Дафна дю Морье - Паразиты
— Как скажешь, дорогая. Как скажешь.
Они вышли на улицу; машина стояла на противоположной стороне. Держа Папу под руку, Селия перевела его через улицу. Кругом лежал снег. Зачем Папа отпустил шофера? Он всегда отпускал его. Нелепая совестливость не позволяла Папе допоздна задерживать шофера, и он отправлял его домой спать. Папа стал шарить в карманах в поисках ключа, но не мог его найти.
— «Я должен встать и в Иннисфри идти», — начал он и далее без единой ошибки прочел все стихотворение, а произнеся последние слова, вынул из кармана ключ. — Садись, моя дорогая, — сказал Папа. — Твои маленькие ножки совсем замерзли.
Селия села на переднее сиденье, и он опустился рядом.
— Холодная ручонка, — вполголоса пропел Папа и нажал на стартер. Никакого результата. Он снова и снова нажимал на стартер.
— Он промерз, — сказала Селия. — Все из-за снега.
Казалось, Папа не слышал и продолжал петь отрывки из «Богемы».
— Надо завести снаружи, — сказала Селия.
— «Я должен встать и в Иннисфри идти», — сказал Папа.
Очень медленно, очень осторожно он вышел из машины и остановился по щиколотки в снегу. Пальто соскользнуло с его плеч.
— Папа, надень пальто, — попросила Селия. — Очень холодно. Ты простудишься.
Он помахал ей рукой. Затем подошел к капоту машины и склонился над ним. Так он простоял довольно долго.
Заводной ключ не поворачивался, издавая странные, безнадежные звуки. Наконец Папа подошел к дверце и через окно посмотрел на Селию.
— Моя дорогая, нам надо купить новую машину, — сказал он. — Похоже, эта уже никуда не годится.
— Садись и еще раз попробуй стартер, — сказала Селия. — Ничего страшного, просто мотор промерз.
Вдалеке она увидела полисмена. Он стоял к ним спиной, но в любую минуту мог направиться в их сторону. Он подойдет, заметит, что Папа пьян, а значит, не может управлять машиной, и сделает что-нибудь ужасное — например, заберет Папу на Вайн-стрит, и сообщение об этом появится в утренних газетах.
— Папа, сядь в машину, — настаивала Селия. — Скорее сядь в машину.
Он снова взгромоздился рядом с ней и нажал на стартер, но безрезультатно.
Были у меня славные друзья
В детские года, в школьные года.
Все умерли теперь, и нет знакомых у меня, —
продекламировал Папа. Потом сжался калачиком на сиденье и приготовился заснуть.
Селия заплакала. Но вскоре она услышала шаги по тротуару. Она опустила стекло и увидела молодого человека, который проходил мимо.
— Будьте добры, — попросила она, — не могли бы вы подойти на минуту?
Молодой человек остановился, повернулся и подошел к дверце машины.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
— У нас не заводится машина, — ответила Селия. — А мой отец не совсем здоров.
Молодой человек посмотрел на Папу, сгорбившегося на переднем сиденье.
— Понятно, — бодро сказал он, — все ясно. И чего же вы от меня хотите? Заняться машиной или вашим отцом?
Селия закусила губу. Она почувствовала, что на глаза ей снова наворачиваются слезы.
— Не знаю, — ответила она. — Сделайте то, что считаете нужным…
— Сперва займусь машиной, — сказал молодой человек.
Он подошел к капоту, наклонился над ним, как недавно Папа, и через несколько секунд мотор завелся.
Стряхивая с рук снег, молодой человек вернулся к дверце.
— Вот и все, — сказал он. — А теперь, если не возражаете, пересядьте на заднее сиденье, а я передвину вашего отца туда, где сейчас сидите вы, и отвезу вас домой. Жаль его будить. Сон пойдет ему на пользу.
— Вы очень любезны, — сказала Селия. — Даже не знаю, как вас благодарить.
— Не стоит благодарности, — весело возразил молодой человек. — Днем мне приходится заниматься тем же. Я студент-медик. Работаю в больнице Святого Фомы.
Пока молодой человек занимался Папой, Селия пристально смотрела в окно. Происходившее на переднем сиденье слишком походило на связывание крыльев индюку. Процедуре явно не хватало достоинства. Впрочем, если он студент-медик…
— Вот мы и устроились, — сказал молодой человек. — А теперь скажите мне ваш адрес.
Селия назвала адрес, и он повел машину к их дому.
— И часто такое случается? — спросил он.
— Ах нет, — поспешно ответила Селия. — Просто сегодня мы были на банкете.
— Понятно, — сказал молодой человек.
Селия боялась, что он спросит ее имя, ведь это могло бы повлечь за собой роковые последствия — он узнал бы, кто она, что Папа это Папа, и рассказал бы своим друзьям в больнице Святого Фомы, что недурно провел время, доставляя в стельку пьяного Делейни в его дом на Сент-Джонз Вуд в половине четвертого ночи. Однако он больше не задавал вопросов. Он был очень сдержан. Когда подъехали к дому и молодой человек остановил машину, Папа проснулся. Он выпрямился на сиденье и огляделся:
Ночь тушит свечи: радостное утро
На цыпочки встает на горных кручах.[33]
— Согласен, сэр, — сказал молодой человек. — Но каким образом вы намерены проложить курс к дому?
— Ваше лицо приятно, но мне незнакомо, — заметил Папа. — Мы раньше встречались?
— Нет, сэр, — ответил молодой человек. — Я студент-медик и работаю в больнице Святого Фомы.
— Ах! Мясник, — сказал Папа. — Знаю я вашего брата.
— Он очень помог нам, — начала Селия.
— Мясники, все как один мясники, — твердо объявил Папа. — Только и думают о ноже. Это больница Святого Фомы?
— Нет, сэр. Я только что привез вас домой.
— Весьма похвально, — сказал Папа. — У меня нет ни малейшего желания быть изрезанным на куски в больнице. Вы поможете мне выйти из машины?
Студент-медик помог Папе подняться на крыльцо. Селия шла за ними, неся пальто и шляпу, которые Папа уронил в снег. Минутная заминка, пока Папа искал ключ, затем:
— Вы останетесь у нас? — спросил он. — Я забыл.
— Нет, сэр. Я должен вернуться. Благодарю вас.
— Заберите машину, друг мой, заберите машину себе. Я совершенно не разбираюсь, как работает эта чертова штука. Берите ее, она ваша. — Он медленно вошел в холл и включил свет. — Где Труда? Скажи Труде, чтобы она приготовила мне чай.
— Труда в больнице, Папа, — сказала Селия. — Я сама приготовлю тебе чай.
— В больнице? Ах да, конечно. — Он снова повернулся к студенту-медику: — Не исключено, что вы случайно встретитесь с верной Трудой, занимаясь своей резней. Она в одном из ваших моргов, — сказал он. — Славное преданное существо, провела с нами годы и годы. Будьте с ней помягче.
— Да, сэр.
— Вечно нож, — пробормотал Папа. — Только и думают о ноже. Мясники, все их племя таково.
Папа побрел в столовую и с отсутствующим видом огляделся по сторонам. Студент-медик взял Селию за руку.
— Послушайте, — сказал он, — что еще я могу для вас сделать? Вам нельзя оставаться с ним одной. Пожалуйста, позвольте мне помочь вам.
— Не беспокойтесь, — сказала Селия. — Наверху мой брат. Я могу разбудить его. Все в порядке. Правда.
— Мне бы не хотелось оставлять вас, — сказал он. — Вы так молоды.
— Мне шестнадцать лет, — сказала Селия. — Я всегда ухаживаю за Папой. Я привыкла. Прошу вас. Не беспокойтесь обо мне.
— Это неправильно, — сказал он. — Совсем неправильно. Вот что я сделаю. Утром я позвоню вам. И вы должны обещать, что скажете мне, если я могу быть вам чем-нибудь полезен.
— Я вам очень благодарна.
— Я позвоню около половины одиннадцатого. А сейчас поставлю машину в гараж.
— Как вы доберетесь до дому?
— Предоставьте это мне. Я прекрасно доберусь. До свидания.
Селия закрыла за ним дверь. Она слышала звук заведенного мотора, лязгнули двери гаража, машина въехала в него, двери захлопнулись. И больше ничего. Должно быть, он ушел. Внезапно она почувствовала себя одинокой и беспомощной. Она вошла в столовую. Папа все еще стоял посреди комнаты.
— Папа, поднимись наверх и ляг, — сказала она.
Папа нахмурился. Покачал головой.
— Вот и ты собираешься отвернуться от меня, — сказал он. — И ты собираешься бросить меня. Строишь планы бегства с этим мясником из больницы Святого Фомы.
— Нет, Папа, он ушел. Не говори глупостей. Пойдем, уже поздно, и тебе пора спать.
— «Острей зубов змеиных неблагодарность детища»,[34] — сказал Папа. — Ты стараешься обмануть меня, моя дорогая.
Селия побежала наверх привести Найэла. Но его комната была пуста, и все в ней оставалось в том же виде, как перед его уходом в театр. Найэл не вернулся… Селия растерялась и от страха не знала, что делать. Она пошла по коридору к комнате Марии. Может быть, Марии тоже нет. Никого нет. Она отворила дверь в комнату Марии и зажгла свет. Нет, Мария вернулась. Она лежала на кровати и крепко спала. На туалетном столике была оставлена записка с надписью: «Селии». Она взяла ее и прочла: «Когда вернешься, не буди меня. Я для всех умерла. Скажи Эдит, чтобы утром ко мне не входила. Да еще скажи всем, чтобы не шумели». На столике лежала еще одна записка. «Найэлу» значилось на ней. После некоторого колебания Селия взяла ее и тоже прочла. Она была гораздо короче: «Дуться вовсе не обязательно».
