Дженни Нордберг - Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье
Приход в детский садик в Пешаваре в стандартной униформе для мальчиков был ошибкой. Одежду принесла ей мать, и секрет Захры продержался несколько дней, но потом другие дети ее разоблачили. Старшие принялись дразнить ее: она ведь ненастоящий мальчик, так почему ей хочется казаться мальчиком? Один из ребятишек побежал за воспитательницей, которая была очень недовольна, узнав об этом маскараде. В садик вызвали родителей Захры, и они молча выслушали целую лекцию о важности дисциплины и послушания для детей с самых юных лет. Это миссия как детского сада, так и школы, и не следует с ней шутить. Родителям придется достать для своей дочери подобающую девичью форму, прежде чем ей позволят вернуться в садик.
Дома Захра плакала и норовила вывернуться из синей юбочки и белой блузки. Именно в тот день, когда она вернулась в садик, ее выставили на стол, чтобы она служила примером остальным.
– Это девочка, – объявила воспитательница. – Посмотрите на нее. Вот так выглядит девочка. Видите? Она никогда не была мальчиком. Теперь вы все это запомните.
Почти десять лет спустя, стоя на пороге кабульской квартиры, принадлежащей ее семье, Захра одета в одежду по собственному выбору: свободного покроя черный пиджак, рубашку на пуговицах и темные брюки. Она выглядит точь-в-точь как элегантный юноша, гуляющий по тонкой грани между полами, – с ее округлым лицом, полными губами, длинными ресницами и блестящими стрижеными а-ля Том Круз волосами с аккуратным боковым пробором. Она приветствует нас без улыбки. И не опускает взгляд (побуждение, впитавшееся в плоть и кровь большинства афганок). Она бесстрашна, смотрит мне прямо в глаза, уперев одну руку в бедро. А почему бы и нет? Ее внешность соответствует господствующему полу; моя – нет.
Благодаря еще одной цепочке слухов и знакомств «из рук в руки» я нашла 15-летнюю Захру и ее семью. Они родом из Андхоя, что в северной провинции Фарьяб. Там, если верить на слово нескольким кабульским торговцам коврами, девочек нередко одевают как мальчиков, чтобы они помогали в роли прядильщиц в производстве ковров. Но Захра никогда не была бача пош, выполнявшим тяжелую работу. Напротив, ее родители говорят, что их дочь просто всегда хотела быть мальчиком. Они тут ни при чем. И так же как многие истории о бача пош, с которыми я сталкивалась до сих пор, эта оказывается не вполне правдивой.
Захра вступает в опасный возраст.
Девочку-афганку, которая перестала быть ребенком и начала свой путь к молодой женщине, следует немедленно прикрыть и защитить, чтобы гарантировать сохранение ее девственности и репутации для будущего брака. Неважно, насколько спортивным, мальчишеским и живым был дух бача пош, пубертат – или, по словам доктора Фарейбы, в идеале чуть раньше – это время, когда для большинства девушек по необходимости опускается занавес. Именно тогда их нужно провести через обратное превращение, иначе бача пош, по словам Фарейбы, может «немножко повредиться в уме», если будет представляться кем-то иным, вступая в возраст половой зрелости, когда гендерная сегрегация достигает полного расцвета. По этой причине, оставаясь в свои 15 лет в мужском обличье, Захра постепенно вступает на гораздо более трудную почву, чем бача пош помоложе. К ее годам девочек уже обыкновенно учат стараться быть приличными, стеснительными и очень тихими молодыми женщинами.
Однако Захра лишена большинства традиционных женских черт характера и не держит язык за зубами. Она жила как мальчик столько, сколько себя помнит, и не имеет никакого намерения меняться. Она даже не хочет становиться афганской женщиной. Они – граждане второго сорта, объясняет она мне, всегда принадлежат мужчинам и подчиняются им. Так с чего бы ей хотеть стать одной из их числа?
– Люди называют девушек плохими словами; они кричат на девушек на улицах, – говорит она. – Когда я это вижу, я не хочу быть девушкой. Когда я – парень, они со мной так не разговаривают.
Захра предпочла бы работать, самостоятельно себя содержать и принимать собственные решения, не переходя под опеку мужа из-под власти отца, как диктует женщинам афганская культура. Другие кабульские девушки-подростки говорят о похожих желаниях как о шутливой фантазии, поскольку вызов, брошенный родителям, – большая редкость в афганской среде. Но Захра совершенно серьезна, и обычный путь афганки для нее, по ее собственным словам, немыслим. Ей не нужна семья, не хочет она и заводить детей.
– На веки вечные я хочу быть парнем, парнем и только парнем, – говорит она.
В ее школе нет других бача пош, но она пришла к этому выводу самостоятельно, путем наблюдений за соседями и собственной семьей. В ее семье на 11 человек приходится три комнаты, и Захра спит в одной спальне с сестрами. Как и во многих афганских семьях, уединиться можно в лучшем случае в ванной комнате. Причем кто-нибудь из ее восьми сестер всегда стучит в дверь, требуя впустить, или просто стучит, пробегая мимо.
С разрешения родителей Захры, после того как у нее заканчиваются занятия в школе, мы с ней и моей переводчицей Сетарех начинаем обходить район Кабула, в котором живет Захра. У нее нарочито тяжеловесная походка, словно между ног у нее что-то есть. Высоко подняв напряженные плечи, зацепив большие пальцы за отвороты карманов, она шагает вперед широким, вразвалку шагом в своем любимом наряде, состоящем из клетчатой рубахи с капюшоном, которая на пару размеров ей велика, джинсов и шлепанцев. Она низко наклоняет голову, едва ли не упираясь подбородком в грудь, и поднимает глаза только в том случае, если кто-то окликнет ее по имени. Она знает, что ее сила – во внешнем виде, и ее походка успешно сигнализирует окружающим, что она – типичный мальчишка-подросток с непростым характером.
Благодаря этому маленькому маскараду Захра – воплощенная провокация и вызов порядку всего общества, в котором она живет.
Мода всегда была способом сообщать окружающим о своей классовой и гендерной принадлежности и уровне силы. В Афганистане пол и сила – это одно и то же. Брюки, стрижка, правильно подобранная походка – и девочка-подросток может получить все, чего ей не положено иметь. Как Талибан жестко контролировал внешний вид мужчин и женщин во время своего правления, когда женщины могли появляться в общественных местах только покрытыми с головы до ног, так и на протяжении всей человеческой истории те, кто хотел гарантировать сохранение патриархального порядка, применяли специфические правила, касающиеся одежды.
