Журнал - «Подвиг» 1968 № 03
Минуту он как бы в забвении и видит Париж, Елисейские поля, несущийся автомобиль и совсем близко от себя — рыжие волосы, зеленые, расширенные глаза и мягкие, влажные губы Люси Энно… И звезда над ними, холодная, мертвенно блистающая звезда — алмазный паук.
Теперь в Феррахе эта звезда ниже над горизонтом, и она ярче, чем год назад над Парижем, в вечернем небе…
Где он и где Люси? Их разделяют горные хребты, десять дней пути и враги… Три недели со дня последней встречи… Нужно ли было все, что он сделал? Он ищет портрет Люси и ее письма из Парижа, когда он звал ее в Мират. Она приехала, и он ушел от нее. Он ищет письма и вместе с ними падает на ковер бумага — две подписи: сэр Роберт Кетль и Мирза Али-Мухамед Ол Мольк.
Мысли меняются. Некоторое время он смотрит на квадратный лист бумаги, затем идет к дверям. Юноша просыпается и, гремя оружием, вскакивает с холодного глиняного пола. Абду-Рахим смотрит на него долго и внимательно.
— Как тебя зовут?
— Амед, сын Акбера.
— Слушай, Амед… Завтра я еду в Хорзар… Ты останешься здесь. Слушай, Амед, если… если я не вернусь… эту бумагу ты отвезешь в Мират Омару эль-Афгани, и никто не должен знать об этом.
— Да, Абду-Рахим… но прежде я поеду с тобой в Хорзар.
Оба молчат. Абду-Рахим-хан пожимает плечами и говорит с усмешкой:
— Но без оружия… Как мы все…
Затем он возвращается к себе, засыпает и больше не видит снов.
ЕСЛИ ЭТО БУДЕТ ПОЛЕЗНО
В комнатах, которые занимает мадемуазель Люси Энно в «Гранд-отель д’Ориан» — хаос. Ирландка складывает в громадные чемоданы «трансатлантик», специально усовершенствованные для мадемуазель Энно, вороха чулок и шляп последних моделей. Она не обнаруживает особой почтительности ни к тончайшему шелку, ни к брюссельским кружевам. Надо спешить. Мадемуазель Люси лежит на кровати, курит крепчайшие сигареты и торопит ее. Завтра они должны уехать.
В дверь довольно давно стучат, и Люси досадливо встает, поправляет платье и волосы. Сквозь щель из дверей смуглая рука слуги просовывает карточку:
«Майор Ричард Герд».
Хорошо. Она примет его внизу в салоне.
Она смотрит в зеркало и идет к дверям. Необходимый разговор. Майор Герд встает, идет ей навстречу. Они одни в полутемном салоне отеля, где спущены шторы и солнце пробивается только сквозь верхние овальные окна под потолком.
Майор Герд узнал, что завтра мадемуазель Люси уезжает. Жаль.
— Вы — оазис в этих диких местах…
Люси благодарит за поэтическое сравнение.
— Мадемуазель Люси возвращается в Париж?..
— Да, временно. Потом она едет в Берлин, а оттуда в Россию.
— В Россию?..
Майор выражает самое искреннее удивление: почему же в Россию?..
Ей нравится эта страна… Когда-то, до оперетты, она начинала там свою карьеру. Она была незаметной актрисой во французской группе Михайловского театра. Люси жила три года в Петербурге и немного знает русский язык.
— Мадемуазель знает русский язык… Это очень интересно…
Некоторое время майор молчит, потом лицо его выражает как бы сочувствие.
— Леди… — Он назвал ее леди, а не мадемуазель, как всегда… — Может быть, я не прав, но мне кажется, кроме жажды впечатлений, есть другие основания для поездки.
— Вы достаточно знаете, майор… У меня нет ничего, кроме нескольких драгоценностей и вороха тряпок. Человек, который заботился обо мне, исчез. По моим сведениям, он бежал в Россию…
— Еще раз простите меня. Но разница наших лет и мое расположение к вам разрешают мне спросить… Вы его любили?
Люси долго не отвечает, но у майора упорная готовность слушать.
— У меня нет в этих делах тайн, майор. Женщины моего типа любят тех, кто внимателен к ним… Абду-Рахим-хан был настоящим рыцарем.
— Но если бы… если бы представились другие перспективы, не менее блестящие?
— Нет оснований дать отставку Абду-Рахим-хану.
— Но если он сам выходит в отставку, по независящим от него причинам…
Теперь уже внимательно слушает Люси…
— Разве у майора есть другие сведения, кроме тех, которые она знает… кроме письма, которое он передал ей вместе с кольцом?
— Я не интересовался этим вопросом специально, но, если угодно, вечером вы получите самые точные сведения.
— Хорошо. От нашей вечерней беседы зависит многое… если не все.
Вечером, задолго до назначенного часа, Люси лежит на мраморной плите окна и смотрит вниз, на улицу. Она следит за каждым перебегающим площадь автомобилем и, наконец, замечает того, кто ей нужен. Он не один. С ним худой, неопределенного возраста человек. Они входят в подъезд.
Люси оглядывает низкий восьмиугольный столик. Вино, сигары, табак для трубок — все. Затем, когда в дверь стучатся, она идет навстречу, как обрадованная приятнейшим визитом хозяйка.
Майор Герд представляет неизвестного.
— Мистер Перси Гифт, мой секретарь.
Люси несколько удивлена. Официальный визит. Она предполагала только дружескую встречу в ее последний вечер в Мирате. Однако это деловой визит.
— Я полагаю прежде всего удовлетворить ваше любопытство по поводу человека, о котором вы говорили. Мистер Гифт, расскажите все, что вы знаете и видели.
Мистер Гифт принимает из рук Люси зеленоватый бокал и начинает, как бы припоминая, восстанавливая в памяти обстоятельства:
— Месяц назад… Месяц без двух дней секретарь совета министров Абду-Рахим-хан бежал из Мирата, имея основания опасаться преследования Мирзы Али-Мухамеда… Он бежал в провинцию Лар под защиту своего племени…
Мадемуазель Энно выказывает некоторое нетерпение.
— Я знаю все. Восстание, взятие Нового Ферраха, провозглашение независимости области Лар. Затем я знаю официальное сообщение о подавлении мятежа. Но там ничего не говорится о человеке, интересующем меня… В законодательном собрании говорят, что он перешел русскую границу и интернирован.
— Это не совсем верно. Королевское правительство мало заинтересовано в истории Абду-Рахим-хана, тем не менее оно располагает другими сведениями…
— Короче!
— Абду-Рахим-хан возбудил против себя духовенство и купечество Лара. Он провозгласил некоторые социальные лозунги, которые привлекли к нему симпатии низших классов населения. Однако он не сумел расположить к себе кровных врагов его племени — курдов. И когда он попытался заключить с ними соглашение, эта попытка кончилась печально.
— При каких обстоятельствах?
Майор Герд вмешивается в разговор:
— Мистер Гифт щадит нервы дамы… Мадемуазель приблизительно знает, на что способны фанатики и дикари.
— Однако я хочу знать.
Гифт говорит сухо, как бы читая протокол:
— На перевале Хорзар Абду-Рахим-хан должен был встретиться с вождями курдов. Обе стороны должны были явиться безоружными и сговориться со условиях примирения. Когда курды потребовали выкуп за кровь…
— Местный обычай… Отказ от кровавой мести покупается деньгами…
— Хорошо, дальше!
Она подносит к губам бокал.
— …Между курдами и Абду-Рахимом произошла ссора. Курды нарушили условия встречи. Они явились вооруженными, оружие было спрятано. Абду-Рахим-хан был менее предусмотрителен и погиб вместе со своими спутниками. Их зарубили курды.
Люси медленно отнимает бокал от губ и ставит его на стол. Несколько мгновений молчания.
— Нет ли подробностей?
Мистер Гифт пожимает плечами.
— А доказательства?
— Доказательства, разумеется, есть… Самые реальные.
Люси вопросительно смотрит на него. Перси Гифт вынимает бумажник и извлекает фотографию.
Шесть на девять. Довольно удачный снимок.
Он передает мадемуазель Люси фотографию, хотя, собственно, дамам не следует видеть такие снимки…
Это голова и плечи трупа. Полуоткрытые глаза. Черные полосы, через лоб к переносице глубокие сабельные раны. Однако лицо можно разглядеть. Никаких сомнений: Абду-Рахим-хан.
Люси возвращает фотографию.
— Кто фотографировал труп?
— Один европеец… Случайно находился поблизости.
Она внимательно смотрит на Перси Гифта.
— Нужна некоторая храбрость, чтобы быть вблизи.
Майор Герд выражает лицом сочувствие.
— Может быть, не следовало мадемуазель рассказывать эту историю…
— У меня крепкие нервы.
Некоторое время они молчат. Затем оба встают.
— Благодарю вас, майор Герд… И вас тоже.
— Мадемуазель помнит о том, что я…
— Конечно. Завтра вечером, если угодно. Я жду вас.
И она провожает их самой пленительной улыбкой.
Когда дверь за ними закрывается, Люси Энно бросается ничком на кровать и лежит неподвижно до глубокой ночи.
Перси Гифт приблизительно точно рассказал о гибели Абду-Рахим-хана.
