Ринат Валиуллин - Где валяются поцелуи
— Привет!
— Добрый вечер, Роберто, мы тебя уже заждались и успели выпить по бокалу вина. — Павел привстал со своего места и крепко пожал руку режиссеру. Затем помог ему сесть.
— Что у тебя с лицом? — серьезно посмотрел режиссер сквозь очки на Павла и продолжил еще серьезнее. — Секса давно не было?
— А что — заметно?
— Выглядишь неудовлетворенно, — рассмеялся собственной шутке Роберто. — Если некоторым нужен секс, тебе он просто необходим.
— По правде говоря, он всем нужен. Однако, несмотря на это, одни тщательно маскируют свои цели словами, припудривая надуманными чувствами, другие — молчанием, играя в равнодушие, — парировал удар Павел.
— Познакомься, Фортуна.
— Фортуна, — мягко молвила она.
— Очень приятно! Роберто. Павел, почему ты раньше скрывал от меня такую красоту? — заставил он улыбнуться Фортуну еще шире, отнимая у нее свою руку.
— У тебя своих красоток хватает.
— Мужчину хлебом не корми, дай полакомиться чужой женщиной. Он же охотник, ему постоянно нужна добыча.
— Говоришь как о полезных ископаемых?
— Люди из всего хотят извлечь пользу. Даже если у них уже все есть, — устроился он за столиком. — Что в мире творится? — снова обратился к Павлу.
— Все как обычно: женщины хотят замуж, мужчины собираются разводиться. Белое? — спросил его Павел.
— Да, пожалуй, — произнес он, и тут же рядом вырос камерьере с бокалом, поставил на стол и напоил его стеклянную душу вином, которым чуть раньше успели смочить горло Павел с Фортуной.
— Хорошее кафе, и вино превосходное, — заметил Роберто, сделав хороший глоток. — Особенно после трудного рабочего дня. Завтра еще одну сцену снимем и займемся монтажом, — поставил бокал на стол Роберто.
— А вы чем занимаетесь, Фортуна? Предлагаю сразу перейти на «ты».
— Я жду.
— Чего?
— Еды.
— А вы уже заказали?
— Еще нет, — ответил Павел.
— Давайте я вас пока развлеку другим блюдом, из вьетнамской кухни: «Куни линь гу».
— С удовольствием, — чуть не захлопала в ладоши Фортуна.
— Юг Вьетнама. На вид забегаловка. Снова не понимая ни буквы в меню, ни картинки, я заказал по наитию, что-нибудь близкое к рыбному. В соседнем столбце — транскрипция, меня заинтересовало название «куни линь гу». Официант, улыбнувшись загадочно, удалился с моим пожеланием. Вьетнам — это очень экзотично и суетно, желтое-желтое солнце, желтые-желтые лица. Никогда не видел страны более желтой, будто там жило само солнце. Жара, пальмы расчесывают воздух, стопроцентная влажность, можно его загребать веслом и плавать. Пока я плавал в фантазиях, официант уже с блюдом, торопливо раскладывал соусы, рядом с моллюском.
Первое, что пришло в голову, глядя на это чудо морское: губы, женские, надеюсь, вы понимаете, о каких губах идет речь, если нет, то спросите у Павла. Они, вдохновленные первородным багрянцем, вдохновенно ждали. Палочками подцепить их не выходило, я взял нож и вилку, начал пилить, не пилится. Прижав эти губы к своим, обслюнявив, сунул в голодные зубы и оторвал кусок. Вкус тоже мне не был понятен, что-то приятное, но жестковатое и агрессивное… будто я пытался распробовать женщину, находя в ней все больше необъяснимого. Официант мне показывал жестом, что надо приправить соусом. Я так и сделал, полил розовую плоть, мясо все мягче, губы податливо приоткрылись, будто им это нравилось. Я вспомнил первый свой поцелуй, — романтично отхлебнул из бокала Роберто. — Потом второй, третий. Подошел официант, спросил, нравится ли мне «куни линь гу»? Я улыбнулся тупо, как улыбаются иностранцы, и тут меня ошарашило: «кунилингус». Впервые я сделал его в ресторане Вьетнама.
— Очень аппетитно. Я бы тоже не отказалась, — рассмеялась Фортуна.
— Если вы про блюдо, то вряд ли здесь его подадут, — довольно улыбался Роберто.
— Роберто, представляете, Павел вчера вечером убежал от меня.
— Не может быть, Павел. Ты забыл первый закон большой любви: никогда не бегай от женщины: она тебя все равно догонит и съест, если ты вкусный. А ты вкусный, я так предполагаю. Как ты думаешь, Фортуна?
— Я не пробовала, но точно съедобный. А какой второй?
— Любовь это вам не секс: взял да пошел, это отдай, а потом иди.
— Я так и сделал: рассчитался и решил прогуляться. Ничто так не вдохновляет, как отсутствие людей.
— Удачно погулял?
— Умеренно.
— Видимо, он испугался твоей красоты, Фортуна.
— Как бы мужчина ни пытался овладеть красотой, в любом случае ему достается только роль слуги. В этот вечер особенно не хотелось быть слугой, — глотнул из своего бокала Павел.
— Слугой не слугой. Женщину надо любить! И любить так, чтобы остальным мужчинам было мучительно больно, что они так не умеют, — уточнил Роберто.
— Да, но я не хотел тем самым нанести боль женщинам, которых еще так не любили, — не сдавался Павел, подлив всем вина.
— Как нужно не любить женщин, чтобы оставлять их другим! — рассмеялся Роберто, нашел свой бокал на столе и выпил половину.
— Павел, как можно меня не любить? — веселый голос Фортуны сам за себя говорил, что вино ему пришлось по вкусу, он стал звонче и глубже.
— Как и других.
— Вот мне и пришлось гулять с итальянцем.
— Я видел, что тебе это было необходимо.
— Мне? — недоуменно посмотрела сначала на Павла, потом на режиссера Фортуна.
— Не надо забывать, что в каждой женщине живет капризная девочка, юная кокетка, прекрасная незнакомка и ворчливая дама. Ты увидишь только то, что хочешь увидеть, — подлил масла в огонь Роберто и добавил:
— Женщине в жизни важно найти не того, кто будет слушать, даже не того, кто понимать, а того, кому можно выговориться.
— Спасибо, Роберто, он даже ночью не захотел меня слушать.
— Может, это ревность? — предположил режиссер.
— А если бы я позвонила, чтобы поплакаться в жилетку?
— Это другое дело. Тогда бы у него включилась миссия: «мужчина» или даже «настоящий мужчина», — улыбнулся Роберто. — Женщины любят плакать. Хлебом не корми, дай поплакать.
— Да не хлебом их надо кормить, а любовью, — возразила Фортуна. — И не из миски один раз в день, а из рук и постоянно. Женщины самые ручные из всех домашних животных.
— Но вчера ты была настоящей хищницей, — любовался на нее Павел.
— Всегда интересно знать, чем это закончится, особенно если еще не началось, — засветилась Фортуна.
— На свободе женщина все время на охоте: каждая хочет знать, где сидит ее фазан, — осушил свой фужер режиссер.
Тем временем ресторан под темнеющим на глазах небом, собирал все больше народу. Люди потихоньку занимали столики, заказывали еду. В центре зала началась развлекательная программа. Пара исполняла танго. Танцор уверенно вел девушку в красном платье, и это ее заводило, обезоруживало. Он — словно тореадор, она — мулета в его сильных руках. Они так гармонично двигались по паркету, что создавалось впечатление, будто собственными ногами играли музыку, перебирая клавиши аккордеона. Публика одним налитым быком упивалась зрелищем и вином. Она аплодировала ножами, вилками, бокалами и ресницами.
