Андрей Жвалевский - Пока я на краю. Повесть
Папа тронулся от подъезда с перегазовкой.
Парковка у аптеки оказалась забита. Осталось всего два места вдоль дороги, да еще и на повороте. Алка автоматически отметила, что можно въехать носом, но получится криво, поэтому лучше задом, диагоналкой. Отец тоже так подумал, и проехал вперед, и даже включил аварийку, мол, я паркуюсь. Но тут сзади на их запланированное место лихо влетел черный БМВ. Стал, естественно, косо, своим багажником перекрыв и возможность сдать назад.
Отец вышел из машины. Алка выскочила следом. Начала разговора она не поняла, но услышала, как водитель лениво мотнул головой себе за спину, не отрываясь от телефона:
– Да вон сзади полно места, чё ты кипишишь?
– Да ты знаешь, кто я?! – Папа принялся шарить по карманам в поисках удостоверения.
При этом он стал такого нехорошего малинового цвета, что Алка испугалась. И время, уже привычно, потекло медленно.
Очнулась она за рулем. Газ – тормоз. Скользит в меру – отлично. На дороге пусто, светофор вовремя отрезал встречное движение. Разворот через двойную сплошную – нехорошо, но что делать. Алка слегка разогналась, отправила машину в легкий занос, та послушно заскользила боком – отлично. Габариты чуть отличаются от машины Александра, но там, между «бумером» и предыдущей машиной – сантиметров тридцать запаса. Если что – сшибать нужно «бумер», задняя машина вообще не при делах.
Алка направила машину перпендикулярно движению, примерно на половине дороги дернула ручник, выкрутила руль… Места впритык… Машина воткнулась в парковочное место боком, с заноса, до БМВ оставалось сантиметров десять, до задней машины в два раза больше. Зря Александр говорил, чтоб не смела так поступать в городе.
Только тут она поняла, что все это время с заднего сиденья доносился какой-то протяжный звук. Это орала мама. То есть теперь она больше хрипела, а вначале, кажется, вопила в полный голос. Алка повернулась к матери и сказала со всем возможным дружелюбием:
– Мам, все под контролем.
Тут дверь распахнулась, и папина рука попыталась выдернуть Алку из-за руля. Не получилось – даже в бессознательном состоянии Алла не забыла пристегнуться.
– Ты с ума сошла?! – Отец заорал так, что у Алки уши заложило.
Зато мама наконец замолчала.
– А если бы ты машину разбила?!
– Папа, все в порядке! – Алка постаралась улыбнуться. – Я сто раз так делала.
«Ну не совсем так, – поправила она себя, – на автодроме попросторнее будет».
Папа собирался продолжать воспитательный ор, но тут его похлопал по плечу водитель «бумера». Теперь у него вид был озадаченный и слегка смущенный.
– Ты, это, мужик… отъедь, наверное. Я перепаркуюсь…
– Да вон сзади полно места, что вы кипишите? – не удержалась от подколки Алка…
На обратном пути в машине было мертвенно тихо. Только перед самым домом отец буркнул:
– Ты где так водить научилась?
– В секции, – не стала уточнять Алка.
* * *Дома Алка рухнула спать. Через сон до нее продолжал доноситься мамин голос:
– …совсем распустил дочь…
Алка накрылась подушкой с головой и заснула уже крепко.
Утром улизнула в школу пораньше, даже не позавтракав. Купила в закусочной помятый бургер и принялась жевать его на скамейке в скверике у школы.
– Привет! – раздался голос Валеры над самым ухом.
Алка чуть не подавилась. Однокласснику пришлось хлопать ее по спине, пока она откашливалась.
– Чего так рано? – спросил Валера, усаживаясь рядом.
– А ты?
– Малого в садик отводил.
Валера сглотнул. Алка поняла, что он уставился на половинку бургера в ее руке, и запоздало предложила:
– Хочешь?
– Не-а. – Валера с трудом отвел взгляд от еды. – Так что у тебя там случилось?
Алка почувствовала, что больше реветь она не в силах.
– Человека одного спасла, – сказала Алка. – И мама из больницы выписалась.
Валера подумал немного и уточнил:
– Так это же хорошо, наверное? Или там… нюансы?
И тут Алка поняла, что надо сделать. Она решительно поднялась со скамейки и вручила Валере недоеденный бургер.
– Валер, скажи, что я заболела! Мне тут срочно надо… поговорить кое с кем!
Валера растерянно кивнул. Вид у него был такой жалкий, что Алла чуть было не чмокнула его в щеку – жаль, губы жирные. Она ограничилась благодарной улыбкой и зашагала по аллее.
У выхода из сквера не удержалась и оглянулась. Валера жадно доедал бургер.
* * *Дверь открыл сам Яков.
– Ты не в школе, – улыбнулся он, пропуская Алку в квартиру, – прогуливаешь. Но это даже хорошо! Я тут уборку затеял, поможешь.
– Мне нужно поговорить! – заявила Алка. – Про Жесть… то есть Веру!
– К сожалению, – вздохнул Яков Ильич, проходя в комнату, – там без шансов… Но есть и хорошие новости! На днях попробуем тебя в деле! Появился один интересный мальчик…
Алка двинулась за Яковом.
– Что значит «без шансов»?
– Это значит совсем, – объяснил Яков Ильич, протягивая ей тряпку. – Протри пока пыль, а я буду окно мыть и про мальчика рассказывать.
Алка механически взяла тряпку, сердито на нее посмотрела. Подавила желание зашвырнуть тряпку подальше и возмутилась:
– Не бывает так, чтобы «совсем»! Вы же самый крутой психолог! Доктор наук!
Яков предупреждающе поднял палец:
– Не нужно называть меня психологом. Психология – наука косная и устаревшая. Я просто… психопрактик. И как психопрактик говорю: без шансов. Запущенный случай. А вот твой мальчик – гораздо интереснее! В очень неустойчивом состоянии, поведение все время меняется…
Алла почувствовала ярость и тут же, щелчком, ледяное спокойствие.
– Я не буду говорить о мальчике, – отчеканила она, – пока вы толком не объясните про Веру.
– Ладно, – пожал плечами Яков. – Предлагаю максимально прояснить ситуацию. Ты готова?
Алка кивнула.
– Так вот, я уже говорил, видимо, ты забыла. Некоторых людей спасти нельзя. Никак. Они могут выжить, только оглушив себя алкоголем или наркотиками. Подсаживать твою Веру на наркоту – просто убивать ее чуть медленнее…
– Но ведь я один раз ее уже спасла. – Алка сама поражалась собственному безжизненному голосу.
– И возможно, спасешь второй… третий… десятый. А на одиннадцатый не спасешь. И получишь до конца жизни комплекс вины. Как у Наташи. Это твоя цель?
Алка вспомнила безумные глаза Панты, ледяное спокойствие треснуло.
– Это во-первых. – Яков продолжал невозмутимо мыть окно. – А во-вторых, пока ты десять раз будешь спасать безнадежную Веру, ты не сможешь помочь десяти людям, которых реально можно удержать от суицида.
