Галина Грановская - Черный плащ немецкого господина
— Немного, — кивнул Павел. — А ты опять в Сибирь?
— Да нет. Устал я, — вздохнул Неверский. — Замотался. Хочу немного развеяться. Надо выпасть из этой рутины хотя бы на несколько дней. Хочу слетать в Париж.
— С Элеонорой? — спросил и тут же пожалел о своем вопросе Павел.
Еще истолкует неправильно.
— С чего это? — удивился Неверский. — Мы давно порознь отдыхаем. Каждый когда хочет и где хочет.
И с кем хочет, так и чесался язык добавить. Знает или не знает, что Павел несколько раз в его отсутствие побывал-таки у него в гостях? Скорее всего, знает, не может быть, чтобы прислуга не донесла. Их четверо в доме работает, если считать и садовника. Знает… но молчит. И хорошо. Потому что все эти встречи в прошлом, конец этим тайным свиданиям. Он чувствовал, что виноват перед Неверским. Слабость проявил. Не устоял. И кто бы устоял, когда на тебя так откровенно вешаются? Да еще такая яркая женщина.
В субботу Неверский улетел в Париж.
И в тот же вечер позвонила Элеонора и пригласила «на чай». Он был не в настроении снова и снова объяснять ей, что все между ними кончено, просто сослался на то, что очень занят. Ну, приходи в воскресенье, в любое время, никого, кроме меня в доме не будет, тут же предложила она.
— Видимо, мне придется работать и в воскресенье.
— Работать, — насмешливо протянула она. — Ну, ну, работай. А шеф, как ты знаешь, отдыхать отправился. Угадай, с кем он там сейчас проводит время?
И положила трубку.
Похолодев, он тут же позвонил в магазин. Чтобы услышать то, о чем уже почти наверняка знал — Майя в Париже. «Отбирает новый товар, — сказал нежный девичий голос. — Приходите на следующей неделе».
Казалось невероятным, что она могла с ним так поступить. После новогодних праздников, проведенных вместе, после Ялты, после поездки в Лондон ему казалось, что отношения между ними стали устойчивыми, казалось, он ей нравится. И вот, пожалуйста. Как удар ножом в спину. Впрочем, впрочем, чего еще он мог ожидать от такой женщины? Майя была независима и непредсказуема. Она то звонила ему по три раза на день, то вдруг исчезала на несколько дней, и найти ее не представлялось возможным. Телефоны не отвечали, а девушки из магазинов говорили, что хозяйка уехала за товаром. Она уезжала за этим товаром то в Париж, то в Рим, то в Москву, почти никогда не ставя его об этом в известность. Причем отъезды ее, как и приезды, были внезапны. Конечно же, что ездила она туда не сама! И он только сейчас это понял. Друзей и знакомых у нее целый город. И мужиков среди них немало. Не только он, и, наверное, не только Неверский сопровождали ее в этих «деловых» поездках. То-то она так боролась за свою независимость, не под каким предлогом не желая себя связывать. Развлекается. Он мерил нервными шагами пространство кабинета, рвал в клочья наброски чертежей и листы чистой бумаги и швырял на пол. Сучка! Стерва! Да откровенно развратная Элеонора рядом с ней просто ангел.
Поостынь, поостынь, сказал себе, в конце концов, сам себе, когда прошла первая, жгучая волна ревности и обиды. В конце концов, кто он такой, чтобы требовать у нее отчета, где и с кем она проводила время, когда не стояла за прилавком или не была с ним? Это ее жизнь, и она вправе делать с ней все, что захочет.
Промаявшись без сна в ночь с субботы на воскресенье, он принял решение принимать ее такой, какая она есть. Пользоваться ею, как она пользовалась им. И не предъявлять никаких ультиматумов. Потому что ей невозможно было поставить условие «все или ничего». Но звонить он ей первым не будет. Позвонит она, отлично, не позвонит, ну, что ж, значит, пришел конец этой романтической истории. Ладно, переживем. Работы полно. Целиком погрузиться в работу — вот выход. Японцы, что ли, считают, что нет лучшего средства отвлечься от неприятностей.
Он и погрузился. Проект нового аппарата для лечения вен требовал внимания. Все воскресенье он над ним просидел. В понедельник мотался по городу, выискивая мастеров, которые могли бы сделать кое-какие детали. Во вторник отправился в Вершанск на военный завод, где работал его институтский приятель, который обещал помочь с деталями серийного производства. Вернулся в пятницу утром, сразу же собрал техников и сборщиков, чтобы в десятый раз все обсудить. Конечно, только Неверский мог принять окончательное решение, запускать ли прибор в производство. Но он, Павел, должен был подготовить все материалы, предварительные расчеты. Ошибиться нельзя — деньги большие вкладывались.
К концу недели он выдохся. Так набегался, так устал, что больше не думал ни о Майе, ни о приборах, а только о том, как быстрее добраться домой и залечь в кровать на все выходные.
А когда после горячего душа залег в кровать, снова нахлынуло. Ну и повороты судьбы. Может быть, все-таки позвонить? Как-никак выходные, и два этих дня нужно как-то прожить. Да, пожалуй, лучше позвонить, чем сидеть в неведении и мучить себя разными домыслами. Но скорее всего, ее еще и в городе нет. Гуляет. Зачем ей он, простой инженер, когда вокруг увиваются куда более толстые кошельки? Да, так оно и есть. Свободная женщина! Нет, не будет он звонить. Пусть себе гуляет с Неверским или кем-то еще по разным там Елисейским полям. А ему и так хорошо. Обходился он раньше без Майи, будет обходиться и впредь. Кто она вообще такая, чтобы терять из-за нее голову? Без пяти минут бабушка! Непонятно, с чего это он так на ней зациклился, когда вокруг полно молодых, интересных женщин. Вон, в плановом отделе такие красотки сидят. И, как ни странно, он производит на них впечатление. Теперь, когда у него и работа хорошая, и зарплата, он может позволить себе сам выбирать. Но почему-то не хотелось идти знакомиться с девушками из планового. Нам всегда хочется того, чего у нас нет. Вот нет у него Майи, и он снова чувствует себя брошенным и униженным и оскорбленным. Быстро же он надоел ей. И то, что целую неделю не звонил, ей только на руку. Если вдруг она снова обратит на него внимание, на его упреки будет отговорка, а чего, сам мол, не звонил, если я была тебе нужна? Но, скорее всего, между ними все уже закончилось. Также неожиданно, как и началось. Кем он был для нее? Очередной игрушкой, которая быстро надоела. Хочется нового. Еще и еще. В молодости не догуляла, работа, семья, дети за подол держали. Теперь наверстывает упущенное.
Но если Майя относится к нему как к игрушке, она для него тоже, не больше, чем просто игрушка. Никаких обязательств? Отлично! Что ж, он тоже свободен. Абсолютно свободен. У него, между прочим, тоже своя личная жизнь имеется. Своя территория, куда посторонним вход воспрещен. И чем скорее он о ней забудет, тем лучше. Такие, как Майя, выедают душу, не давая ничего взамен. Странно, что ему стали нравиться стервы. В молодости все больше нравились девушки правильные, всякие там морально устойчивые отличницы, а тут — на тебе, зацепило… А пошла она! В самом деле, что произошло-то? Ну, встретились, ну, разбежались. Взрослые люди.
Интересно, есть ли дома что-нибудь выпить? Ничего. И поздно куда-то идти. И по телевизору ничего интересного, чтобы захватило, позволило отключить мозги.
Долго не мог уснуть. А когда уснул, мысли его, странным образом, перекинулись и в его сон. Отчетливо виделась Эйфелева Башня, какая-то французская площадь с фонтаном, рядом с которым целовались Неверский и Майя… «Ты просто не знаешь, на что она способна, — сказала, появляясь неизвестно откуда, Элеонора, — Майя хочет тебя погубить, но я ей этого не позволю. Я спасу тебя». Элеонора тянет его за руку. Нет, он не пойдет с Элеонорой. Он не хочет идти за ней. Она наговаривает на Майю, потому что завидует ей. Вся эта путаница в отношениях… Странное дело, чем больше плохого выявляется в Майе, тем больнее ее терять. Что делать, если она, такая вот, беспутная и жестокая, ему и нравиться?
На следующее утро проснулся рано и в самом дурном расположении духа. Надо бы пройтись, проветриться, кровь разогнать, выбросить из головы ненужные мысли. Вообще, нужно научиться управлять своими чувствами, нельзя давать воли эмоциям. Спортом, что ли, каким заняться? Как говориться, в здоровом теле здоровый дух. Хорошо бы в бассейн походить, поплавать. В детстве он очень любил плавать. Да, надо купить газету, посмотреть, где и какие есть спортивные секции. Их сейчас много развелось в самых неожиданных местах.
Но так никуда и не пошел. На улице выл ветер, гнал низкие тучи, было холодно, а потому, выпив чаю, он снова завалился на диван, укрылся пледом и смотрел футбольный матч. А когда тот закончился, смотрел научно-популярный фильм о жизни акул, потом какой-то детектив. Потом уснул, сказывалась тяжелая рабочая неделя. Проснулся в четыре часа, чтобы обнаружить, что голоден, а холодильник пуст. Тут уж, холодно, не холодно, а пришлось идти в магазин за продуктами. Сварил пельмени, а поев, снова залег на диван перед включенным телевизором и смотрел все подряд, вплоть до самых поздних, ночных программ, пока не забылся, не провалился в сон перед включенным телеэкраном. Воскресенье прошло также — дома. Он как будто вернулся в то время, когда работал сторожем. Вот также спал по полдня, также бездумно пялился на экран… Скорее бы на работу.
