Наталья Романова - Если остаться жить
— Завтра ешьте суп в большой кастрюле, — слышит Ира звонкий голос Галины.
Галина открывает дверь из кухни. Сейчас она будет одеваться. Она или они?
— Надо плыть к тому берегу, — твердо говорит Ира, — который уходит.
Боря встает.
— Да, да, — говорит он торопливо и идет провожать Галину.
Когда Ира училась в университете, туда не подходило метро.
Сначала Ира ехала бездумно. Метро и метро. Какая разница, до университета или до Киевского вокзала, как раньше. Но по мере приближения к университету Ира неожиданно почувствовала, что в ней воскресает что-то забытое, что-то давнишнее. И так как оно воскресало точь-в-точь таким же, каким было тогда, давно-давно, Ире начало казаться, что это давнишнее совсем не давнишнее… Студенты с портфелями, набитыми книгами, с лицами, по которым Ира безошибочно всегда угадывала: студенты университета — заполняли и заполняли поезд. И Ире казалось, что она тоже студентка и спешит на лекцию, на которую обязательно опоздает, потому что не умеет не опаздывать. Опоздает, но лектор ей ни за что не сделает замечания: университетские лектора удивительно тактичные люди.
И вдруг свет. Дневной свет! Он осветил университет. Осветил на миг, на мгновение, как будто вырвал анонс из кинокартины, которую Ире скоро, уже очень скоро придется увидеть.
Снова электрический свет, темные окна и за окнами мелькают подземные фонари. Ира плачет. Прошло десять лет. Десять страшных лет.
Узнают места, людей… Ира не знала, что можно узнать воздух. Узнать, вспомнить, вдохнуть — и вдохнуть вместе с ним весь биофак. Воздух биофака — это не просто воздух Ленинских гор. Воздух биофака вобрал в себя все экзамены, все опыты, лекции, открытия… Ира шла и снова дышала этим воздухом.
Семен Петроченко работал в молекулярном корпусе. Это здание, выстроенное недавно, было совсем непохоже на здание биофака. Ира смотрела на его козырек, на стеклянные двери в черных оправах, с черными ручками, и ей не хотелось в него входить. Оно было здесь чужим. Оно не ассоциировалось для Иры с воспоминаниями о биофаке, а ассоциировалось с парикмахерскими, магазинами синтетики, новыми научно-исследовательскими институтами.
Когда Ира увидела Петроченко, она очень удивилась: в Борином изображении он представлялся ей совсем другим. Боря изображал его в виде человека, в голове у которого словно крутилась пластинка. И Ире почему-то казалось, что Петроченко маленький, плотный и какой-то застывший.
А Семен был живым, крупным и толстым. Глаза у Семена были умные и любопытные. И хотя Ира понимала, что он должен быть гораздо старше Бори, выглядел он одних с ним лет.
Узнав, кто такая Ира и зачем она к нему пришла, Семен уставился на Ирины ботинки. Из коротких, давно вышедших из моды Ириных ботинок торчали тонкие как палки Ирины ноги. Изучив Ирины ноги, Семен посмотрел на Иру, и ей показалось, что в глазах он с трудом прячет усмешку.
— Я очень занят, — сказал Семен.
Если бы не эти ботинки и эта его усмешка, Ира бы, наверное, не стояла сейчас перед Семеном такая растерянная. Она обязательно нашлась бы, что ему сказать. Но сейчас Ира действительно растерялась.
— Но ведь вы обещали. Разве вам не звонили из журнала?
— Кто-то звонил. Я торопился и плохо понял. А после того как про меня написали, что я открыл месторождение АТФ, я вообще не доверяю журналистам.
— Но такого со мной не может случиться.
Ира уже готова сказать, что она биолог и не может сделать такой ошибки, но Семена куда-то вызывают.
Ира сидит в кабинете совсем раздавленная. Хорошо еще, Петроченко не знает, что она та самая знакомая Бори. А то Ире было бы теперь совсем плохо.
Вообще Ире с биологами вначале всегда трудно. Они не любят журналистов. И пока Ира не напишет, а они не прочитают то, что она написала, Ира уже знает, — они будут снисходительно небрежны. Зато потом, прочитав, они начинают восторгаться и с удивлением смотреть на Иру, будто совершенно невероятно, что вот эта Ира может так написать.
Но Петроченко даже разговаривать не хочет.
Ира встает и подходит к стеллажу. Ира читает названия и думает о том, что ни одной из этих книг она теперь не может прочесть. А ведь раньше, сдавая экзамены, она к каждому экзамену прочитывала горы книг.
И вдруг Ира видит знакомую книгу в зеленом бумажном переплете. На корешке написано: «Сборник студенческих работ». Но если бы даже ничего не было написано на этой книге, Ира бы все равно узнала ее. В этом сборнике напечатана Ирина работа. Ира берет книгу и открывает оглавление. Ира ищет свою фамилию и неожиданно натыкается на фамилию Петроченко.
Ира поражена: ведь это значит, что Петроченко учился вместе с ней? Ира начинает припоминать: ну конечно же он учился вместе с ней, только на предыдущем курсе. Зрительно она даже помнит, каким он был тогда. Ира открывает статью Петроченко. Все те же два пути окисления. Значит, он уже тогда занимался этими проблемами.
Ира осматривается. Теперь кабинет, в котором она находится, для нее не просто кабинет, а мерка того, чего она могла достичь за это время. Вот он, этот кабинет: большой, с длинным, во всю комнату, столом, за которым, очевидно, собирается на многочасовые пятиминутки вся кафедра. Потому что Семен Петроченко не только кандидат наук, он заведующий кафедрой. На столе личный телефон. На стене грифельная доска. Что еще?.. А еще то, что в зеленой книжечке есть и Ирина статья: «Развитие хвостовых вилок у соленоводного рачка артемия и пресноводного бранхипус».
Открылась дверь, и вошел Петроченко.
— Вы еще ждете? — удивился он.
— Конечно.
— А мне сейчас надо срочно ехать оформлять документы для поездки в Чехословакию. Что же будем делать?
Тон у Семена уже был не менторский, а озадаченный. Упоминание про поездку в Чехословакию вдруг рассмешило Иру: Боря действительно изображал его очень похоже. И Ира вдруг обратилась к Семену таким тоном, какого сама от себя не ожидала.
— Так уж и быть, — сказала она, — о вашей работе мне расскажет кто-нибудь из ваших сотрудников. А вы мне расскажите о проблемах, которые вас интересуют.
— Правильно! — обрадовался Семен. — Я вас сейчас отведу к нашей сотруднице Тамаре Сидоровой, которая вам все и расскажет. А о проблемах… Проблем много. Она и о них вам расскажет. Семен посмотрел на Иру.
— Ну хорошо. Я сейчас что-нибудь скажу, — пообещал Семен и сел точь-в-точь, как изображал его Боря.
— Мне бы хотелось, чтобы вы написали о содружестве наук, — сказал Семен. — И наук не близко лежащих друг к другу, а наук отдаленных. Потому что такой союз всегда гарантирует успех в решении сложнейших задач. Мне хочется, чтобы вы написали о нашем молекулярном корпусе, — продолжал Семен. — В нашем корпусе над одними и теми же проблемами работают совместно математики, физики, биохимики, врачи…
— Врачи? — переспросила Ира. — В вашей лаборатории?
— Да, мы связаны с врачами. К сожалению, мне пора. — Семен встал. — Идемте я провожу вас к Тамаре.
Еще не видя Тамару, Ира представила ее себе такой, какой она и оказалась, потому что Ира хорошо знала тип девушки-биолога. Озабоченное лицо, изнуренное кропотливой ежедневной работой. Лицо, которое не успело расцвести, как уже начало увядать. Даже красивые лица у биофаковских девушек похожи на застывшие маски. Заброшенные и запыленные. Но у Тамары было некрасивое лицо. Однако вся она была очень милая, как и все девушки с биофака: милые и деловые.
Прежде всего Тамара спросила, насколько Ира причастна к биологии, для того чтобы знать, как ей рассказывать.
В таких случаях Ира иногда любила проделать, как она выражалась, психологический фокус. Фокус заключался в том, что сначала Ира говорила, что к биологии не имеет никакого отношения, а затем в процессе разговора начинала вставлять биологические термины, от чего ее собеседник приходил в неописуемый восторг, считая, что ему довелось столкнуться с человеком невероятной эрудиции.
Легче всего этот фокус было проделать с Тамарой. Ведь Ира читала диссертацию Петроченко. В данном случае фокус Ире был необходим. Почувствовав, что Тамара прониклась к ней должным уважением, Ира спросила про врачей. И тут оказалось, что с врачами связана именно Тамара. Потому что именно Тамара проверяет новый препарат, регулирующий кислородный обмен внутри клеток.
— А на людях препарат пробовали?
— Нет, пока его проверяли только на животных. Я работаю с голубями, а в Ленинграде работают с крысами.
И Тамара рассказала Ире, что многие заболевания, которые имеют в своей основе совершенно разные причины, — например, осложнения после вирусных заболеваний, стрессовых ситуаций, черепно-мозговых травм — часто переходят в хронические заболевания с нарушением энергетического баланса в организме. Сейчас такое нарушение лечат кто гипнозом, кто иглоукалыванием, кто антибиотиками, и болезнь затягивается, так как нет пока способа точного попадания в пораженный участок. А вот это лекарство — и Тамара вытащила трехлитровую банку, доверху наполненную зелеными таблетками, — будет регулировать энергетические процессы на уровне клеток.
