Мейв Бинчи - Дом на Тара-роуд
Казалось, что тревога Маккарти за собственное материальное положение утихла. Дэнни уже не работал допоздна.
Он водил свою принцессу Энни на прогулки к морю и при этом держал за руку пухленького Брайана. Тот сначала спотыкался, потом переваливался, а закончил тем, что начал убегать вперед.
Задний двор менялся медленно, но верно. Рия узнала, что выучить названия двадцати растений, привезенных в контейнерах для сада на крыше, куда легче, чем понимать речи Колма о двухстрочечном посеве семян или препаратах для борьбы с вредителями. Она сочувствовала Колму, когда у него погибла вся капустная рассада, когда его высокие бамбуковые шесты для поддержки фасоли повалил ветер, а горох, который он пытался выращивать в подвесных корзинах, не взошел вообще.
— Почему вы не выращивали его в земле? — простодушно спросила Рия.
— Хотел, чтобы вам было на что посмотреть. Понимаете, множество корзин на заднем заборе… Я думал, это будет красиво. — Он был очень разочарован.
Рии хотелось разделить его рвение, но для нее это был каторжный и неблагодарный труд; тем более что в магазине лежали горы хорошей капусты и гороха. Но Колм продолжал сражаться с природой и даже дал детям маленькие поддоны, в которых можно было выращивать помидоры и перец. Он хорошо ладил с Энни и Брайаном и учитывал их разницу в возрасте. У Брайана был куст помидоров, который требовалось только поливать; Энни же Колм поручил выращивать салат и базилик. Но чаще всего он держался по свою сторону высокого забора, обвитого густым «русским виноградом».
С другой стороны забора находились качели, садовая скамья и даже самодельный рашпер для барбекю. Передний двор люди Барни засыпали щебнем, после чего там началась пресловутое латание дыр. Люди восхищались цветным вереском, выросшим на самодельной клумбе.
— Честное слово, я понятия не имею, откуда там взялся вереск, — однажды сказала Рия.
— Радость моя, ты была обязана его посадить. Я мало разбираюсь в садоводстве, но знаю, что цветы сами по себе не вырастают. Тем более что для вереска нужна специальная почва.
— Боюсь, это моя вина, — сказал Колм, присутствовавший при их разговоре. — Понимаете, я по ошибке купил пакет не той земли. Слишком кислой. Которая годится только для вересковых. — Рия с Дэнни ничего не поняли, но мудро кивнули. — Нужно было куда-то ее деть, и я высыпал ее сюда. Надеюсь, вы не в претензии.
— Конечно, нет, — ответил Дэнни. — А вереск тоже вы посадили?
— Кто-то мне его подарил. Понимаете, я пишу в меню, что все овощи выращены своими руками. Клиенты думают, что у меня за рестораном большой участок земли, и часто вместо чаевых дарят мне растения.
— Наверное, мы должны заплатить за… — начала Рия.
— Ерунда. Я уже говорил, что использую ваш сад для собственной выгоды. Честно говоря, мои овощи пользуются большим успехом. На этой неделе я посадил кабачки цукини. Теперь дело за малым: нужно найти хорошие рецепты их приготовления.
— А что, дело у вас пошло на лад? — не на шутку заинтересовался Дэнни.
— Да. О ресторане написали в газетах, и это нам очень помогло. — Колм никогда не жаловался. Даже тогда, когда ему приходилось несладко. — Я вот что подумал… Вы не хотите построить маленькую теплицу? Она не будет торчать, как бельмо на глазу. Я поставлю ее у заднего забора…
— Валяйте, Колм. В чем будет заключаться наш вклад?
— Только в оплате за электричество. Она сильно не вырастет.
— Дай бог, чтобы все мои сделки были такими же удачными, — сказал Дэнни, пожимая Колму руку.
Летом тысяча девятьсот девяносто пятого Брайану исполнилось семь. Дэнни и Рия устроили для его друзей барбекю. Брайан сказал, что им нужны только сосиски. Нормальные люди ничего другого не едят.
— Даже бараньи отбивные? — спросил Дэнни. Ему хотелось надеть передник, поварской колпак и приготовить что-нибудь более изысканное, чем сосиски.
— Тьфу, — сказал Брайан.
— Или этот красивый зеленый перец, который вырастил Колм? Можно насадить стручки на шампуры и сделать кебабы.
— Мои друзья не любят кебабы, — проворчал Брайан.
— Твои друзья никогда их не ели, — сказала Энни. Через три месяца ей самой должно было исполниться двенадцать.
Естественно, на такую мелюзгу, как Брайан, она смотрела свысока. Ей казалось странным, что родители получают от бредней Брайана такое же удовольствие, как и от ее собственных вполне разумных речей.
К этому дню рождения готовились очень тщательно. Энни предложила дать Брайану два фунта вареных сосисок и позволить его друзьям поджарить их самостоятельно. Они все равно не поймут разницы; этим малышам главное, чтобы кетчупа было побольше.
— Нет, все должно быть правильно. Когда тебе было семь лет, мы устроили большой праздник. Ты его помнишь? — спросила мать.
Конечно, Энни его не помнила; все дни рождения слились для нее в один. Но она знала, что родители наверняка суетились не меньше, чем в этот раз.
— Да, это было здорово, — ворчливо сказала она.
— Ты у нас красавица, Энни Линч. Золотой ребенок. — Мать чуть не задушила ее в объятиях.
— Я уродина. Ты только посмотри на мои ужасные прямые волосы.
— А я всю жизнь говорила: ты только посмотри на мои ужасные курчавые волосы, — сказала Рия. — Такова уж наша женская доля. Мы никогда не довольны своей внешностью.
— Кое-кто доволен.
— Разве что кинозвезды, которыми бредит твоя бабушка. Может, эти красотки и довольны собой, но среди наших знакомых таких нет.
— Почему нет? А Розмари?
Розмари Райан не хотела, чтобы дети подруг называли ее «тетей». Говорила, что она и так старая, чтобы ей об этом напоминали.
— Да, выглядит Розмари неплохо, но все время сидит то на одной, то на другой диете. А это значит, что в глубине души она собой не удовлетворена.
— Нет, она очень довольна своей внешностью. Достаточно увидеть, как она смотрит на себя в зеркало.
— И как же она смотрит?
— Улыбается сама себе. Даже когда глядится не в зеркало, а в витрину. Всюду, где есть стекло.
Рия засмеялась.
— Ну ты и заноза! От тебя ничего не укроется.
Энни не любила, когда к ней относились снисходительно.
— Это правда. Да, папа?
— Истинная правда, принцесса, — ответил Дэнни.
— Ты даже не слышал вопроса! — дружно обвинили его мать и дочь.
— Слышал. Энни сказала, что Розмари улыбается своему отражению в зеркалах. Так оно и есть. И было всегда. Она делала это еще тогда, когда работала в старом агентстве.
Энни обрадовалась, а Рия огорчилась. Она не любила, когда критиковали ее подруг.
— Розмари такая красивая, что имеет право восхищаться собой, — наконец сказала она.
— Красивая? Скорее хищная, — возразила Энни.
— Точнее, красивая хищница, — поправил ее отец.
— Мама гораздо красивее.
— Об этом и говорить нечего, — согласился Дэнни и поцеловал обеих в макушку.
День рождения Брайана был солнечным. Приготовления начались с самого утра. В доме хлопотала Нора Джонсон. Пришла Герти и спросила, не требуется ли ее помощь. У бедняжки был такой вид, словно она не спала целый месяц.
— От тебя требуется только одно: сходить домой и привести детей на праздник, — ответила ей Рия.
— Нет, только не сегодня! — Герти напряглась так, что на нее было больно смотреть.
— Что случилось, Герти?
— Ничего. — Это слово больше напоминало стон.
— Где дети?
— У моей матери.
— А кто присматривает за прачечной?
— Шестнадцатилетняя девочка, которая хочет поработать в каникулы. Ну что, допрос окончен? Можно браться за дело?
— Так нечестно. Это вовсе не допрос, — обиделась Рия.
— Да, извини.
— Просто ты неважно выглядишь. Почему ты так хочешь помочь?
— А ты как думаешь?
— Не знаю. Честное слово.
— Значит, ты тупица. Мне нужны деньги.
Рия побледнела.
— Герти, побойся бога. Мы же подруги. Если тебе нужны деньги, скажи прямо, а не ходи вокруг да около. Сколько тебе нужно? — Она потянулась за сумкой.
— Рия, я у тебя денег не возьму.
— У меня что, галлюцинации? Ты же только что сказала…
— Сказала. Но благотворительность мне не нужна.
— Ладно. Вернешь как-нибудь потом.
— Я не смогу.
— Это неважно.
— Важно. Я хочу их заработать. Чисткой и уборкой. Начну с плиты, потом займусь кухонным столом и ванными. Мне нужна десятка.
Потрясенная Рия опустилась на стул.
— Десять фунтов? Герти, у тебя должны быть такие деньги. О господи, у тебя же свой бизнес!
— Он знает, что я должна поддерживать порядок в прачечной. Я сказала, что до ланча вернусь с десяткой. А он обещал взамен не шататься у дверей.
— Господи, Герти, возьми десятку. Неужели ты думаешь, что я буду два часа стоять у тебя над душой и следить, заработала ты ее или нет?
