Марина Аромштам - Когда отдыхают ангелы
Наташка изобразила на лице отчаянье, кивала с чувством преданности и понимания — без всякого снисхождения к собственной голове, которая от таких энергичных движений могла и оторваться. Наташка клялась и божилась: больше не будет опаздывать, не опоздает никогда в жизни. Чтобы исключить из нашей общей жизни сюжеты со сломанным будильником, Петина бабушка подарила ей свой, запасной, а Петя обязался будить по утрам телефонным звонком. Все оказалось напрасным. Наташка не приходила на остановку в назначенное время, дедушка сажал в машину Петю и, нахмурившись, отъезжал.
Наташка же появлялась в классе минут через двадцать после начала урока.
— Быстро проходи и садись! — Марсём старалась сделать это событие как можно менее значительным.
Но Наташку такой вариант совершенно не устраивал. По ее лицу разливалось показательное раскаяние, требующее сиюминутного признания и прощения:
— Маргарита Семеновна! Я так сожалею! Я совсем не хотела. Я должна вам все объяснить…
— Проходи на место! Тихо! — шикала Марсём, пытаясь защитить хрупкое внимание класса, занятого самостоятельной работой.
Но Наташка не сдавалась. На стремление Марсём не заметить ее опоздания бросала тень избушка на курьих ножках.
— Я правда не виновата. У нас знаете что случилось? Все электричество в подъезде отключили. А потом — во всем доме. И еще — в доме напротив. Это какая-то техногенная катастрофа, — Наташка упивалась размерами постигшего ее катаклизма. Но, поймав уничтожающий взгляд Марсём, спешно добавляла: — Маленькая…
Сидящие за партами отрывались от столбиков с многочленами. Сообщение о техногенной катастрофе было гораздо более волнующей информацией, чем решение задачи.
— Выйди за дверь и там жди звонка, — терпение Марсём истощалось по мере того, как в классе разрушалось поле интеллектуального напряжения, созданное с таким трудом.
— Одна бабушка в лифте застряла, и ее полчаса оттуда вытаскивали. У нее с сердцем плохо стало.
— За дверь! — рявкала Марсём, и Наташка выскакивала в коридор, громко хлопая дверью и обрекая потревоженные умы одноклассников на неизбежные ошибки.
Но эти мини-драмы, эти регулярные опоздания были сущим пустяком по сравнению с нежеланием Наташки читать.
Марсём не учила нас читать по букварю. Тетя Валя считала это форменным безобразием. Неизвестно, как она об этом проведала. Но, встретив маму, соседка буквально набросилась на нее с обвинениями, будто та не думает о моем будущем. Отсутствие букваря никак не сказалось на моем умении читать, пыталась успокоить мама тетю Валю.
— Алина уже читает книжки, даже толстые.
— А учебник чтения она читает? — вкрадчиво интересовалась соседка.
— Учебник? Нет. У них нет такого учебника, — терялась мама.
— Вот то-то! У них нет учебника! — вспыхивала тетя Валя. — У всех есть, а у них — нет. И что же, позвольте спросить, она тогда читает? Откуда она знает, что нужно читать?
— Ну, она сама выбирает книжки. У них в классе библиотека, и дома у нас большая библиотека. К тому же мы часто ходим вместе в книжный магазин.
— Вы только подумайте! Сама выбирает! И как же это, позвольте спросить, она выбирает? — тетя Валя не находила слов. — Нужна система, — втолковывала она маме. — Система. Иначе толку не будет. Вот так и засоряют детям головы. Сама выбирает!
Мама пугалась. Но дедушка только веселился. Оказалось, он вполне разделяет ненависть Марсём к букварям и учебникам чтения.
Алина давно научилась читать, — говорил он. — И вряд ли ей интересно узнать про чью-то чужую «маму», которая «мыла раму». Чтение, Оленька, — вещь интимная, глубоко личная. Книга — человеку друг, а не чиновник высшего ранга. И никто не имеет права принуждать меня читать что бы то ни было. Даже очень важное.
Но, избавив нас от учебников и букварей, Марсём учредила в классе строгий режим самостоятельного чтения и требовала неукоснительно его соблюдать. В будни мы обязаны были прочитывать по десять страниц, в выходные — по пятнадцать. Не меньше. Утро каждого дня начиналось с ритуального действа: за десять минут до начала урока все должны были погрузиться в открытую книгу и в таком состоянии поджидать прихода Марсём.
«У каждого в жизни свои маленькие радости, — говорила она. — Мне доставляет удовольствие видеть читающих детей. В этот момент у вас умные лица, и я могу думать, будто нас что-то объединяет. Это некоторая компенсация за маленькую зарплату. Вы ведь слышали: учителя мало получают».
Марсём внимательно следила за появлением в классе новых обложек и новых авторов. Иногда она рассказывала коротенькие истории про создание книг и про писателей, иногда — просила поделиться впечатлениями о каком-нибудь персонаже, предположить, что будет дальше. И еще она показывала нам книжки, которые читала сама.
Вот из этого ритуального обмена информацией Наташка позволила себе выпасть. Во-первых, из-за опозданий. Во-вторых, из-за того, что с некоторых пор она ничего не читала. Кроме «Сексологии для малышей» и книжки «Откуда я появился». Но не могла же она припереться с этими книжками в школу и признаться, что ее любимый литературный герой — сперматозоид?
Быть может, она в глубине души желала, чтобы Марсём догадалась об этом сама. И поведала бы какую-нибудь забавную историю вроде той, что рассказывала про Робинзона Крузо, Буратино или Винни-Пуха. Призналась бы, что обожала такие книги в детстве — читала их по ночам с фонариком под одеялом, потому что свет уже погасили, а оторваться от захватывающих страниц просто невозможно.
Однако Марсём могла видеть только в глубину. На три метра. Это она так говорила, когда мы пытались ее обманывать: «Я вижу на три метра в глубину под вами». Но разглядеть на большом расстоянии, что там Наташка читает дома по вечерам, когда мама «вся на нервах», а папа еще не пришел, и теперь уже больше никогда не придет, Марсём было не под силу. Чтобы прояснить обстоятельства дела, ей потребовалась очная ставка. В один прекрасный день она все-таки отловила Наташку и попросила предъявить читаемую книгу. Книги в портфеле, естественно, не оказалось.
— Пожалуйста, завтра принеси! Независимо от времени твоего появления в школе.
И Наташка принесла. Не свою любимую «Сексологию», а первое, что попалось ей под руку в книжном шкафу, — «Трех мушкетеров». Марсём пришла в восторг. В классе произошла революция, объявила она. И вождь революции — Наташка. Через нее мы все откроем для себя авантюрные романы. Марсём так увлеклась, что рассказывала про Дюма и мушкетеров даже дольше, чем про Винни-Пуха. Она заявила, что будет с нетерпением ждать, когда Наташка поделится с классом своими впечатлениями от Миледи, а заодно напомнит Марсём, как звали лошадь д'Артаньяна.
