KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Вспышки воспоминаний: рассказы - Ли Мунёль

Вспышки воспоминаний: рассказы - Ли Мунёль

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ли Мунёль, "Вспышки воспоминаний: рассказы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

ПЕСНЯ ДЛЯ ДВОИХ

Перевод Марии Солдатовой

Человек одинок. Или не одинок. А если и одинок — что с того? На лужайке, обернувшись голубками, сидят девушки, в предчувствии суровой зимы тревожно колышутся деревья, пустившие корни в пустоту.

Вдруг порыв ветра с самого края земли — и девушки, успев превратиться в листья, рассыпаются за каменной оградой парка. Тонкие корни деревьев подрагивают, как борода старика, рассеивая в бледном воздухе пыль воспоминаний.

— Как холодно!

Это, опершись на скамейку, мужчина, похожий на покрытую саваном непросохшую гипсовую статую, говорит сырым голосом женщине, миражом сидящей подле него. Его слишком длинная правая нога, сложенная втрое, покоится на краю скамейки. Женщина с лицом цвета истлевшей кости и свисающим до губ носом смотрит не на мужчину, а на мрачное здание за оградой.

— Это, наверное, потому, что у вас холодное сердце.

— Вовсе нет, — решительно отрицает мужчина, будто отряхиваясь от ее сухого голоса. Его взгляд теперь устремлен на то же здание. — Посмотри, это ведь снег.

— Но мне кажется, крыша, вон там, блестит на солнце.

В голосе женщины звучат жалобные нотки. А мужчина, решив, что она ему возражает, несколько секунд молчит, но потом кивает:

— Да, точно. Золотится на солнце.

— И правда снег. Фундамент уже потемнел от влаги.

Стоит мужчине поменять свое мнение, как женщина почему-то падает духом и идет на попятную. Мужчина хочет сказать, что холод не может помешать чему-то там блестеть на солнце, что на крыше видны лишь признаки завтрашней усталости, но не находит слов.

Тем временем здание, на которое они смотрят, медленно оседает: каждый день город уходит под землю на фут. Не потому ли, что люди слишком много выкапывают из-под земли и нагромождают сверху? На этом месте когда-то была известковая река, а над ней в человеческий рост возвышался мясистый папоротник-орляк. В незапамятные времена здесь гудели в бурю старые сосны, бродили шакалы и лоси. И здесь же лежит осел, сдохший сто лет назад от усталости, — через тысячу лет его кости выложат под стекло на всеобщее обозрение.

— Помните?

Не задай она внезапно, с нагоняющим тоску видом, свой вопрос, он наверняка ляпнул бы про осла. Но помысел-то не грех. Сама невинность, он изображает заинтересованность:

— Что?

— Я имею в виду тот день. Когда мы впервые встретились.

— Конечно, помню!

— Прошло целых три года. Тогда у всех на подоконниках цвела герань.

Женщина уже не мираж. Ее шея, поджатая и словно свернутая кольцами, изящно удлиняется, а нос немного подтягивается вверх. Волосы, готовые разметаться по ветру, блестят, к щекам прилила кровь. Однако мужчине не по душе эти изменения:

— А мне представлялось, будто в домах горели красные фонари, или, может, это замызганные розовые занавески болтались в окнах… — Неожиданно раздраженным тоном мужчина явно дает понять, что не время предаваться воспоминаниям.

Но женщина продолжает с еще большим пылом:

— Вы сидели на этой скамейке, молча глядя на закат, и я сердцем почувствовала, насколько ранима и одинока ваша душа.

— Да это была всего лишь неудовлетворенность, а еще неуемное одиночество мужика на пороге кризиса среднего возраста.

— Нет, это были печаль и одиночество с ароматом жасмина, какой могла источать только чистая, благородная душа.

— А может, с запахом похоти? Тогда мое белье вечно было влажным из-за эротических фантазий.

— Ничего в тот день не предвещало…

— Все было настолько очевидно, что и предвещать было нечего.

Глядя, как на ее лице, опять приобретающем цвет истлевшей кости, углубляются голубоватые морщинки, мужчина невольно чувствует жалость — а ведь был бы не прочь прервать этот слишком эмоциональный разговор. На всякий случай он не в тему добавляет:

— Ты, конечно, была неотразима. Я и не сообразил, что мы встречались прежде. Ты просто ослепила меня.

Она идет в контрнаступление:

— Печаль увядающего цветка нетрудно принять за красоту.

— Да ладно! Ты казалась такой умной и энергичной.

— Это был всего лишь блеф одинокой женщины.

— Среди других ты явно выделялась интеллектом и вкусом.

— Глядя тридцать лет по сторонам, даже при отсутствии мужа и детей умудряешься кое-что узнать о жизни.

Только теперь лезвие ее голоса теряет остроту. Голубоватые морщинки вокруг губ складываются в грустную улыбку. А мужчина снова прикинулся гипсовой статуей. Во время разговора он непроизвольно вытянул ногу, и теперь она наполовину увязла в земле, обноски, торчащие из-под похожего на саван плаща, треплет ветер. А на виске выскочил пурпурный гриб. При виде всего этого женщина, съежившись, говорит:

— Извините, не собиралась портить вам настроение.

— Ничего ты мне не испортила.

— Не хотела, чтобы наша встреча прошла так… — Внезапно погружаясь в печаль, она продолжает: — Неужели что-то изменилось? Что, скажите Бога ради, изменилось с тех пор?

— Много времени потрачено впустую. Слишком много, — отвечает мужчина, едва шевеля губами.

— Считаете, впустую? Ведь мы наполняли то время смыслом!

— Пустячным смыслом.

— Сама жизнь — пустяк.

— И все-таки мы не имеем права напрочь отказывать ей в смысле.

Женщина некоторое время молчит. Тем временем иссиня-черное небо опускается, а невысокая ограда окружает парк трупной рыжиной. Вдруг сквозь ограду влетает пара пернатых и, сделав круг над головами мужчины и женщины, прорывается вверх через темное небо и исчезает. В бесконечности.

— Ну так в чем смысл жизни? — вздохнув, спрашивает она в надежде, что он обратит на нее отрешенный взгляд, которым провожает птиц. — Быть порядочными?

— Быть свободными. То есть самодостаточными. — Это звучит слишком высокопарно. Решительно, но нерадостно мужчина поправляет себя: — Или быть привязанными… Опустошать себя, чтобы наполняться чужим.

— А свободного человека нельзя наполнить?

— Гроб его можно наполнить!

— Даже построив для него новый мир? Или хотя бы разрушив несовершенный старый?

— Ну… великие исхитряются, восставая из гробов, украшать собственные могилы. Чтобы заманивать в землю новые гробы.

Был полный штиль, но лохмотья, свисавшие с плеч мужчины, вдруг развалились на куски и осыпались хлопьями снега. Оголились тонкие ключицы, и показался синяк на месте ребра, которое, как говорят, в незапамятные времена досталось женщине.

— Так что же будет, если мы опустошим себя и наполнимся чужим?

Этим условным предложением она со вздохом заменила фразу «Ничего не поделаешь!».

— Будем жить долго и счастливо.

— И все?

— Достойно состаримся. Права на одиночество никто не отменял, а если от нас будет слишком много шума, мир потерпит, но… — Пепельно-серый лоб мужчины покрылся паутиной фиолетовых морщин. Его голос звучит низко и тоскливо, как стон раненого зверя из глубины галереи гротов. — Но жизнь станет скучной и утомительной. Обернется бременем, от которого будешь мечтать избавиться.

Мужчина явно удручен. И женщина, выслушав его, предсказуемо, но как-то вдруг становится бесконечно печальной. Черная тень пролегла под ее носом, покрытым кракелюрами и будто готовым в любой момент развалиться на части, а сквозь зрачки, как сквозь распахнутые окна, видно, как от печали дрожат все девять миллиардов нейронов ее мозга.

Всаживая еще глубже в землю продолжающую расти правую ногу, мужчина отворачивается от женщины и бесцельно осматривается по сторонам. Красные мальчики, принесенные недавним порывом ветра, бросают на их скамейку пригоршню скабрезных взглядов и улетают, а девушки, вроде бы бесследно исчезнувшие с опавшими листьями, возвращаются на лужайку белыми голубками. Прах ушедших в мир иной катается ледышками по малому кругу.

Мужчина поворачивается обратно и видит, как свет печали, струящийся из тела женщины, постепенно окутывает ее с ног до головы тонкой пеленой. Смущенный неожиданно привлекательным видом подруги, он переводит взгляд на стену ограды. А из мертвой рыжей стены вдруг вырастают розовые женские ноги. В них на скаку заплетается гнедой конь и, обернувшись Пегасом, взмывает к Сириусу. Словно благословляя мужчину и женщину, на стене, прикрывая мрачную рыжину, тут и там распускаются золотистые анютины глазки.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*