Оксана Робски - Casual-2: Пляска головой и ногами
– Нет, няня сказала не ходить. Мы как раз собирались тебе звонить.
Сан Саныч говорит, чтобы я успокоилась.
Они усилят охрану.
Пусть ребенок не ходит в сад.
Я никому ничего не должна говорить.
– Он ошибется. Он обязательно ошибется. И тогда мы его возьмем.
Возвращаюсь в гримерку.
– Слушай, отработай без меня, – прошу Гулю.
Конечно, она должна обрадоваться: одно дело – две ведущие, и совсем другое – один.
– Почему это? – Гуля подозрительно разглядывает меня.
– Голова болит. Очень.
– Ты с ума сошла? – подлетела администратор. – Я тебе таблетку куплю! Я тебе целую аптеку куплю! Даже не думай!
– Я ухожу. Извини. Правда, очень плохо себя чувствую.
– Ты не можешь так со мной поступить! – слышу крик вслед. И совсем тихо: – Вот сука!
Попросила маму срочно приехать. Она вошла в дом раздраженная, потому что пришлось отменить гостей.
– Я как прислуга, – возмутилась мама, – по вызову!
Я пожалела, что позвонила ей. Приехал Сан Саныч. Мы встретились у Черновых.
– Звонок был из метро. Из будки. По телефонной карточке.
– Метро?
– Да. «Красные ворота». И даже камеры там есть. Только запись хранится 36 часов. Мы опоздали.
Из кухни, которая отделялась от гостиной открытой аркой, донеслось громыхание падающих кастрюль.
– Мой сынуля проснулся, – сказала Чернова и выразительно посмотрела на свои часы. Золото отлично смотрелось на ее смуглой руке.
Во дворе зажгли фонари.
– Где твои подружки были в это время? – Сан Саныч положил в кофе четвертую ложку сахара.
– Ты не размешиваешь? – поинтересовалась Чернова.
– А при чем тут мои подружки?
– Не знаю, может быть, и при чем. – Он демонстративно позвякивал ложечкой в чашке. – Мне надо перед шефом отчитаться, что дело твое закрыто.
– Да, да, – кивнула Чернова. – Сергей Александрович не очень доволен тем, как развиваются события.
В разговоре с сотрудниками своего мужа Чернова всегда называла его по имени-отчеству.
– Катька пила где-то… – вспоминала я.
– Пила! – подхватил Сан Саныч. – А в каком районе?
– Не знаю.
– Я думаю, надо искать среди девиц. И не обязательно, что они должны быть какими-то неуспешными… Вообще не важно. Она может казаться королевой и при этом так тебе завидовать! А в глаза улыбаться.
– Катя не кажется королевой, – вздохнула я, – а после развода и успешной тоже.
– Вот! – обрадовался Сан Саныч. – Кто был никем, тот станет кем угодно!
– Только не Катя, – вступилась за подругу Чернова.
– Ну, это уже не просто подозрительность, а панофобия – боязнь всего на свете, – мрачно констатировала я.
– И не Марина Сми. Конфеты будете?
– Не ем сладкого, – отказался Сан Саныч.
– Не, не Марина, – согласилась я.
– Девушки, ну вот откуда вы знаете?! Кстати, у нее ребенок есть? Там ведь должен быть ребенок.
– Ты что, думаешь, Катя заставляла свою дочку звонить мне с угрозами? Да я бы ее узнала!
– А Регина? – интересуется Сан Саныч.
– Ну, она, конечно, сумасшедшая, но… – вздыхаю я.
– Но не шизофреничка! – резюмирует Чернова.
Я снова лежала дома перед телевизором и делила своих знакомых на овощи и фрукты.
Вот, например, Регина – чистый фрукт. Да еще экзотический какой-то.
Марина Сми… Тоже фрукт. Какой-нибудь такой, про который думаешь: наверное, овощ. А оказывается, фрукт.
Катя. Овощ.
Я вспомнила Катю и улыбнулась. Нет, какой овощ! Катя – тот еще фрукт!
Меня окружают одни фрукты. О чем это говорит? Никакой я не овощ.
Протяжной испанской песней зазвонил мой телефон.
Алик.
– Я в Канкуне! – кричал Алик. – Потрясающе! Я задержусь тут на пару дней!
– Тебя яхта не дождется!
– Всего пару дней!
– Алик! У тебя ностомания, – вздохнула я.
– Что? – не понял Алик.
– Ностомания. Навязчивое желание возвращения на родину. А еще аэрофобия. Боязнь самолетов.
– Ты никуда не летишь в ближайшее время? – обиделся мой лучший друг.
Людям нужно объяснять, чем они больны?
– Регина?
– Да, моя дорогая. Как ты?
– А как я? – Наверное, в моем голосе было раздражение.
– Мне кажется, ты переработала. В последнее время ты какая-то нервная.
– Нормальная. Какие у нас дела? К Антону приехал доктор.
– Ты имеешь в виду журналистов?
– Ну, да! – раздражаюсь я еще больше.
– Так… Да ты знаешь, какое-то затишье…
– Назначь мне съемку. Я могу завтра.
– Завтра? А у меня ничего нет… Радио вот только. Они уже давно добиваются…
– Я посмотрел Антона, – сказал доктор.
Я встала с дивана, приветливо улыбаясь доктору и договаривая с Региной.
– Интервью нет?
Доктор нетерпеливо улыбается мне.
– Нет, – радуется Регина, – можешь отдыхать!
– Что, совсем ничего нет? – не верю я.
– Ну да… – в трубке шуршание тетрадки, – колонку напиши. Помнишь тему. «Как пережить развод и…
– Помню. Пока.
– Абсолютно здоровый ребенок, – говорит доктор. – А по утрам у детей бывает кашель. Я уже говорил это вашей няне. А она все паникует.
Доктор уехал, столкнувшись в дверях с Ирой. Я помахала рукой маме и Антону. Мама – фрукт.
Еду на Пречистенку, в «Персонал-Бутик» – агентство, которое всегда подбирает мне нянь.
– Что? – пугается хозяйка агентства. У нее улыбка как у кошки. Кошки улыбаются глазами.
– Хочу поменять.
– А что случилось?
– Да она какая-то ни рыба ни мясо, знаешь… овощ прям!
Точно – овощ.
– Подождешь немного? – улыбается хозяйка. Глазами. – А то у меня сейчас фрукт один приедет. Такой фрукт!..
Зашел полный кудрявый мужчина с выражением лица то ли лукавым, то ли детским. Он держал за руку маленького мальчика. Кудрявого, с большими и очень серьезными глазами.
Мы поздоровались. Вежливо.
По одной стали заходить потенциальные няни.
Мужчина листал «Hello!». С моей фотографией на обложке.
Няни рассказывали о себе.
Ребенок задавал им вопросы.
– А вы что на обед готовите? – спрашивал он у очередной соискательницы.
– Да что хочешь… – терялась няня.
– А если я ничего не хочу?
– Ну… – няня смущенно улыбалась, ребенок отрицательно качал головой.
Заходила следующая. Позвонил мой муж.
– Что случилось с Антоном? – спросил он. – Почему он не пошел в садик?
– А ты откуда знаешь? – Я уселась, поджав ноги, в уютное кресло в коридоре. Напротив, почти живой очередью, трепетали няни.
Я приметила одну. В черных туфлях на каблуке. Остальные были в сапогах. Она принесла с собой на собеседование сменную обувь.
– Доктор позвонил! – ответил мой муж.
– Вот знаешь, что у тебя? – спросила я. – У тебя пениафобия. Вот ты всю жизнь боялся потерять деньги и поэтому теперь потерял их!
