Сэм Хайес - В осколках тумана
Вдоволь наслонявшись вокруг университетских корпусов, проникнув туда, куда вход мне был вообще-то заказан, — до чего же там оказалось интересно! — я наконец нашла Дэвида в медицинской лаборатории. На цыпочках я прошла внутрь, чувствуя себя неловко и одновременно совершенно как дома.
Дэвид общался с трупом. Несколько минут я слушала его беседу с мертвым телом, затем подобралась поближе и увидела, что труп разрезан на четыре чести. Четвертован.
— Дэвид, — осторожно произнесла я. Оставаться и дальше незамеченной было опасно. — Я все-таки нашла тебя.
На мне были легкая юбка с крупными цветами и вязаная кофточка. Я знала, что выгляжу прекрасно. Собираясь на территорию университета, я вооружилась несколькими книгами — вместо студенческого удостоверения.
— Как ты сюда попала? — хмуро глянул на меня Дэвид и вернулся к работе.
Отдавая себе отчет, что я слежу за каждым его движением, он аккуратно снял кожу, отделил от костей мышечные ткани, обнажил бурое сердце. Крови не было.
— Через дверь, — с улыбкой ответила я. — Хотела тебя увидеть. Я соскучилась. — Все-таки мне пришлось отвести взгляд от мертвого тела, но спрятаться от вони формальдегида, смешанной с… чем-то гнусным, я никак не могла. — Ты уже неделю не появляешься в кафе.
— Я был занят.
Дэвид на шаг отступил от трупа, на лбу у него блестели капельки пота. Он смотрел на меня, препарируя мое живое тело, как только что труп. К горлу подступила тошнота.
— Потрясающе, не правда ли? — Он поманил меня, и я приняла вызов. Я выросла на ферме, но если бы мне удалось поступить на медицинский факультет, то мои руки тоже по локоть были бы в крови.
— Потрясающе, — подтвердила я, стараясь не дышать и глядя на тело молодой еще женщины. Кожа дряблыми лентами лежала на грудине. — Что ты изучаешь?
— Сердце и сосудистую систему, — ответил Дэвид. — Вот, смотри, это коронарная артерия. — Белесая трубка была разрезана на две части. — Абсолютно здорова, — он погрузил внутрь тела какой-то металлический инструмент. — У нее не было никаких сердечных болезней.
— От чего она умерла?
Полоски мускулов, обозначавшие на черепе черты лица, поражали изяществом. Должно быть, она была очень красива.
Дэвид пожал плечами:
— Как знать… Может, ей разбили сердце? — Он лукаво улыбнулся мне, бросил грязные инструменты в металлический поднос и снял халат.
Не сказав больше ни слова, Дэвид жестом велел следовать за ним. Мы поднялись по облицованной плиткой лестнице.
— А как же?.. — Я показала в сторону трупа.
— Уберут, — ответил он.
Как легко отмахнулся он от смерти, подумала я, просто развернулся и ушел. Мы вынырнули на залитую солнечным светом улицу и, прищурившись, уставились друг на друга.
— Ну вот что, — произнес Дэвид и быстрым движением притиснул меня к стене; его бедра прижались к моим, руками он уперся в стену, не давая вырваться. От него пахло тленом. — Чем бы ты хотела заняться?
Внезапно я почувствовала себя счастливой. Я вернула его! Теперь все будет хорошо. Мы можем сходить в кино, прогуляться по Джезус-Грин, наведаться в книжный магазин, взять напрокат лодку и поплыть неведомо куда, погрузив пальцы в воду. Я задумалась, не торопясь с ответом. Солнце било мне прямо в глаза. Длинные волосы Дэвида спутались и легко шевелились на ветру, точно живые, пока я решала нашу судьбу.
— Может, покажешь свою комнату?
Проникнуть в студенческое общежитие — настоящее приключение. Хотя я давно уже оставила попытки поступить в университет, это место по-прежнему притягивало меня. А вдруг удастся завязать еще одно полезное знакомство и появится новая возможность?.. Я не желала сдаваться.
— Прекрасно, — сказал Дэвид, убирая руки.
Я наблюдаю, как они уезжают, оставляя след из опускающихся на землю рыжих листьев. Теперь мой мир не только молчалив, но и пуст. Джулия и дети уехали. Забавно, что их увез Дэвид. Воспоминания о моей любви к нему кажутся такими далекими. Я почти убеждаю себя в том, что этого никогда не было.
Время от времени в палату заглядывает сестра. С тех пор как ушла Джулия, я не пошевелилась. Мне измеряют кровяное давление, щупают пульс, светят в глаза ярким фонариком, чтобы проверить, расширяются ли зрачки. Медсестра быстро записывает наблюдения в папку.
— Ну что ж, миссис Маршалл, а что бы вы хотели на ужин? Выбирайте: рыбный пирог с брокколи или овощная лазанья.
Она подает мне меню, но я в него не смотрю. Еда — это куски сыра и ломтики хлеба, которые отчаявшаяся дочь засовывала мне в рот. Они хотят накормить меня пирогом, а значит, ничего не знают обо мне и моей болезни.
— В таком случае, пусть будет рыбный пирог, — предлагает сестра.
Я не возражаю, и она уходит.
Я неподвижно сижу на постели и размышляю, что теперь станется с козами, с курами, с Бренной и Грэдином. Что станется со мной? Когда я думаю о том, что станется с Джулией, по моей щеке ползет слеза.
Марри
В полицейский участок я вошел ровно за десять секунд до того, как через автоматические двери прошествовала Шейла Хэнли. Выражение лица не оставляет сомнений: Шейла в ярости. Одета она в вечернее платье, губы тщательно накрашены помадой кровавого цвета.
— Шейла! — окликаю я, словно все идет как обычно. Я едва стою на ногах, а мозги то и дело норовят отключиться. — Что ты здесь делаешь?
Неужели ее вызвали как дежурного адвоката? Только не Шейлу. Она ведь всегда посылает кого-нибудь вместо себя.
Шейла прожигает меня взглядом. Джулия нашла чистую рубашку, но она мятая, а джинсы так и остались прежние, замызганные, под стать стоптанным кроссовкам.
— А, Марри! — ехидно восклицает она, игнорируя мой вопрос. — Тебя что, арестовали?
И, не обращая на меня внимания, словно я некая досадная помеха, Шейла устремляется к полицейскому за стойкой.
— Почему? — требовательно спрашивает она, хлопнув по столу ладонью.
Полицейский отшатывается.
— Почему меня вызвали с лучшего свидания в жизни, хотя сегодня не моя очередь дежурить? Я оставила в отеле Мела Гибсона, черт вас подери! В пятизвездочном отеле! Голого! И шампанское! В пентхаусе! — Она достает из сумки пачку сигарет и закуривает. Ехидно улыбается, когда сержант кашляет, глотнув дым, нарочно направленный в его сторону.
— Правда? — встреваю я.
Шейла снова испепеляет меня взглядом и опять поворачивается к сержанту.
— Ну? — вопит она.
— Вы в списке, мэм, а все остальные либо не ответили на звонок, либо не смогли приехать. Сюда привезли… — Сержант снова кашляет. — Громкое дело, похоже. Он захотел, чтобы ему предоставили дежурного адвоката… — Сержант сует Шейле заламинированный список бедных сосунков, которые вытащили короткую соломинку в агентстве «Редман, Хэнли и Брайт». К счастью, меня среди них нет. Да и вряд ли бы я там оказался. Только надежные адвокаты, чья жизнь не разлетелась на куски, имеют право выступать в суде.
