и уходит от темы вообще. Так?
– Нет, ну что ты. Идиотов мы просто не берём на работу, – ухмыльнулся Константин Петрович. – Подумай: ты знаешь, что можешь помочь этому парню, а он не знает. Твои действия?
– Открыть карты, чтобы он не мешал мне исполнять его желание, а помогал и даже участвовал в этом?
– Нет. Это не ошибка, а высокий класс. Существуют даже чёткие предписания – после какого количества успешно проведённых дел можно использовать этот приём. У нас пока что никто не достиг этой планки, даже Шурик. Совместная работа с носителем иногда в самом деле – беспроигрышный вариант, мы об этом ещё будем говорить. А начинающие чаще всего просто зачем-то воображают себя всемогущими – и слишком много думают о том, какие они великие и благородные, забывая о деле. Когда часть внимания занята самолюбованием – человек упускает важные детали, которые могли бы ему помочь. Понимаешь?
– Нет, не понимаю. Кажется, сейчас я тоже упускаю важные детали, – пробормотала Маша и принялась массировать виски. – Иногда дурацкая мысль поселяется в голове и бегает туда-сюда вдоль извилины, благо, она одна. Извилина, то есть.
– Напрасно на себя наговариваешь. Я человек доверчивый, могу понять всё буквально и впредь разговаривать с тобой как с девочкой-дауном, – прервал её Константин Петрович. – Моё дело – научить тебя чему положено, а не развивать твой интеллект, так что поосторожнее с формулировками. И что же за мысль у тебя по извилине бегает?
– Не по извилине, а вдоль извилины. Мне тут Шурик подсунул одну рукопись. Попросил прочитать и высказать своё авторитетнейшее мнение. Как будто оно у меня…
– Не продолжай! – взмолился Константин Петрович. – А то у меня по извилинам мурашки побегут. Кстати, а с какой стати ты выполняешь Шурикову работу? У вас взаимозачёт? Он что-то за тебя вычитывает?
– Нет, но мне разве сложно прочитать?
– Знаешь, – томно прошептал Цианид, – у меня дома целая гора неглаженых рубашек. Тебе не сложно…
– Сложно. Я вообще гладить не умею. Хотя, если бы я заранее знала, что это за рукопись – выбрала бы рубашки.
– Так-так. Шурик, стало быть, сбагрил тебе какую-то мерзость? – Константин Петрович принялся нервно барабанить пальцами по столу. – Я правильно понимаю?
– Только не нужно его за это наказывать, а? В самом деле, ему бы ещё противнее было. Мне кажется. Он тихонечко отозвал меня в сторону и говорит: «Ручаюсь, эта вещь станет бестселлером, и всё такое прочее. Но издавать её надо в Москве. А для этого надо бы написать подробное письмо, с изложением содержания и разными соображениями, а мне так некогда это читать». Словом, я купилась на то, что судьба бестселлера у меня в руках.
– Вот же манипулятор! Ну и что там у нас с бестселлером?
– Не знаю. Двойственное впечатление. Написано, конечно, так, что не оторваться – а потом хочется пойти и выблевать из себя букву за буквой весь этот текст.
– Ты, должно быть, слишком впечатлительна. О чём там хоть речь?
– Молодой отец очень радуется появлению дочери. Любит ребёнка, балует, задаривает подарками, а мать задвигает в сторону. Ну, в начале всё обыденно, реалистично, даже немного слащаво. Но после того как мать прекращает кормить ребёнка, отец просто вышвыривает её из дома – мол, иди к своей мамаше, ты мне больше не нужна, у меня есть Люлечка.
– Люлька? Люлька вместо родной матери?
– Да нет, так он называет свою дочь. Люлечка. Потому что она Юля, Юлечка, но знаете, как дети коверкают имена? Потом, значит, идёт описание взросления этой несчастной Люлечки, которую воспитывает отец. Вроде очень здорово – они вместе играют, ходят в походы, совершают открытия. Вот этот фрагмент я читала с огромным удовольствием. Но потом Люлечкой стали интересоваться мальчики, а папа вообразил, что все они недостойны его чада. Ну и вот. Когда Люлечке исполнилось двадцать пять лет – а у неё так никого и не было, потому что папа всех отверг, – она твёрдо решила завести собственного ребёнка. Конечно же, путём искусственного оплодотворения. И тут начинается полный паноптикум. Папаша, съехавший с катушек, заявляет, что ребёнок должен быть только от него. Ну, и ты понимаешь, да? И в конце у них рождается дочка. И Люлечка кормит её и думает: интересно, папа выгонит меня прочь, как выгнал мою мать, или лучше мне не дожидаться этого и выгнать его первой?
Константин Петрович поморщился. Потом задумчиво произнёс:
– Если всё так, как ты говоришь, то вполне может быть, что это очередной скандальный бестселлер, и Шурику даже выпишут премию. Которую я непременно перепишу на тебя.
