Анатолий Елисеев - Страна Эмиграция
Впрочем, по-порядку!
Сначала краткая эмигрантская история семьи: назовем их, в силу крайней известности в наших кругах, совсем другими именами, скажем Илья, Мария и сын их — Борис. Приехали они как и почти все мы, через Израиль. В Израиле поначалу все стало складываться не так плохо. Мария через родственников нашла работу и в общем была ею довольна, мало того, она быстро прижилась в Израиле и чувствовала себя там, как дома в Самаре. Дочь поступила учиться в Хайфский Технион и тоже особых претензий к стране обетованной не предъявляла. Илья же в Израиле себя не нашёл, работы у него не было и не предвиделось, иврит давался с трудом, короче совершенно типичная история. Не совсем типичным был только характер Ильи. При неудачах он замыкался, мрачнел и начинал думать. Думал он долго, никого в свои думы не посвящал, а приняв решение начинал с потрясающим упорством давить на окружающих, пока не нащупывал слабое звено. Таким образом семья, оставив доучиваться в Израиле дочь, очутилась в Южной Африке. Сначала была пора надежд и веры в удачу. Илье и Марье помогали кто только мог — они были очень симпатичной парой, дружелюбные, по провинциальному гостеприимные, открытые, как казалось тогда.
Поначалу все у них складывалось неплохо — после «карантина» в Берии, им помогли найти очень недорогую квартиру в хорошем районе, в комплексе, который быстро получил у нас прозвище «Киббуц», так как там жили в основном выходцы из России, а значит из Израиля. Они быстро обзавелись «местными» друзьями, то-есть подружились с семьями южноафриканцев (с некоторыми они дружат и сейчас). Марья нашла работу, сначала довольно примитивную, потом окончила бухгалтерские курсы, что было совсем не просто, и получила очень неплохой пост.
Она правда постоянно скучала по Израилю, ей все не нравилось в Африке — ну что же сердцу не прикажешь.
Илье, напротив, поначалу в Южной Африке нравилось всё. Он, отмечая отдельные и нетипичные недостатки страны проживания, был преисполнен планами и с удовольствием о них рассказывал всем вокруг. Он планировал выучить английский в совершенстве, стать тренером по плаванию, работать, работать и строить светлое будущее, в котором он тогда не сомневался.
Казалось, что он весь соткан из положительной материи — хороший семьянин, обстоятельный, надежный, пунктуальный, не говоря уже о том, какой он был добрый, радушный… Или он только казался нам таким.
Все его увлечения и занятия были положительными, он увлекался филателией, конечно не курил, если и пил, то умеренно, почти не пьянея, любил спорт, имел спортивный разряд по плаванию, хорошо играл в пинг-понг…
Может быть хватит? Немного чёрной, вернее сероватой краски? Хорошо — добавим немного, совсем немного занудства, чуть тугодумия. Простительные недостатки, которые я думаю не испортили розовый облик моего героя.
Но тут то и начинаются загадки: почему же ничего из задуманного у Ильи в жизнь не воплощалось. Как всем хорошо известно, у положительных героев в конце концов всё должно быть очень хорошо.
У Ильи всё как то не получалось. Казалось при его упорстве и пунктуальности проблем с языком у него не должно быть — он до самого конца пребывания в стране говорил на смеси английского с… нет даже не с нижнегородским, скорее с идишем. В любом случае, понять его английский было затруднительно даже для нас, хотя мы прошли через подобные пороги.
Работа — он вроде бы пытался, делал титанические усилия, но таинственным образом работа ускользала от него. Или может быть он ускользал от работы?
Бизнесы, затеянные им с большой поддержкой одного из наших «новых южноафриканцев», удачливого бизнесмена, казалось вот-вот прольются над ним золотым или по крайней мере серебряным дождем, но странным образом уходили в песок без следа, как мелкий дождичек.
Просто для примера — была в начале нашей местной перестройки такая партийная идея — изменить систему вечернего обучения для взрослых. Поясню. В Южной Африке, наверное как и во многих других странах, существовала система полу-платного образования (правительство вкладывало в это деньги) для тех, кто не сумел вовремя получить аттестат зрелости или по-нашему «матрик сартификат». Эта система предлагала учащимся академическое образование, которое для многих, особенно для чёрных, было только бумажкой, без которой они были, ну если не букашками, то близко к ним. Но и аттестат давал им не слишком много — вспомните историю негра-Васи. Правительство решило (и наверное правильно решило), изменить саму систему и на вечерних курсах учить пап и мам не только экономике бизнеса или географии, но и дать им возможность овладеть практическими специальностями, ну, например столярными или слесарными, тем более, что это предусмотрено и включено в программу «матрик» экзаменов. Мало того, правительство выделило определенную сумму миллионов для того, чтобы по окончанию процесса обучения вручить каждому учащемуся (не совсем бесплатно, но вроде того) набор слесарных или столярных инструментов с которыми он (или она) могли бы стартовать в светлое будущее. Уже упомянутый «новый ЮАРовец» имел хорошие связи с российскими промышленниками и «бизнес идея» созрела в таком виде: он поставляет из России дешёвый столярно-слесарный инструмент, а задача Ильи заинтересовать компетентные круги причастные к образованию. Я тогда преподавал по вечерам в школе для взрослых и организовал для Ильи первую (как оказалось и последнюю) встречу с руководством курсов. Он продемонстрировал образцы присланные из России и на этом дело заглохло. Илья даже не поинтересовался результатом, никуда больше не обращался.
Позднее тот же бизнесмен, его хороший приятель, даже организовал готовый бизнес для Ильи, маленькую кондитерскую фабрику. Вложил деньги, купил технологию, оставалось только нажать кнопку… От Ильи требовалось только одно — время и работа… Илья тянул до последнего, говорил, что вот-вот, как только, и… уехал в Канаду.
Но это уже конец истории, а ведь были еще устройства на работы на которых он странным образом не удерживался долго. Правда работы честно говоря были не очень, в основном физические, а Илья был уже не молод. Его диплом давал ему вроде бы возможности устроиться на не пыльную работу, ну хотя бы учителем, но затяжную битву с английским он проиграл. Почему? Не мог? Это при его упорстве казалось совершенно невероятным. Не хотел?
Марья работала, прерываясь только на ежегодные поездки в Израиль и Россию. И это тоже была загадка. Не принято считать деньги в чужих портмоне, но посудите сами — при неработающим почти перманентно муже позволить себе ежегодные полеты в Хайфу и Самару… Мы, двое работающих, смогли позволить себе такую роскошь только после 8 лет жизни в стране, да и то с частичной помощью итальянской мафии, но об этом — в дальнейших историях.
Еще одна загадка — почему Илья так и не собрался ни в родные Самарские пенаты, ни даже в Израиль. Не хотел? Или не мог?
Кстати, кристально чистый Илья породил во мне капельку недоверия с самых первых встреч. Он охотно рассказывал о своей жизни в России, о своем высоком положении. По его рассказам, подтвержденным Марьей, он был ни много, ни мало — директором Самарского Вычислительного центра. Возможно? Почему бы и нет. В эмиграционных скитаниях мы встречали и директоров, и генералов и знаменитых журналистов. Интересно было другое — Илья утверждал, что, входя в номенклатуру, он никогда не был членом партии. Господа хорошие! Могу поверить, что директор шлако-блочного завода, к примеру, мог быть беспартийным, или даже ректор МГУ (хотя там была запутанная история с исключением и восстановлением), но чтобы в вычислительном центре, в так сказать информационной святыне святых советской власти… Не верю! — как сказал бы Станиславский!
Ну вот настал день, когда Илья, при встрече в первый раз не сказал ничего хорошего о новой стране проживания. Появились две новые фразы, которые впоследствии стали «крылатыми» и которые начинались с глубокомысленного зачина — «А теперь о главном..». «Круг сужается!» — это была первая из фраз, трагическая теза и как вывод, не менее трагический: «Надо ехать в порядочную страну!».
Нельзя сказать, чтобы он был полностью неправ, и круг до определенной степени сужался и хорошо бы было махнуть на остров Доминика или хотя бы в Австралию, если бы нас там ждали, если бы не необходимость снова начинать все сначала. Но Илья производил эти фразы постоянно, неустанно, с интонациями и выражением ветхозаветного пророка. Мы сердились, начинали огрызаться — «Сами знаем! Надо — так поезжай!» мы не знали Илью. Он уже собрался и с напором танковой армии претворял свои идею в жизнь.
Он даже быстро съездил к сестре в Канаду и вернувшись рассказывал, какая это порядочная страна и какой широкий там круг возможностей. Мы почти не возражали, ведь это он был в Канаде, а не мы.
