Иван Сергеев - Два лебедя
Казалось, что я столько нового открыл, и что скоро современная психологическая наука раскроет передо мной свои объятия. Но не тут-то было. Никто не хочет ломать устоявшиеся понятия. Все до сих пор считают, что мы общаемся между собой с помощью артикуляции. Такой примитивизм понятен. Так что, я все еще иду впереди нашей цивилизации со своей Матрицей. Вопрос состоит в том, захотят ли сами люди, чтобы их считали столь примитивными созданиями, как предполагает психологическая наука. Поэтому этой книгой я обращаюсь ко всему человечеству, чтобы пробудить интерес к Матрице и чтобы двинуть вперед психологическую науку.
Глава двадцать четвертая
Эксперимент А.И. Мещерякова
Я работал над Матрицей, не зная, что пятью годами ранее в интернате для слепоглухонемых совершался удивительный эксперимент над слепоглухонемыми от рождения детьми, «растениями» по выражению ученых. Руководил экспериментом А.И. Мещеряков, задавшийся целью сделать из детей, имеющих столь значительную патологию, полноценных граждан России. Этот эксперимент закончился блестяще.
Всемирно известные русские ученые в один голос заговорили, что эксперимент Мещерякова совершил настоящую революцию в психологической науке, создав технологию формирования сознания не только в патологии, но и в норме.
А раз эта технология была справедлива и в патологии, и в норме, то я мог на нее опереться. Но ссылка на этот эксперимент была бы справедлива, если не будет нарушено восприятие Целостного предметного действия.
Я знал, что своим успехом Мещеряков был обязан тому, что при общении со слепоглухонемыми детьми не нарушалось восприятие Целостного предметного действия. Этот удивительный ученый создал специальную технологию, чтобы не нарушалось оно. Он доказал, что для восприятия Целостного предметного действия необходимо было зафиксировать предмет общения (ложку), руку слепоглухонемого ребенка и руку наставника фактически в одной точке, чтобы совершать общественно значимое действие с ложкой (кушанье каши). И оказалось, что не нейродинамическая система мгновенно и точно отражает эти действия в коре головного мозга. Живой организм ребенка действием своих органов отделяет действие и предмет действия, а также направленные движения наставника от своего «Я», ведущего спор с собой и с ним. Только тогда ребенок может сказать о себе: «Это я действую! Это мое действие!» В результате эксперимента было выделено четыре основные стороны Целостного предметного действия: предмет, предметное действие, действия наставника, являющегося общественно значимым эталоном, и нашего «Я», ведущего спор с собой и с ним.
Читая книгу Мещерякова, невольно останавливаешь внимание на следующих строчках: «Самым трудным оказалось как раз разделить действие и внешний предмет действия, выделив его в качестве отдельного и самостоятельно существующего предмета. При этом само ощупывающее движение руки тоже должно стать предметом внимания, должно быть выделено и «оценено» тем, кто ею движет. Интересно и принципиально важно, что это оказалось возможным только в том случае, когда такое движение организуется воспитателем как общее, совместное движение.
Как видим, этот акт совсем не такой, каким нам его рисовали и рисуют эмпирики. Не само по себе воздействие внешнего объекта на рецепторы, закодированное и переданное в мозг, расшифровывается там нейродинамической системой и в виде «психического образа» предъявляется этой системой так и оставшейся загадочной личности. Живой организм человека находит внешний предмет и действием своих органов фиксирует вне себя его свойства, как бы повторяя, воспроизводя их своими движениями только потому, что его вовлекли в общение, способ которого разделяет действие с предметом и сам этот предмет».
Из этой цитаты немедленно следует, что зафиксировать для восприятия Целостного предметного действия его четыре стороны в голове мы не можем – они фиксируются действием наших органов, в том числе и речи. Но зато, мы можем зафиксировать их в главной точке Матрицы, расположенной на корне языка. Действуя рефлекторно, три стороны предметного действия обязательно будут зафиксированы в одной точке, а четвертая сторона мысленно отделяется от них и происходит фиксация с помощью действия наших органов, в данном случае Матрицы, именно на ней, отдельно от остальных сторон предметного действия.
Из чего можно сделать вывод, что Матрица нам необходима при общении, чтобы правильно передавать восприятие Целостного предметного действия, с чем наша артикуляция одна справиться не в состоянии. Благодаря эксперименту А.И. Мещерякова необходимость в Матрице становится очевидной.
Сейчас существует много технологий по развитию творческих способностей человека, основанных на подавлении артикуляции. Но при изучении Матрицы предлагается совершенно иная технология, основанная на Целостном восприятии предметного действия. Именно благодаря этой технологии человечество познало все моменты становления сознания (эксперимент Мещерякова). С помощью этой технологии можно достичь небывалого духовного совершенства. Такой технологией является Матрица. И чтобы познать Матрицу, нужно изучить ее алгоритмы или способы работы с ней. А это прежде всего визуализация ударных слогов по точкам Матрицы и, конечно, самоощущение «Я», которое вырабатывается на корне языка. И то, что во всех методиках подавлялось, здесь будет изучено во всех деталях. Вот почему нам необходима детализация артикуляции, а именно – воздействие язычка на корень языка – ибо в этом заключается не только разгадка самоощущения «Я», но и ответ на все поставленные вопросы.
Подведя под свою научную базу результаты эксперимента Мещерякова, я мог считать себя счастливейшим человеком. Мои выводы убедили меня, что Матрица существует.
Сейчас по прошествии многих лет, я спрашиваю себя: «Почему Матрица до сих пор не признана современной психологической наукой?» И у меня нет ответа на этот вопрос.
В 1984 году я уволился с Металлического завода. Делом моей жизни стала Матрица. Вскоре я устроился на работу сторожем. Новая работа меня устраивала. Я работал сутки через трое. В свободное время писал статьи о Матрице, стихи и прозу. Мне было сорок лет и мне очень хотелось стать писателем. Вначале я увлекся поэзией. Я писал по пять стихотворений в день и за полгода у меня был готов целый сборник стихов и сонетов. Печатать их я не стал, а положил в ящик стола. Затем вновь занялся Матрицей и отправил рукопись в Институт теоретической физики имени Ландау. Мне казалось, что мои теоретические выкладки должны были физиков заинтересовать.
22 октября 1987 года из Института теоретической физики пришел ответ:
«Уважаемый, Виктор Степанович!
Ваша работа поступила в Институт теоретической физики имени Ландау АН СССР. Приводим отзыв рецензента:
«Автор предлагает механизм связи словесного и музыкального мышления и увязывает их с принципом Дополнительности.
В работе отсутствуют какие-либо ссылки на данные опыта, скажем, на характер нарушений работы психики при разного рода повреждениях мозга – таких данных много, и они показывают, в частности, что при локальных повреждениях музыкальные способности либо не затрагиваются, либо полностью исчезают, что противоречит предлагаемой в работе модели.
Работа представляется чисто умозрительной и неубедительной.
С уважением,
Ученый секретарь ИТФК.Ф.М.Н.А.А. Подбельский»Данное утверждение господина Подбельского было справедливым, потому что я ошибочно считал, что кору головного мозга можно представить себе в виде клавиатуры фортепьяно, причем в левом полушарии располагались бы высокие звуки, а в правом – низкие. И тогда, в случае травмы и полной потерей музыкального слуха, кодирование информации с помощью музыкальных символов потеряло бы смысл.
Но кодирование информации осуществлялось на самом деле не на уровне коры головного мозга, а на уровне Матрицы, которая делает возможным восприятие нами Целостного предметного действия. А это в свою очередь делает возможной фиксацию слов, на которые падает логическое ударение, по определенным точкам Матрицы, имеющим строго определенный код. В случае же полного отсутствия у человека музыкального слуха кодирование информации в Матрице носило бы случайный характер. В 1989 году я послал статью Дмитрию Сергеевичу Лихачеву. Статья была написана о музыкальном символе, который является кодом информации.
28 февраля 1989 года из Пушкинского дома пришел ответ:
«Уважаемый, Виктор Степанович!
К сожалению, не могу оказать Вам помощь, так как не являюсь специалистом в данной области.
С уважением,
Академик Д.С. Лихачев»Как видим, ученая научная верхушка не поддержала мои взгляды на Матрицу. А ведь Нильс Бор говорил молодому Гейзенбергу по поводу его квантовой механики: «Ваша теория достаточно безумна, чтобы быть истинной».
