Барбара Пим - Осенний квартет
— А вы никогда не бывали у нее, ведь живете совсем рядом, всего несколько шагов через лужайку? — не попрекнул Эдвина, а просто осведомился отец Г.
— Да собирался… раза два даже подходил к дому, но так и не зашел.
Отец Г. допил чай и встал из-за стола с чашкой в руке. — Как по-вашему…
— Вымыть? Да нет, наверно мисс Бребнер сама этим займется. Не будем вмешиваться.
И они вышли из дома, не забыв запереть за собой дверь. Ни один из них и словом не обмолвился о том, в каком состоянии были кухня и прихожая, о пылище всюду и о других свидетельствах давней запущенности этого жилья. Отец Г. просто ничего такого не замечал, а Эдвин, чувствуя, что тут не все ладно, старался не вникать в эти дела, так же как не вникал он и в другие стороны жизни Марсии. Единственное, что привлекло здесь его внимание, был совершенный пустяк — не до конца открытая консервная банка возле раковины. Он всегда удивлялся, до чего женщины неумелый народ, когда надо открыть простую консервную баночку.
Отойдя на некоторое расстояние от дома, оба, естественно, почувствовали, что им необходимо выпить — восстановить силы и приободриться. Ведь обоим пришлось испытать такие волнения! Не думал Эдвин, что легкая прогулка через лужайку по направлению к дому Марсии кончится таким казусом. А почему, собственно, казус? Марсию застали в тяжелом состоянии, но отправили же ее на санитарной машине в больницу, где самый лучший уход за ней обеспечен. Они сделали, что могли. Тем не менее желание выпить было сильнее всего — выпить, а потом поужинать. События последнего часа оттянули вечернюю трапезу, а ведь каждому известно, что волнения влекут за собой неожиданные последствия, и не всегда самые благоприятные и желательные. В желудке у Эдвина было ощущение пустоты, и он вспомнил, что ничего не ел с самого завтрака.
— Пойдемте ко мне, поедим, что бог послал, — сказал он отцу Г., зная, что у того в доме рассчитывать на угощение не приходится. А у него, у Эдвина, по крайней мере стоят в кладовке остатки вчерашней запеканки.
— Вот спасибо… я сильно проголодался.
Эдвин разлил херес по рюмкам. Может быть, после таких волнений следовало бы выпить коньяку, подумал он. Нет, не стоит, ведь неприятности эти его самого не касались. Но связаться с Летти все-таки надо, она, верно, захочет навестить Марсию в больнице. Да собственно говоря, им всем не мешало бы побывать там, столпились бы все трое у ее постели. Снова поймав себя на улыбке, он чуть не захохотал, и, будь здесь сейчас не отец Г., а Норман, улыбка перешла бы, к его величайшему сожалению, в хохот. Все это весьма огорчительно — теперь только подумаешь о Летти и Марсии, так сразу получается какая-то комедия. Но с отцом Г. дело другое. Посреди жизни непрерывно встречается он со смертью…
— Как вы считаете, навестить мне ее в больнице? — спросил отец Г. — Это можно устроить. Тамошний капеллан мой старый приятель. Она, может быть, думает, что поскольку я был там и видел ее в таком…
— Что Марсия думает, я не берусь сказать. Но по-моему, ей будет приятно, если ее навестят, — неуверенно проговорил Эдвин. Ручаться за Марсию было трудно.
На следующее утро Эдвину пришлось рассказать обо всем Норману.
— По-моему, сумасшедший дом ей больше подходит, чем обычная больница, — грубовато проговорил Норман, может быть скрывая под грубостью какие-то неясные чувства. — Что нам полагается делать? Послать ей цветы через «Интерфлору»? Объявить в конторе подписку? — Он стоял у окна и встряхивался всем телом, точно сварливая собачонка, выскочившая из воды.
— Я куплю цветы и сам их отнесу. Больница от меня недалеко, — мягко проговорил Эдвин. — И дам знать Летти.
Норман пошарил у себя в брючном кармане и вынул монету в пятьдесят пенсов. — Скажете, что цветы от всех нас. Вот, возьмите.
— Спасибо. К ней я не стану проходить, а цветы оставлю для передачи, — сказал Эдвин. К счастью, чувство неловкости, которое вызывали у них все эти обстоятельства, не позволило им расхохотаться, чего так опасался Эдвин. Вероятно, есть все же на свете вещи — особенно больницы, — сохранившие за собой право оставаться священными.
— Идти туда и видеться с ней мне не хочется, — сказал Норман. — Я ходил в больницу, когда там лежал мой зять Кен, но у Кена больше никого нет, потом он мой кровный родственник, и навестить его все-таки надо.
Эдвин хотел было заметить, что зять не считается кровным родственником, но решил лучше промолчать, а что касается тех, у кого нет близких, то следовало бы вспомнить, что в эту категорию входит и Марсия.
Телефон зазвонил в доме миссис Поуп как раз в ту минуту, когда они с Летти усаживались перед телевизором. Последнее время так у них и было заведено, начало этому положила миссис Поуп, спросив Летти, не хочет ли она посмотреть «Новости дня» или что-нибудь общеобразовательное на культурные или научные темы, и теперь Летти почти каждый вечер спускалась вниз и смотрела все, что показывали на экране, — независимо от того, стоило это смотреть или нет.
— Вот беда, это еще кто? — сказала миссис Поуп, выходя в переднюю. — Вас спрашивают, — неодобрительным тоном бросила она Летти. — И чего это люди звонят в такое время?
Летти с извиняющимся видом пошла к телефону. В самом деле, с тех пор как изобрели телевидение, звонить людям в такое время не стоило, потому что, когда передают три программы, одну из них уж обязательно смотрят. На самые плохие передачи и то есть любители, а кто вправе судить, какая из этих программ самая плохая, какую никто не захочет смотреть.
Когда Летти вернулась в комнату, миссис Поуп выжидательно подняла на нее глаза. Летти редко вызывали по телефону, а сама она, кажется, никогда не звонила. — Голос мужской, — сказала миссис Поуп, побуждая Летти к откровенности. — Так что это была не ваша приятельница из загорода.
— Да, это Эдвин Брейтвэйт.
— Ах, мистер Брейтвэйт! — Миссис Поуп ждала, что последует дальше.
— Он сказал мне, что Марсию Айвори, которая работала у нас в конторе, увезли в больницу.
— В больницу увезли? — сразу загорелась миссис Поуп, и Летти пришлось повторить ей все, что она узнала от Эдвина: У Марсии был обморок, и они вызвали «скорую помощь». За этим последовали дальнейшие расспросы, и в конце концов Летти рассказала миссис Поуп про операцию у Марсии, добавив все подробности, которые ей были известны.
— А откуда мистер Брейтвэйт узнал об этом? — спросила миссис Поуп.
— Должно быть, он и застал ее в обмороке на кухне.
— Что-то не похоже на него, — усомнилась миссис Поуп.
— С ним, кажется, был священник… Может быть, из их прихода… решил навестить ее…
— Да, это вполне вероятно. Но может, он просто был другом этой леди? Как вы думаете? Все-таки работали вместе, жили близко…
Летти не сочла для себя возможным обсуждать эту догадку. Близкие отношения между Эдвином и Марсией? Это уже слишком. Вы бы ее видели, хотела она сказать, но сжалилась и промолчала. О человеке, который тяжело болен и лежит в больнице, такого не говорят. Но в жизни столько всего фантастического, и, может быть, у Эдвина и Марсии действительно что-то намечалось. Замужняя женщина — не надо забывать, что миссис Поуп была когда-то замужем, — вполне может уловить в отношениях между людьми разные тонкости, которые прошли бы незамеченными для неопытной Летти. Ведь существовал же когда-то мистер Поуп. Для Летти он всего лишь фотография в гостиной миссис Поуп, и нечего ей гадать, что там скрывается за этой исполненной терпения физиономией в серебряной рамке. Но теперь телевизионный экран потребовал от них обеих полного внимания.
И надо же такое совпадение! Им показали больницу, но не в обычных романтических тонах, а как царство хирургии. На экране шла операция, ее поясняли и сопровождали показом различных этапов оперативного вмешательства.
— Уму непостижимо, как они теперь наловчились! — удовлетворенно произнесла миссис Поуп. — Но вашей приятельнице это вряд ли предстоит.
— Да… — извиняющимся тоном проговорила Летти. — Вероятно, она просто лежит там в палате.
— Будь у нас цветной телевизор, — продолжала миссис Поуп, — мы бы точно знали, что там делает хирург. И кровь была бы настоящая, а не томатный кетчуп, как в этих страшных фильмах.
— А я не хочу, чтобы мне все точно показывали, — сказала Летти, отворачиваясь от крупного черно-белого кадра с пульсирующим сердцем и берясь за свое вышивание.
— Нравится вам или не нравится, все надо смотреть, — заявила миссис Поуп, приметив, что Летти отвернулась от экрана. — Нечего закрывать глаза.
Летти потянуло возразить ей: вполне можно было бы посмотреть какой-нибудь вестерн по другой программе, впрочем, и это не обязательно.
— А у мистера Брейтвэйта цветной? — спросила миссис Поуп.