Марина Аромштам - Когда отдыхают ангелы
Выбирать можно было три раза.
В первый раз я выбрала Наташку. Это никого не удивило. Во второй раз я выбрала Веру. Это тоже никого не удивило, потому что Веру выбирали очень часто. Почти всегда. У меня оставался еще один, последний выбор, и Марсём задорно крикнула: «Мальчика! Выбирай мальчика!» Все двинулись Медленным шагом по кругу, и Петя опустил глаза. Даже щеки его порозовели. Выйти в центр круга всегда немножко страшно. Хотя так хочется, чтобы тебя выбрали!
Каравай, каравай!
Кого хочешь — выбирай!
«Каравайщики» остановились и замерли в ожидании. Хотя знали, что я выберу Петю. Должна выбрать. Как выбирала в первом классе, во втором и в третьем. Потому что Петя всегда выбирал меня.
— Выбирай! — опять весело призвала Марсём, и я стала медленно поворачиваться, определяя избранника. Я поворачивалась, и во мне вдруг мелькнуло рискованно и сладко: «А что, если — Егора? Ведь сейчас можно!» Вот все удивятся! Я никогда, почти никогда не стояла с Егором в паре. Только если Юлия Александровна случайно ставила нас вместе. Егор чаще всего танцевал с большой Настей. Считалось, они подходят друг другу по росту. А я танцевала с Петей.
— Ну, что же ты, Алина? — стала торопить Марсём. — Выбирай!
Неожиданно я повернулась дальше того места, где был Петя. Тут Вера, которую я уже выбрала и которая поэтому стояла рядом, наклонилась ко мне и быстро зашептала:
— Выбери знаешь кого? Жорика!
В это время все были влюблены в Жорика — как раньше в Саню. Я иногда танцевала с Жориком — когда Веры не было.
— Время истекает! — объявила Марсём.
Я все топталась. И все прислушивалась к тому, что шептало внутри: «А что, если Егора?» Но вдруг тогда все догадаются, про мой первый взгляд? Будут смеяться?
— Выбирай Жорика! — шепотом надавила Вера.
Я повернулась к Жорику и вывела его в круг. И теперь все мы — я, Наташка, Вера и Жорик — стояли в центре. На нас, однако, никто не смотрел. Все смотрели на Петю. А он улыбался и тоже смотрел — в пол. Он и раньше так смотрел — от волнения, что его выберут. А теперь — чтобы никого не видеть. И чтобы его никто не видел — как его губы непослушно дергаются, и он никак, никак не может заставить их замереть.
Марсём сделалась какой-то деревянной, будто кто-то лишил ее возможности двигаться. Наконец она захлопала в ладоши и запела каким-то ненатуральным голосом:
Тра-та-та! Тра-та-та!
Вышла кошка за кота.
За кота-котовича,
За Петра Петровича!
Никаким Петровичем не пахло. Но Марсём пела так в первом, во втором, в третьем классах. Это было традицией — так петь. И она не успела сообразить, что нужны какие-то другие слова. С другим именем.
Мы — те, кто стоял в кругу, — взялись за руки и стали кружиться, изображая веселье избранных. Потом все уселись на места, и я стала раздавать конфеты. Я доставала из одного пакетика шоколадного «Мишку», а из другого — две карамельки и клала на парты. Каждому — по три конфетки. А Марсём мне помогала и время от времени говорила: «Подсластите жизнь в честь именинницы!» Но на меня не смотрела, и голос ее был чужим, дежурным. А во мне все росла и росла ужасная пустота. Такая черная дыра, в которой безвозвратно может исчезнуть целый космос. И еще я думала, что сейчас подойду к Пете. Я ведь должна дать ему «Мишку» и две карамельки. Я быстро положу их на парту и пойду дальше.
Марсём вдруг остановилась и озабоченно взглянула на часы.
— Что-то мы сегодня затянули — с нашим «Караваем»! В столовой стынет завтрак. Петруша, будь добр, сходи в разведку, посмотри, как там обстоят дела. А Настя тебе поможет.
Петя кивнул, встал и вышел. А следом за ним — Настя. И еще вышел Егор. Он уже получил свои конфеты и вызвался помочь разложить завтрак. Ему было скучно сидеть, и он ни о чем не догадывался. Он не знал, что я хотела его выбрать.
Вокруг уже галдели и шуршали фантиками, не имея терпения сохранить конфеты до завтрака. Я отдала оставшееся в пакетиках Марсём и села за парту.
Все стали строиться, чтобы идти в столовую, но меня вдруг приковало к месту. Что-то тяжелое, неправильное, несправедливое. Оно касалось не «Каравая», не Пети, не случайно выбранного Жорика. Оно касалось всего вместе, всего мироздания, этой неправильной цепочки событий, которые мойра, не думая, связала между собой — узелок к узелку.
— Маргарита Семеновна! А Алина плачет!
Марсём услала меня до конца уроков — поливать цветы в актовом зале. И позвонила дедушке — чтобы он приехал за мной пораньше. А потом позвонила еще раз, вечером.
После этого мама и дедушка стали обсуждать со мной день рождения, кого бы я хотела пригласить к себе в гости. Я никого не хотела приглашать. Но мама сказала, это не дело. Дети должны радоваться дню рождения. Они всегда ждут этого праздника, ждут подарков. Это закон. По-другому не бывает. «И я прошу тебя позвонить Пете, — сказала мама. — Он, наверное, расстроился, что ты не выбрала его во время игры. А он такой хороший мальчик. К тому же ему пришлось много выстрадать. Надо быть великодушной, Алиночка». И дедушка кивнул, соглашаясь. Что надо быть великодушной. Хотя ничего не сказал. Даже про бабушку не стал рассказывать. Но он был грустным. Марсём рассказала, что я плакала. И от этого дедушка грустил. Он всегда грустил и тревожился, если я плачу.
Я позвонила Пете. Трубку взяла Петина бабушка.
— Вот видишь, Петруша, звонит Алиночка! А ты переживал!
Я сказала, что буду ждать Петю завтра, в субботу. Я буду очень рада его видеть, потому что он — мой самый лучший друг. Петя спросил:
— А Жорик? Жорик будет?
Я сказала, нет, не будет. Потому что Жорику нравится Вера. А Веру я не приглашаю. Не хочу приглашать. Я приглашу Наташку и большую Настю. И еще Егора. Петя вздохнул и сказал, что придет. Обязательно придет. И пришел. Дедушка тогда показал ему корабли в энциклопедии и подарил порошок для заживления ранок. А Егор не пришел, потому что у него в тот день были соревнования по плаванию. Это были отборочные соревнования, и он не мог их пропустить.
22
— Алиночка! Надо быть великодушной!
Я рассердилась: и зачем мама это повторяет? Что они все ко мне привязались? Пусть сами выбирают своего Петю, если он им так нравится. А мне нечего указывать. Записались тут в командиры. И с кем мне дружить — знают, и кого на день рождения приглашать, и сколько пирожков в гостях у Петиной бабушки съедать…
— Сама будь великодушной! — я швырнула рюкзак в угол, прошла к себе в комнату, нацепила наушники и влезла с ногами на диван.
