Крас Алин - Проклятое Пророчество. Книга третья.
Вот, сидя на кухне, в доме родителей, мы и обсуждали важное.
- Наступил последний, четвертый, этап действий по нейтрализации террористов, - сказала Еваниэль. - Пора подумать о подведении итогов, оценке предпринятых действий, накопленного опыта, - и обратилась ко мне: - Что ты думаешь по этому поводу, Алинаэль?
- Во-первых, - начала я озвучивать то, о чем уже думала много раз, - неприятно поразила неосведомленность жителей Борнавоса и, в частности, градосмотрителя о том, что делается в Асмероне, какие политические решения принимаются. Это имело фатальный характер и привело к таким тяжелым последствиям. Как легко, оказалось, обмануть градосмотрителя воинам, пришедшим из столицы, сославшись на несуществующий приказ Королевы. Нужен, если не ежедневный, то хотя бы еженедельный информационный вестник из столицы, со всеми новостями, происходящими здесь событиями и принятыми теми или иными решениями, важными для всех эльфов. Он должен быть магически защищен от подделки и регулярно доставляться во все города. Причем, в большом количестве экземпляров, чтобы все жители города были в курсе происходящего.
- Молодец, - похвалила меня Еваниэль, - в моем мире это называется 'газета'.
- Во-вторых, - продолжила я, - надо добиться того, чтобы расстояние до других городов преодолевалось за кратчайшие сроки. И чтобы быстро доставлять такие вестники. И чтобы помощь, если она потребуется, подоспела как можно скорее. И чтобы жители других городов могли, как можно чаще, наведываться в столицу и собственными глазами видели, что здесь происходит.
- Ты хочешь поставить придорожные трактиры, со сменными ящерами, вдоль всех дорог, а не только в Эльгномор? - уточнил Эдмунизэль.
- Ну, трактиры это у орков, а нам, я думаю, лучше построить придорожные гостиницы с ресторанами.
- Согласен, - улыбнулся Эдмунизэль.
- В-третьих, и главных. Все знали, что существует оппозиция против сближения и смешения эльфов с орками. Даже Королева открыто это высказывает. Значит, необходимо прилагать гораздо больше усилий, для убеждения сограждан в целесообразности дружбы с орками. Надо целенаправленно влиять на их мировоззрение, образ мыслей и поведение используя веские аргументы и факты. А как это сделать? И мы снова возвращаемся к пунктам - 'во-первых' и 'во-вторых'. Пожалуй, мне больше ничего в голову не приходит, - вздохнула я.
- Есть еще и 'в-четвертых', - отозвалась Еваниэль. - У эльфов очень мягкая система наказания, рассчитанная на высокую индивидуальную сознательностью, но, как мы убедились, далеко не все высокосознательны. А наказания никто не боится, потому что его, по большому счету, нет. Страх быть сурово наказанным за нарушение правил, приведших к тяжелым последствиям, таким как смерть сограждан, многих заставит задуматься, стоит ли оно того, и вовремя остановиться. Я знаю, как это трудно, пересматривать тысячелетние традиции, но новые времена требуют новых решений.
- Ты что, предлагаешь приговаривать провинившихся к смерти?! - с неподдельным испугом, опешил Эдмунизэль, переменившись в лице.
- Не провинившихся, а преступников, - сухо возразила Еваниэль. - Ну и зачем же такие жестокие крайности. У нас есть магия, в том числе и ментальная, и она многое позволяет. Например, стирать память преступнику о прожитой жизни, а потом контролировать приобретение им новых взглядов на жизнь.
- Есть и 'в-пятых', - после паузы, во время которой мы переваривали сказанное Еваниэлью, сказал Эдмунизэль. - Нужно расширить сеть тайных информаторов в наших городах. А то мы, главным образом, были сосредоточены на том, что делается в Степи и Горах, считая, что угроза над нами висит только извне, и упустили то, что происходит под носом.
- И, 'в-шестых', - в заключении добавила Еваниэль. - Я не верю, что причиной всего произошедшего были обиды террористов на не выбравших их женщин. Это скорее дополнительный личный фактор, которым кто-то воспользовался, направив их обиду в нужное русло. В основе произошедшего политические мотивы. Надо настоять на ментальном допросе оставшихся в живых шести террористов, чтобы выявить их сообщников, а главное, узнать, кто стоит во главе всех этих действий, и по какой причине.
На этом мы и разошлись, каждый по своим делам. Еваниэль пропадала в своей лечебнице, куда к ней пришла из Гномьих Гор большая группа гномов со своими проблемами, связанными со здоровьем. Эдмунизэль убеждал Совет Старейшин в необходимости тех нововведений, которые мы сообща наметили. Хотя, конечно, и Старейшины, и весь город ждали возвращения отряда Адаминэля с плененными террористами и начала объективного, всестороннего разбирательства. Все хотели знать, что же произошло, каковы истинные мотивы террористов, кто инициатор всего этого, кто, в чем конкретно виноват.
А я, все никак не могла психологически восстановиться после пережитого. Хотелось спрятаться от посторонних в доме и не видеть никого кроме близких. Приходилось буквально заставлять себя каждый день, в сопровождении Орестонэля, хоть ненадолго, выходить на улицу и возобновить наши тренировки. Делала я это исключительно из-за заботы об Орестонэле, понимая, что ему надо хоть сколько-то времени проводить рядом со мной. И каждый раз, с беспокойством думала о том, как же себя чувствует Данирэль, находясь вдали от меня. Успокаивала себя тем, что брачный браслет все время был теплый.
Сохранится ли наш брак, учитывая наше, вдруг возникшее, эмоционально острое недовольство друг другом? Ведь, чтобы Данирэль физически, психологически и магически чувствовал себя неплохо, ему достаточно, как я вижу по Орестонэлю, просто быть не далеко от меня. Если он будет градосмотрителем Эльгномора, а я буду там жить, проблема зависимости от Дармии будет решена. И все же, мысли о нем не давали мне покоя. Я очень скучала по нему, хотела увидеть и страшилась этого.
Прошло уже четыре дня, как я вернулась в Асмерон.
Я шла по нашему саду в сторону беседки, где собиралась с комфортом расположиться, и несла в руках бокал с фруктовым соком, корзиночку с ароматными ягодами и зажатую подмышкой книгу. Не дойдя до беседки, вздрогнула от неприятного, громкого звука, разнесшегося над садом, оповещающего о несанкционированном нарушении кем-то защитного периметра сада.
Удивленная такой вопиющей бестактностью и ошеломленная магической силой того, кто смог, не расплетая, проломить защиту, я обернулась в сторону входа. Сердце ухнуло в пятки, а я замерла. Через живую изгородь перепрыгнул Данирэль.
Быстро подойдя, он окинул меня жадным, голодным, нетерпеливым взглядом. Не произнеся ни слова, опустился передо мной на колени, крепко обхватил мои бедра и со стоном прижался лицом к моему животу. Я вздрогнула от жаркой волны желания, накатившей на меня. Он развязал завязки моих домашних штанов, которые поползли вниз, и вслед за ними спустил мои трусики. Приподнял вначале одну мою ногу, затем вторую, снимая и отбрасывая в сторону мою одежду. Обхватив голень одной ноги, он поставил мою ступню себе на плечо, обеспечив себе, таким образом, доступ к интимной зоне, и жарко впился губами в чувствительное место.
В голове мелькнула мало связанная мысль, что ж я, как самка ящера во время течки, совсем разум потеряла? Ни одного слова из себя выдавить не могу. Даже не возмущаюсь, что нет ни тебе 'здравствуй', ни тебе 'прости', а первый поцелуй после разлуки совсем не в губы. А активность Данирэля в этом месте увеличилась, к его губам присоединился ритмично двигающийся язык и даже слегка покусывающие зубы.
Моя поза - руки заняты, спину опереть не на что, стою фактически на одной ноге, делали меня беспомощной. Но нарастающее наслаждение парализовало волю и вынудило сосредоточиться на ощущениях, закрыть глаза и застонать от удовольствия. Последние остатки сознания отключились, отключая и возникший, в первый момент, внутренний протест.
Как яркая вспышка в темноте, пришла разрядка. С трудом переведя дыхание, я открыла глаза, и на запрокинутом кверху лице Даниреля увидела взгляд, полный любви, нежности, желания. Да, никакие слова мне не нужны, я и так все поняла. Хотелось признательно, ласково коснуться его руками, потрогать гладкую кожу головы, лицо, шею, плечи, до которых я могла бы дотянуться, если бы руки не были заняты. От разлившейся в теле слабости, задрожали руки и ноги. Я бы обессилено опустилась на землю, но он вовремя встал, подхватил меня за талию, развернул к себе спиной и прижал к своему телу. Почувствовав его напряженный мужской орган, ушедшее возбуждение вернулось вновь.
Он подтолкнул меня вперед, и я, сделав несколько шагов, оказалась с ним в беседке. С облегчением поставила на стоящий передо мной стол непролитый бокал, корзинку и удерживаемую, прижатым к боку локтем, книгу. Все так же молча, не говоря ни слова, он опять подтолкнул меня дальше, в сторону дивана, надавил на плечо, заставил опуститься, уложил на спину и, придавив своим телом, стиснул в объятьях. Горячее дыхание, жаркие поцелуи, нежные прикосновения, осторожные укусы вызывали непреодолимое влечение, заставляя податься ему навстречу, требуя движения, упоительного, завораживающего ритма.
