Джеймс Херлихи - Полуночный ковбой
— Минутку, дай-ка взглянуть, — сказала девушка. Она похлопала Джою по плечу.
Был поздний декабрьский вечер. Он пил кофе в баре у Неддика на 8-й стрит, когда услышал за спиной голоса. Обернувшись, он увидел, что его внимательно изучают двое очень юных молодых людей в одинаковых костюмах: черные глухие свитеры с воротником под горло и тугие, в обтяжку, черные джинсы. Похоже, что они были братом и сестрой, может, даже двойняшками. По их внешнему виду трудно было понять, кто из них к какому полу относится. У нее были слишком короткие волосы для девушки, а у него слишком длинные для юноши. Оба были блондинами, с серыми глазами и довольно симпатичными; никто из них не употреблял косметики.
Чувствовалось, что первую скрипку играла девушка. Приподняв подбородок Джоя, она уставилась ему в глаза.
— Ну да, точно, — сказала она брату. — Точно ему. Юноша неопределенно улыбнулся и протянул Джою свиточек тонкой оранжевой бумаги, скрепленной серебряной звездочкой.
Затем эта пара оставила заведение. Джой, которого поразили спокойствие и уравновешенность их поведения, смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду и лишь потом развернул бумагу. Текст был написан от руки черными чернилами.
«Вашего появления в королевстве ада ждут до полуночи — в гнусном месте, на гнусном чердаке, расположенном на северо-западном углу Бродвея и Гармони-стрит. Там вы будете развращены и отравлены.
Ганзель и Гретель Мак-Альбертсоны»
Выйдя, Джой посмотрел во все стороны, но нигде не было и следа Мак-Альбертсонов. Снова уставившись в их записку, он обратил внимание на слова «до полуночи» и глянул на часы на башне красного кирпича, стоявшей около женской тюрьмы: на них было одиннадцать часов. Закурив, он попытался прикинуть, что хорошего может дать ему встреча с этой странной белобрысой молодежью. Загорелся зеленый свет. Прохожие поспешили через улицу, то и дело натыкаясь на него в своем желании увернуться от куч старого снега, лежащих по обочинам тротуара.
Джой несколько раз перечел записку. Он чувствовал, что без посторонней помощи ему в ней не разобраться. Рэтсо, скорее всего, болтался в салунчике на Шестой авеню. Джой уже пересек улицу, двинувшись в его сторону, как увидел Рэтсо под зеленым тентом газетного киоска. На нем было то самое пальто на подкладке из козьей шерсти, из-за которого они поспорили. Увидев приближение Джоя, он вызывающе посмотрел на него. Но со своей стороны, Джой был только доволен, увидев, что вещь пошла в дело. Он протянул Рэтсо оранжевый клочок бумаги.
— Если ты хочешь что-нибудь почитать, — сказал он, — то прочти вот это. — Затем он объяснил Риччио, как стал обладателем записки. — Там была куча народа, — сказал он, — но они дали ее только мне. — Он пытался скрыть охватившую его гордость.
Рэтсо поднял воротник выше ушей и сорвался с места.
— Двинули, — сказал он.
— Стоп-стоп-стоп, — сказал Джой, пристраиваясь к нему. — Куда? То есть, что это за чертовщина? Это что — представление, или религия какая-то, или что вообще? Потому что мы, черт возьми, и сами не знаем, куда идем.
— Это вечеринка по случаю Хеллоуина.
— Хеллоуина? Сейчас нет никакого Хеллоуина. Сейчас декабрь.
— Так что тебя волнует? Это вечеринка, и мы приглашены на нее.
— Мы? — удивился Джой. — В ней ничего не сказано о тебе, — отметил он.
— А! — отмахнулся Риччио.
— Парень, — сказал Джой, — они явно высматривали именно меня, прежде чем всучили мне эту штуку.
Они шли на восток от 8-й стрит, направляясь к Бродвею.
«Ну да, — вспомнил Джой, — они, конечно, уставились на меня, и один сказал «Ему»? а другая ответила «Ну да, точно». Интересно, как они меня подцепили? Из-за сапожек или из-за шляпы? Что-то у меня на физиономии написано? Может, дело в чувственности? Или в чем?»
Эти мысли заставили его улыбнуться, а потом громко рассмеяться. Они проходили мимо булочной, витрина которой представляла собой подобие зеркала. Джой быстро повернулся к нему, надеясь подчеркнуть бодрость в своей улыбке, и в какой-то мере ему это удалось.
Затем он обратился к Рэтсо.
— Слушай, а ведь еще не так давно я сидел в гостиной Салли Бак и глазел в телевизор.
— Да? Ну и что? — посмотрел на него Рэтсо. — То есть, ну и что?
— Ты не понимаешь, что все это было в Альбукерке. Черт-те где. А где я сейчас? Я в Нью-Йорке, не так ли? И меня выбрали из всей этой чертовой… не знаю, понимаешь ли ты, что я хочу тебе сказать?
— Не-а.
Джой так отчетливо представлял себе свои ощущения, что счел отказ Рэтсо понять его совершенно сознательным.
— Ну, — сказал он, — я вижу, что ты не хочешь попасть на эту вечеринку, потому что ты паршивый маленький вуппи, вот ты кто.
Рэтсо вцепился Джою в руку и почти повис на ней.
— А что? А что я такого сказал?
— Неважно, — ответил Джой. — Они, скорее всего, так и так тебя не пустят.
— Хочешь поспорим?
Группа, состоящая явно из преподавателей колледжа, толпилась перед входом в книжный магазин на Восьмой авеню. Знали бы они, подумал Джой, куда он направляется. Он никак не мог дать им это знать.
— Я заставлю их впустить тебя, — сказал он спутнику. — Я скажу им, что и порога их не переступлю, пока они не возьмут тебя.
— Да имел я их всех!
— Так что не беспокойся, — сказал Джой.
— А я и не беспокоюсь!
— Можешь считать, что ты уже там. Кроме того, они не должны быть к тебе в претензии.
— А кто говорит, что они имеют?
— А если ты причешешься и немного встряхнешься, то вообще будешь в полном порядке.
— Тысяча благодарностей!
— Так что я им скажу, м-м-м… что, мол, никуда я не пойду без своего приятеля. О'кей?
Квартал они прошли в молчании. На углу Юнивесити-плейс они нарвались на порыв холодного ветра, который преследовал их, пока они не перебежали через улицу и не укрылись за углом здания.
— Ты же не хочешь, чтобы я шел, — сказал Рэтсо. — Так?
— Разве я это говорил? Я ничего не говорил.
— Нет, но вот что я тебе скажу, Джой. Прости меня, но я в таком настроении, что все тебе выложу. Так что слушай: ты жутко тупое создание. Ты понятия не имеешь, как избегать неприятностей. Ты постоянно нуждаешься во мне! Ты себе даже задницу не можешь вытереть, если я не принесу тебе бумажки. А сегодня тебя пригласили на вечеринку, и ты уже почувствовал себя великим человеком. Так вот, хочешь я тебе кое-то скажу? Да не х о ч у я таскаться по этим идиотским вечеринкам с Ганзель и Гретель Мак-Альбертсонами. — Рэтсо нарочито прошепелявил их имена и поперхнулся, издав горловой звук. — Тю-тю-тю и сю-сю-сю! Да меня уже мутит. Единственная причина, по которой я хочу туда забраться, в том, что у них, скорее всего, мне удастся спереть кольцо сосисок и пару пачек крекеров. Черт возьми, а что еще там делать! Ну, а поскольку аппетита у меня больше нет, я с тобой прощаюсь. О'кей? Он остановился.
— Дай-ка мне адрес! — Джой вырвал оранжевый листик из руки Рэтсо и двинулся вперед. Но прошел не больше квартала, и его гнев испарился. Остановившись на Бродвее, он оглянулся.
Сгорбившись, Рэтсо стоял посредине тротуара и смотрел ему вслед.
Джой махнул ему рукой, и Рэтсо покатился к нему, торопясь изо всех сил и хватая ртом воздух, как подстреленная птица. Джой хотел крикнуть ему «Не беги!», но вместо этого отвернулся, не в силах смотреть на торопящегося Рэтсо. Он услышал, как его та-тах, та-ах, та-тах становятся все ближе и ближе. К тому времени, когда Рэтсо добрался до него, оба они забыли свою размолвку.
Они спустились по Бродвею до угла Гармони-стрит. Среди многочисленных маленьких объявлений у входа в большое запущенное здание, было одно со словами: «Мак-Альбертсоны. Два этажа наверх».
Прежде чем пуститься по лестнице, Рэтсо на несколько секунд прислонился к перилам. Лицо его и спутанные волосы были мокры от пота, а в груди у него словно свистел испорченный орган. Джой настолько привык слышать чихание и кашель Рэтсо и его голос, напоминающий громыхание камней по булыжной мостовой, настолько привычным стало выражение боли на его лице, что он вот уже несколько недель не обращал внимания на состояние малыша. А теперь он увидел, что под испариной проступила смертельная бледность, з которой исчезли все краски; кожа его отливала скорее желтизной, переходящей в серо-зеленый оттенок, белки глаз покраснели, а посиневшие губы были обметаны белым.
— Что это с тобой делается? — спросил Джой.
— Со мной? Что ты имеешь в виду?
Джой не нашелся, что ответить. Он продолжал молча смотреть на Рэтсо. Тот встрепенулся.
— Что? В чем дело? Я что — кровью истекаю?
— Нет. Нет, ты не истекаешь кровью. Хотя ты залит потом. У тебя есть какая-нибудь тряпка?
Риччио вытер лоб подкладкой пальто.
— Тебе бы лучше и волосы вытереть, — сказал Джой. Рэтсо попытался пригладить их руками.
