Алина Знаменская - Пока живу, люблю
— Но ведь кто-то должен? — тихо спросил Кит.
— Что должен?
— Если люди не видят, как низменны их интересы, как утилитарны желания, если предпочитают возиться в грязи и не замечать этого, то кто-то должен им об этом сказать… Или нет?
— Я не знаю, — пожала плечами Виктория. — Ты обижаешь людей и нисколько этим не смущаешься. Им даже нечем ответить тебе.
— Нечем? У них всегда остается шанс изменить себя.
— Вот как? Ну спасибо! По-твоему, для меня еще не все потеряно?
— По-моему, нет. — Кит улыбнулся. — Я пока не до конца понял, чего ты добиваешься, но думаю, что близок к разгадке.
— Не обольщайся, Кит, ты далек от нее!
— Вот! Ты сама выдала себя. Выходит, загадка все же есть?
— В каждой женщине присутствует загадка, — уклончиво ответила Виктория.
— Для меня — нет, — быстро ответил Кит. — Большинство примитивны до схемы.
— Не понимаю, как я еще с тобой разговариваю? — поразилась Виктория. — Ты циничный, невоспитанный хам!
— Лучше, если бы я был хам воспитанный? — поинтересовался Кит и, не дав ответить, добавил:
— Я уверен, что больше всего тебе сейчас хочется оказаться подальше отсюда. От Макса, от всех его гостей, от этой квартиры, от меня… Хотя от меня меньше, чем от всего остального. Да, думаю, от меня все же чуть меньше…
— Какая самоуверенность, — проворчала Виктория, но спорить не стала. Снова попал в самую точку. — Почему же я до сих пор здесь?
— Мечтаю это понять. В этом вся соль. Тебе до отвращения неприятен мой брат, но ты строишь ему глазки. Строишь глазки, а сама как огня боишься мужчин, — рассуждал он как бы сам с собой. Виктория помалкивала. — Готов поспорить, что у тебя на данный момент никого нет. — Вика усмехнулась. То, что Кит так вплотную занялся ее персоной, отчасти даже льстило. Давно ей не оказывали столько внимания. — Слушай, Виктория, а ты не того… Может, тебя женщины интересуют?
Вика остановилась и вытаращилась на Протестанта. Его глаза смеялись, а она готова была вцепиться в эти глаза. Она резко рванулась к столу и нашла Ренату. Та, открыв рот, слушала, что говорит Максов клиент вертлявой корреспондентке.
— Пора спать, дорогая, — напомнила Виктория, на что девочка наморщила носик.
Викторию здесь, что называется, давно поджидали. Наталья повернулась к ней всем корпусом и громко объявила:
— Виктория, ваша воспитанница засомневалась, какой вилкой нужно есть цыпленка. Мы все с нетерпением ждали вашего возвращения. Развейте наконец наши сомнения…
Так. Теперь ей приготовили внеплановый экзамен. Нет уж! Виктория взглянула на Ренату. Та виновато опустила глаза. Перед ней сверкал ряд серебряных вилочек и ножей. Холодных и безмолвных. Стол накрывала Александра, и, судя по всему, она хорошо выучила все эти премудрости. Виктория успела воспользоваться только одной вилкой — которая ближе лежала. Все, кто сидел возле Натальи, с интересом ждали, что будет, как выйдет из положения гувернантка? Они не подозревали, до какого внутреннего накала довел ее Кит.
— Рената, ты можешь есть цыпленка той вилкой, какая тебе больше понравится, детка! — отчеканила Виктория. — Остальные тонкости мы обсудим потом. Главное, чтобы ты не осталась голодной, когда на столе столько еды!
Воцарилось молчание. В этом молчании Рената поднялась из-за стола и подошла к Виктории.
— Спасибо, я уже поела.
— Вот и славно. Скажи всем спокойной ночи, и пойдем спать.
Они вышли из гостиной в полной тишине. Напоследок Вика услышала, как Макс изрек со значением:
— Вот так…
Знай, мол, наших. Все разом вздохнули, зашумели, заговорили, кто-то засмеялся. «Больше всего тебе хочется оказаться подальше отсюда», — звучало в ушах. Удивленная мысль подпевала: он прав, он прав, прав! И все же она не может уйти, она связана по рукам и ногам, ее бегство будет равноценно предательству.
Глава 10
День длился как резиновый. Вика уже уложила Ренату, и на ночь переслушала ее школьные истории, и даже рассказала несколько своих, из опыта работы в музыкалке. Рената уснула, и Вика собралась покинуть детскую, но, дойдя до двери, остановилась — в малой гостиной звучали приглушенные голоса. Меньше всего Вика хотела подслушивать или становиться свидетельницей семейной разборки. То, что в гостиной сейчас Кит с Натальей, она поняла как-то сразу. Вика села на палас в детской и стала ждать, когда из гостиной уйдут. Чертовски хотелось спать.
— Я бы еще как-то могла тебя понять, если бы ты ушел к женщине, — говорила Наталья, передвигаясь по комнате.
— Неужели?
— Нет, конечно же, нет! — Наталья, похоже, остановилась. — Ты не можешь как все! Для тебя это неприемлемо — жить как все и расстаться в том же духе. Чем я тебя не устраиваю? Тем, что я нормальная? Тем, что я люблю общество, люблю красиво одеваться?
— Не понимаю твоего возмущения, дорогая. Ты вновь свободна, я не предъявляю тебе никаких претензий. Живи как хочешь.
Похоже, Никиту тяготил разговор с женой, как, впрочем, и сама вечеринка. Он звучно зевнул. Этот зевок подстегнул Наталью, и она что-то с силой двинула ногой. Вика услышала этот звук и испугалась — вдруг Наталья уронит Маринину вазу? Ваза, кажется, дорогая, выполнена в греческом стиле. С фигурками гречанок по круглым бокам. Вике она нравилась.
— Возьми себя в руки, — попросил Никита. — Детей разбудишь.
— Ты выставил меня посмешищем перед знакомыми! — не унималась Наталья. — Что я должна, по-твоему, говорить им?
— Придумай что-нибудь.
Кит был равнодушен до предела. Даже Викторию раздражало, как он разговаривал с женой.
— Но должно же быть объяснение твоему поведению, в конце концов! Ну выдвинь мне свои претензии. Возможно, я как-то смогу…
— Перестань! — остановил ее Кит. — Не унижайся, тебе это не идет. Я не вернусь, Наташ. Я больше не люблю тебя.
— Не любишь? — воскликнула Наталья даже с каким-то облегчением. — Тоже мне проблема! А кто кого любит-то вокруг? Присмотрись! Сними свои зеленые очки, Никита! Никто никого не любит. Кто любит-то? Может быть, твоя мать любит твоего отца или твой брат влюблен в Марину? Для меня, например, не секрет, что она вышла замуж за Макса исключительно из-за денег и положения. А он всю жизнь изменяет ей. И ничего — живут. Да если жить по твоим правилам, не останется ничего устоявшегося, все браки рухнут!
— Я хочу спать, — прервал ее Никита. — Тебе вызвать такси? Уже поздно…
Вика нашарила рукой мягкого Карининого медведя и положила под голову.
— Я потратила на тебя свою молодость, — продолжала Наталья. — Я нравлюсь твоей матери, отцу, брату. Я терплю твое дурацкое занятие фотографией. Все жду, может, наконец-то из тебя выйдет толк.
