Алиса Поникаровская - По дороге в рай
— Я уже поняла, – кивнула Мисс. – Стирая все, что считают лишним. Дай сигарету.
Дан вытащил из ее рюкзачка пачку, чиркнул спичкой.
— Мы оказались достаточно сильными. – Мисс жадно затянулась.
— И мне... – раздался голос сбоку, и Мисс и Дан словно впервые увидели рядом с собой мальчишку.
— Как ты попал сюда? – спросила Мисс, протягивая ему сигарету. – Давно?
— Меня спрятал отец, – паренек привычно прикурил. – Уже четвертый год.
— Что?! – одновременно воскликнули Дан и Мисс. – Четвертый год?!
— Да, это было последнее, что он успел, там.
— Ну, хорошо, я понимаю, – заволновалась Мисс. – А ты-то здесь при чем?
— Гены... – развел руками паренек. – Что-то там заложено, чего нельзя. Я толком и не понял. Придет время – узнаю. А пока вот... Болтаюсь тут... Устал... А за сегодня – спасибо. Неизвестно еще, чем бы все это кончилось, если бы не вы.
— Боже мой, – выдохнула Мисс.
— Я нигде не задерживаюсь подолгу. Так меньше шансов попасться.. – он виновато развел руками. – Заболтался, извините... Просто я очень давно никого оттуда не видел...
Мисс молча плакала, глядя на худенькие плечи и взъерошенные волосы мальчишки с лицом умудренного жизнью человека.
— Вам нельзя больше здесь оставаться, – сказал он, словно не замечая ее слез. – Скоро снова начнется...
— Ты знаешь выход? – спросил Дан.
— Да, – кивнул мальчишка. – Окно.
Между этажами действительно было окно, окрашенное в тот же цвет, что и стены, потому совсем незаметное.
— Отсюда? – уточнил Дан.
— Да, – снова кивнул мальчишка. – И быстрее.
Мисс поднялась и протянула ему сигареты со спичками:
— Держи.
— Спасибо, – неумело улыбнулся он. – Бегите, скорее.
Снизу, из недр дома поднимался глухой тягучий гул. Мисс и Дан быстро забрались на выступ, заменяющий подоконник. Мисс оглянулась:
— А ты?
— Я – дальше, – махнул рукой мальчишка. – Может, еще встретимся, счастливо!
Гул вибрировал и становился все громче и громче. Мисс и Дан прикрыли локтями лица и, обсыпав себя и пол лестницы фейерверком зеленых осколков, исчезли в проеме окна.
Плацкартный вагон был по-прежнему пуст. Ярко алела на вагонном стекле красная капелька. Мисс плакала, уткнувшись в плечо Дана:
— Ко всему привыкла, научилась не бояться... Но ведь это ребенок. Ребенок! Четыре года, и неизвестно, сколько еще... Это же самый крайний случай. И то не наверняка... Мне Док говорил...
Дан успокаивающе провел рукой по ее волосам:
— Его ощущения себя легче, чем наши, поэтому ему проще...
— Но ведь сегодня он оказался там, где мы, значит, где-то рядом, значит, похоже! – возразила Мисс и вытерла мокрые глаза. – Прости, я просто устала...
— По-моему, тебе нужно отдохнуть, – сказал Дан. – Да и мне тоже.
Она рухнула на нижнюю полку, слабо улыбнулась Дану: – Извини. – И через пару минут уже спала, забывшись тяжелым, похожим на обморок, сном. Поезд обступали сумерки.
Было какое-то смутное ощущение тревоги. Непонятное, неосознанное. Что-то давило на сердце, заставляя его биться медленней. И этот звук... Странный звук хлопающих крыльев... Где-то совсем рядом...
Мисс стояла на бетонной крыше небоскреба, под серым стальным прицелом неба, и что-то толкало ее в спину, что-то, чему она не могла противиться, потому что была слабее. Словно загипнотизированная, она делала шаг за шагом, приближаясь к самому краю крыши. Она что-то шептала бессвязно, неотрывно глядя на сокращающееся расстояние, два метра, метр, полметра... Мисс застыла на самом краю, что-то заставило ее опустить голову и посмотреть вниз. Там не было ничего, кроме серой полосы асфальта и маленькой фигурки на ней, с раскинутыми в разные стороны руками и ногами и кровавым пятном вместо головы. Мисс подняла глаза, полные ужаса, силясь отбежать назад, но небо выстрелило короткой очередью, она против воли подняла ногу и, уже балансируя над бездной, услышала сзади громкое хлопанье крыльев.
— Ян! – закричала Мисс, выпуская наружу то, о чем запрещала себе даже думать, и почувствовала легкое прикосновение крыльев к щеке. Небо разразилось пулеметными очередями, и в следующее мгновенье она уже летела вниз, оставляя на крыше окровавленный труп ангела...
Дико вопя, Мисс подпрыгнула на полке, несколько мгновений в ужасе озиралась по сторонам, потом изо всех сил затрясла Дана:
— Дан! Поднимайся! Уходим! Быстрее!!!
Дан тут же вскочил, как будто и не спал вовсе, и огляделся.
Все вокруг заросло плесенью, с обросших мхом зеленых полок свисали гнилые стебли каких-то растений, паутина затянула весь потолок и окно, в котором блестела одна-единственная красная капелька.
— Уходим! – заорал Дан и полез наверх. – Помоги, картины!
Мисс видела, как он передернулся от отвращения, коснувшись рукой мокрой зеленой слизи. По коридору забряцали шаги, Дан стянул перевязанные холсты, Мисс схватила рюкзак. Одетый в форму проводницы скелет появился на пороге, бряцая тусклыми серьгами, цепляющимися за полусгнивший пучок волос. Клацнула челюсть:
— Чаю?
— Руку! – заорал Дан. – Руку давай!!!
Мисс судорожно вцепилась в его пальцы, и они унеслись из этого ада, погрузившись сначала в бледно-розовое, в оранжево-красное, потом почти в кровавое.
— Господи... – шептала Мисс, не понимая, что шепчет. – Господи... господи...
Поезд, в котором они ехали, рассыпался на куски, как карточный домик...
Вокруг клубился красный туман, исполняя причудливый танец больного воображения. Мисс сжимала ладонями виски, скуля от немыслимой боли. Казалось, голова вот-вот лопнет, как без меры раздувшийся красный кровавый шар, и туман, танцующий вокруг, поглотит ее всю, без остатка, всю, до последнего кусочка. Рядом, кроша от боли зубы, катался Дан.
И не было ничего, кроме раздирающей голову боли и красного тумана, танцующего свой страшный танец. Его темные полосы собирались в причудливые узоры, тут же рассыпались и собирались вновь. Все это очень походило на танец смерти Каа перед кучкой застывших и не умеющих отвести глаз бандерлогов.
Это длилось долго, долго. Мисс молила о смерти, как о единственном выходе из этого ада, где-то там, в глубине себя, не помня, кто она и откуда, зачем здесь и почему, не зная ничего, кроме раздирающей голову боли. И уже совершенно обезумев, какой-то миллионной долей своего я, вспомнила бритву, лежащую в кармане ее рюкзачка. Рука сделала слабое движение, в то же мгновенье туман дернулся и вспыхнул, голова треснула и разлетелась, как разорвавшийся снаряд, и боль исчезла.
Мисс провела рукой по лицу, коснулась губ, поднесла пальцы к глазам и увидела кровь. Красный туман все так же исполнял замысловатые фигуры, Мисс вытянула руку – и ладони не стало.
Она стирала кровь с лопнувших губ, обе руки стали красными, как туман, и ей казалось, что таким же красным стало ее лицо, но она продолжала вытирать, упорно, снова и снова, словно боясь остановиться.
Мисс вытерла руки о джинсы и села на колени. Осторожно пошарила вокруг себя и наткнулась на перевязанные крест-накрест холсты.
— Дан... – почти неслышно шепнула она. – Дан...
Она потянула холсты к себе, поставила вертикально и попробовала встать, опираясь на них. А губы ее все это время шептали, словно совершенно от нее не завися, как-то сами по себе:
— Дан... – и снова: – Дан...
Мисс не сделала и трех шагов, как ноги ее уперлись во что-то мягкое, и, еще не нагнувшись ближе, чтобы увидеть, она уже знала, кто это.
Мисс опустилась на колени и вытянула руки. Дан лежал ничком, по-прежнему сжимая ладонями уши.
— Дан... – шептали ее губы: – Дан...
Мисс наклонилась близко-близко к его лицу. В красном тумане оно выглядело нелепым белым пятном с широко раскрытыми стеклянными глазами. Мисс закричала, и из треснувших губ опять засочилась кровь. Она кричала и плакала, размазывая слезы и кровь по лицу, она тормошила Дана, понимая всю нелепость этого, но надеясь на чудо... Ей так и не удалось разжать его руки и убрать их от головы...
Она сидела долго, качаясь из стороны в сторону, словно исполняя странный ритуальный танец, она была похожа на колеблющееся каменное изваяние, оставленное посреди красного тумана как отметка пройденного пути. У нее не было рук, чтобы унести его отсюда, не было слов, чтоб суметь поднять его, не было слез, возместивших бы эту утрату...
И когда сидеть стало больше нельзя, Мисс поднялась с колен и шагнула в кровавые узоры тумана, волоча за собой рюкзак и связку холстов. Туман собирал причудливые рисунки, в их абстракции мерещилось что-то знакомое, а ей так и не удалось разжать его руки и убрать их от головы...
И тогда она впервые поняла, что такое настоящий страх. Он был красным, как этот туман, как красные круги под закрытыми веками, в каждом ее волоске, в каждом нерве, во вновь засохшей струйке на разбитых губах. Идти было некуда. Замысловатые па красного тумана – бесконечный лабиринт, в начало которого тебя толкнули и конца у которого для тебя нет. Сопротивляться этому страху не было смысла, и у Мисс было так мало сил, что она просто упала куда-то вниз. Долго лежала, бессмысленно глядя на все время меняющийся рисунок темных и светлых красных полос, потом глаза ее медленно закрылись, и, некоторое время понаблюдав танец красных кругов под закрытыми веками, Мисс уснула как-то незаметно для себя.
