Виктор Пономарев - Записки рецидивиста
Были в зоне и такие, которые вообще не хотели работать. Подходят ко мне, говорят:
— Дим Димыч, отруби пальцы. Или ступню ноги отруби.
И я им рубил то руку, то ногу. Не задарма, разумеется. А началось все с того, что подошел ко мне один парень и говорит:
— Ты можешь сломать мне руку, мне надо остаться завтра в жилой зоне?
— Почему не сломать хорошему человеку, — ответил я. — Давай сломаю. — Взял его руку и как дал об колено, она только «хрык» и повисла.
Рука у парня распухла до самого локтя и сделалась как спелая узбекская дыня. На бинте я подвесил руку парню на шею, и отправил его в жилую зону в санчасть. Парень рассказал об этом в своем кругу, а зековское радио молниеносно оповестило всю зону. Зековское радио сродни цыганскому. На свободе еще никто не знает, а в зоне все и обо всем уже известно. Вот ко мне, как к специалисту-хирургу, и потянулась зековская братия. Сначала ломал, потом стал рубить, оно и быстрей и не так болезненно для пациента.
Не знаю, как долго я продолжал бы хирургическую практику, если бы не Генка Циркач. Как-то подошел ко мне зек Саня из Ташкента по кличке Лялька и говорит:
— Дим Димыч, сломай руку, не хочу работать.
Генка поднялся с нар и сказал мне:
— Демьян, если ты еще кому-нибудь что-нибудь сломаешь, мы не товарищи. Ты им ломаешь, а они же тебя потом хаять будут.
На это я ответил:
— Лялька, уходи. Больше никому ничего ломать не буду, разве что шеи. И передай другим. Понял? Все, разговор окончен. — И он ушел.
Когда построили гостиницу, то Генка для зарядки по утрам залазил на девятый этаж и на карнизе делал стойку на руках. Вольные люди утром идут на работу мимо, смотрят и ахают: «Вот это да! Вот дают зеки!»
Построили магазин, стали строить жилые дома, причем только девятиэтажные, красивые, как на Кубе. Только закончим один объект, его тут же огораживают колючей проволокой, ставят сторожевые вышки.
Для отдельных зданий, покраски окон, выкладки мозаики в город привезли из Иванова шестьсот человек женщин-строителей. И если их объект и наш расположены рядом, начинаются знакомства, разговоры, признания в любви через колючую проволоку. Зеки порой часами с ними стоят, разговаривают. Я тоже познакомился с одной толстой женщиной. Любой звали. Мы подолгу стояли, разделенные колючей проволокой и расстоянием между зданиями, и разговаривали. Я ей честно признался, что сильно соскучился по женщине, а она в моем вкусе; я даже влюбился в нее. Называл ее «моя любимая», «не могу без тебя». И «как бы нам встретиться поближе, если, конечно, сама захочешь?»
Когда поблизости никого не было, Люба показывала мне «сеансы»: то кофточку снимет, груди обнажит, то юбку поднимет, трусы спустит и крутит задом, а я глазею, балдею. Один раз чуть не вывалился из окна шестого этажа, успел зацепиться за подоконник. А она еще кричит мне: «Видишь, какая я хорошая». Видимо, и я стал ей не безразличен: начала приносить каждый день передачи. Утром бросит через проволоку сверток, я спущусь вниз, возьму. Позову товарищей, поедим белый батон, колбасу, сыр и расходимся по этажам.
Юрка Котельников, товарищ мой, уголовник из Ташкента, тоже познакомился с девушкой Надей, и у них родилась сильная любовь. Как-то раз я позвал Юру в одну из комнат и говорю:
— Юра, надо наших баб свести вместе и чтобы они вечером после съема нас с работы и караула спустились в наш подвал и следующий весь день мы проведем с ними. А чтобы в подвал никто не «лукнулся» (проник), на атасе на выходе поставим двоих с ножами. Ну, как тебе мой вариант? Согласен? Со своей стороны я уже говорил на эту тему, она в принципе согласна, но конкретно еще не договорился. Сегодня надо их свести.
Так и сделали. В обед я позвал Любу, Юра — Надю. Я объяснил им, как нам встретиться:
— Если надумаете, скажите. А мы все подготовим в подвале.
Люба говорит:
— Боимся мы.
— Ничего не бойтесь, охрана будет капитальная.
— А на бригаду не кинете?
Я стал убеждать:
— Ты что, Люба, с ума сошла? Ты просто обидела меня.
— Ну ладно. Завтра дадим ответ.
На другой день утром с этажа я увидел Любу, жестом она показала вниз. Я спустился, взял передачу, поел с ребятами. А после обеда Люба сказала мне:
— Дима, сегодня ночью мы с Надей придем в подвал. В какой дом только, покажи.
Я показал. Еще кинул ей деньги, чтобы взяла продуктов и бухалова побольше.
На следующий день, только вошли мы в рабочую зону, я подозвал Циркача, дал ему свинокол и сказал:
— Гена, сегодня у меня с Юркой очень ответственное мероприятие, встреча на высоком правительственном уровне с представительницами слабого пола, акт милосердия с нашей стороны. А чтобы не превратить это мероприятие в день открытых дверей, возьми с собой Ваську Федотова, он головорез отменный, знаю его еще по Ванинской зоне. Станете у входа в подвал, и чтобы ни одна падла не проскочила, только через ваши трупы. Лады?
— Какой базар, Дима, все будет путем. Можете кайфовать спокойно.
Мы с Юркой нырнули в подвал, дамы были там при всем параде. Только я дотронулся до Любы и стал целовать, меня затрясло, как в лихорадке. Я повалил ее на сколоченный из досок топчан, сказал:
— Люба, давай.
— Дима, успокойся. Время у нас есть. Мы с Надей приготовили маленький банкет. Давай поедим, выпьем, — сказала Люба.
— Какой банкет, какая пьянка, когда тут такие пироги. Это все потом, а сейчас заводи, поехали.
И мы «поехали». Как говорят, договаривающиеся стороны пришли к обоюдному согласию и взаимопониманию. Глянул, Юрка с Надей в другом углу уже «пялятся» во всю ивановскую.
Люба оказалась страстной бабой до невозможности. Закатив глаза, она поначалу истошно сопела, кряхтела, скулила с надрывом и так подбрасывала меня вверх, что я два раза слетал с нее на пол. После второго приземления на бетонный пол я сложно выматерился и сказал:
— Да не гони ты так. Попридержи малость, куда спешить. Ты что, калекой хочешь меня сделать?
Люба только бессмысленно повела глазами, но наша любовь перешла в более спокойное русло. Устанем, полежим немного и снова «крепче за баранку держись, шофер». Так несколько раз. Потом захотелось кушать. Позвали Ваську и Генку, все вместе поели, выпили понемногу и пошли на обеденную поверку. Любу с Надей предупредили:
— Смотрите, из подвала никуда не выходите. Если в туалет, то подвал большой, места хватит.
После поверки вернулись в подвал, вмазали «озверина» и продолжали обмен опытом до вечера. Часа за полтора до съема позвали Генку и Ваську, дали им «порулить», я Генке уступил «баранку», Юрка — Ваське. Ребята честно заслужили это доверие. Бабы сначала заартачились, и то, видимо, для понта, потом согласились.
