Иэн Макьюэн - Сластена
Выглядело так, словно Наттинг и раньше рассказывал эту историю и теперь с восторгом делал это снова, чуточку приукрашивая.
– Вот он сидит за столом – прекрасно сшитый белый полотняный костюм, галстук-бабочка цвета лаванды, умные шутки, – а в следующую секунду, побагровев, уже держит меня за грудки и выталкивает из кабинета. Слова его я не в силах повторить перед дамой. А казалось, что свой в доску. Бог знает, как они подпустили его к секретным кодам в сорок втором.
– Вот так, – молвил Тапп. – Если это делаем мы, то это грязная пропаганда, а потом они преспокойно раскупают все билеты на концерт хора Красной армии в Альберт-холле.
– Максу бы хотелось, чтобы Уилсон действительноменя выбросил из окна, – сказал Наттинг и, к моему удивлению, подмигнул мне. – Так ведь, Макс?
– Я свое уже сказал, – ответил Макс. – Теперь я в команде.
– Отлично.
Наттинг кивнул Бенджамину, молодому человеку, который провел меня сюда. Тот открыл лежавшую у него на коленях папку.
– Я уверен, что здесь все им опубликованное. Кое-что непросто было отследить. Я бы предложил вам начать с его публицистики. Обращаю ваше внимание на статью, опубликованную им в журнале «Лиснер», где он сожалеет о том, как в прессе романтизируют мерзавцев. В основном речь идет о Великом ограблении поезда – он возражает против слова «великое», – но здесь же содержится бойкое отступление о Бёрджессе и Маклейне и о тех смертях, в которых эти люди повинны. Заметьте, Хейли – член Образовательного треста читателей и писателей – организации, поддерживающей диссидентов в Восточной Европе. В прошлом году он написал эссе для издаваемого трестом журнала. Можете проглядеть и более пространную статью для журнала «Хистори тудей», где говорится о восточногерманском восстании 1953 года. Есть неплохая работа о Берлинской стене в журнале «Энкаунтер». В целом статьи у него добротные. Но писать вы ему будете касательно его рассказов; в них его дарование проявляется сильнее всего. Всего их пять, как сказал Питер, один в «Энкаунтере», а еще в журналах, о которых вы наверняка ничего не слышали, – «Пари ревью», «Нью-Американ ревью», «Кеньон ревью» и «Трансатлантик-ревью».
– Гении по части названий – эти издатели, – буркнул Тапп.
– Следует отметить, что четыре последних журнала издаются в Штатах, – продолжал Бенджамин. – В глубине души Хейли – приверженец атлантизма. Мы навели справки, его считают многообещающим автором, хотя один сведущий человек выразился в том духе, что так обычно характеризуют любого молодого писателя. Трижды ему отказывало в публикации издательство «Пенгвин», кроме того, он получал отказы от журналов «Нью-Йоркер», «Лондон магазин» и «Эсквайр».
– Кстати сказать, как вы все это обнаружили? – спросил Тапп.
– Это долгая история. Во-первых, я познакомился с бывшим…
– Продолжайте, – сказал Наттинг. – Мне нужно быть наверху в половине двенадцатого. Кстати сказать, Кальвокоресси сказал своему приятелю, что Хейли – симпатичный парень и с хорошими манерами. Так что он может послужить примером для молодежи. Простите, Бенджамин, продолжайте.
– Представитель достаточно уважаемого издательства сказал нам, что издатели любят рассказы, но не публикуют сборники рассказов до тех пор, пока писатель не напишет романа. Рассказы не продаются. Издатели обычно публикуют их в качестве знака внимания заслужившим литературную репутацию авторам. Хейли нужно написать что-то подлиннее, и это важно сознавать, потому что роман пишется не сразу, и им сложно заниматься, когда у вас штатная должность. А ему интересно написать роман, он даже говорил, что у него есть замысел. Другое дело, что у него нет агента, и он его подыскивает.
– Агента?
– Речь совсем о другом, Гарри. Агент, продающий права на произведение, заключает контракты, получает свой процент.
Бенджамин передал мне папку.
– Вот, пожалуй, и все. Разумеется, держите папку при себе.
Внезапно заговорил седоватый, будто ссохшийся человек с маслянистыми волосами, расчесанными на прямой пробор.
– Предполагаем ли мы, что у нас будет хоть какое-то влияние на то, что пишут эти люди?
– Это никогда не сработает, – ответил Наттинг. – Мы должны верить в свой выбор и надеяться, что Хейли и остальные продолжат писать и станут, как бы лучше выразиться, значимыми фигурами. Это план на длительную перспективу. Мы намереваемся показать американцам, как это следует делать. Но это не означает, что мы не можем ему помочь в пути. Есть, знаете ли, люди, которые нам кое-чем обязаны. Что касается Хейли, что ж, будем надеяться, что однажды один из наших подопечных возглавит какой-нибудь важный литературный комитет, например, Букеровской премии. Можем еще подумать о вовлечении литагентов. Но что касается самих произведений, авторы должны чувствовать себя совершенно свободными.
Наттинг уже стоял, посматривая на часы, потом взглянул на меня.
– Если будут еще вопросы, вам необходимо обращаться к Бенджамину, по оперативным вопросам – к Максу. Название операции – «Сластена». Вам все понятно? На этом завершим.
Я знала, что иду на риск, но уже начала чувствовать себя незаменимой, возможно, слишком самоуверенной. По правде говоря, кто из присутствующих в комнате, помимо меня, когда-либо во взрослом возрасте прочитал на досуге рассказ? Я не могла сдержаться. Я была нетерпелива и рвалась в бой.
– Простите, что говорю об этом, и не хочу обидеть Макса, но если я работаю непосредственно с ним, мне хотелось бы узнать, можно ли прояснить мой собственный статус.
Питер Наттинг снова сел.
– Моя дорогая девочка, что вы имеете в виду?
Я стояла перед ним в позе смирения, как некогда перед отцом в его кабинете.
– Для меня это большая честь. Дело Хейли кажется мне замечательным и к тому же довольно деликатным. В известном смысле, вы поручаете мне вести Хейли. Я считаю, что это признак большого доверия. Однако вести агентов… Видите ли, мне бы хотелось понимать, в каком положении я это делаю.
Последовало смущенное молчание того рода, которое только женщина может вызвать в компании мужчин.
Наттинг пробормотал:
– Да, да, конечно…
Он в отчаянии обернулся к Таппу.
– Гарри?
Тапп положил золотой портсигар во внутренний карман пиджака и встал.
– Все просто, Питер. Вы и я сходим вниз после ланча и поговорим с отделом кадров. Я не предвижу никаких возражений. Сирина может быть повышена до должности помощника референта. Уже давно пора.
