Валерий Каменев - Крутой вираж…
Частично. Но главное не в этом. А в том, что отец считал — своей жизнью он имеет право распоряжаться сам. Ведь если бы захотел, не ехал бы на ту чужую войну. Брали добровольцев. Конечно не совсем. Как говорят, добровольно-принудительно. Но многие соскочили под разными предлогами.
Ну, допустим, пришлось поехать. Ладно. Но зачем лезть на рожон? Полеты южнее тридцать восьмой параллели были запрещены не зря. Именно из-за опасности попадания в руки противника. Но, они — такие, как отец, летали. Это называлось «свободная охота». Хотелось больше побед, больше наград.
Когда человек один и рискует только своей жизнью — его дело. А когда у него есть близкие, семья, то он не имеет право думать только о себе. Никогда! Некоторые с большим «форсом» заявляют — не боюсь смерти! Вот, мол, какой я смельчак. И лезут на рожон, и погибают, чуть ли не с восторгом. А что мать осталась одна, и, что одновременно со своей смертью он наносит своим близким сокрушающий, возможно, смертельный удар — такая простая мысль в отчаянные головы смельчаков не приходит.
В общем, встречу нельзя было назвать радостной. Отец выглядел расстроенным. А у Виктора сдали нервы. После длительного напряжения наступила разрядка, в душе он чувствовал опустошенность. Последний год он жил исключительно поставленной целью. И вот эта цель достигнута. Но удовлетворения нет. Виктор представлял все несколько иначе — что отец нуждается в помощи и вот он, Виктор, находит его и помогает ему подняться, возможно, возвращает к жизни. И они оба будут счастливы!
На самом деле получилось так, что он вторгся в его налаженную жизнь. Совершенно неожиданно. Его появление никого сильно не обрадовало. А экономка отца, (понятно, какая она экономка!) похоже, в легком трансе.
День заканчивался, наступали сумерки. Какой длинный день! Новая Шотландия. Галифакская цитадель. Гвардейцы в клетчатых юбках. Настя. Все в один день. И отец, явившийся, словно из небытия. Виктора стало клонить ко сну. Отец отвел его в отдельную спальную комнату. Чисто, ухожено, но вид нежилой. Похоже, что в комнате для гостей Виктор был первым гостем. Несмотря на усталость, заснуть удалось не сразу. Голова была перегружена.
Теперь нужно думать о себе. Долой высокие цели! Он очень устал. Хочется покоя и…еще чего-то такого. Чего? Это нужно еще понять. Все последние события — это словно продолжение тех снов, когда он бегал по аэродрому и искал свой самолёт. Когда отец его звал куда-то. И того полёта во сне с комэском, который стал репетицией и прелюдией реального полета. Реального? А, может перелёт в Турцию тоже сон? Стоп! Он почувствовал, что приближается к истине, к пониманию своего состояния. Сон! Вот ключевое слово! Все это время он продолжал жить как бы во сне. Как зомби.
Нужно выйти из состояния сна. Нужно найти себя, вернуться к себе и начать просто жить. Научиться жить. С этими мыслями он и заснул. Ему приснилась Маша, которая громко смеялась, а потом говорила ему, будто укоряя: «Вот видишь, не нужно было отставать. Теперь, смотри, здесь и останешься».
Виктор проснулся поздно. Отец уже был на ногах — собирался в аэропорт:
— Позавтракаем и поедем вместе. У меня там кое-какие дела. А ты посмотришь наше хозяйство. Потом поговорим. — Виктору ехать не хотелось:
— Съезди один. Я чего-то устал. Можно я в бассейне поплаваю? Погода сегодня располагает. А я сто лет не плавал.
— Хорошо, отдыхай. Пиво в холодильнике, виски в баре. Впрочем, Лиза тебе всё подаст.
Отец вернулся быстро. Вышел к бассейну, где Виктор блаженствовал под мягким сентябрьским солнцем. С ходу стал излагать свою программу:
— Работать будешь в нашей компании. Сначала в технико-эксплуатационной части. Познакомишься с техникой и людьми. Потом окончишь лётные курсы. Три — четыре месяца тебе хватит. Полетаешь с год. Потом посмотрим. Захочешь — продолжишь летать. Нет — будешь руководить любой службой, какой захочешь. Жить пока будешь у меня. — Виктор про себя отметил это «пока».
— Ну, как?
— Потрясающе. Но, знаешь, нужно прийти в себя, передохнуть. А потом я решу. Извини, вместе решим. Теперь, когда я тебя нашел, нам торопиться некуда. Кроме того, мне нужно завершить свои дела в Стратфорде.
— О'кей!
На следующий день Виктор упомянул отцу о Билле и Мейсоне. В том смысле, что они приняли живое участие в его судьбе. И что хорошо бы Биллу сообщить о нашей встрече. Отец многозначительно посмотрел на него. Ответ последовал после некоторого размышления:
— Не нужно сообщать Биллу. Вообще не нужно никому и ничего сообщать. Слово «сообщать» отец произнес с растяжкой, подчеркивая тем его особое значение.
— Я тебе не совсем точно рассказал о том, как я в Канаде оказался, извини. В канадский Стратфорд вместо американского я попал далеко не случайно. Как я организовал такой переезд, канадскую визу и вид на жительство — разговор особый. Таким образом, я пытался уйти из под надзора спецслужб. Не знаю, удалось ли мне это, но все эти годы меня никто не трогал. Билл, Мейсон — ребята хорошие, но лучше держаться от них подальше.
Через день появился их клубный автобус, и он вернулся в Стратфорд. Привыкший к точной организации своей жизни, он всю обратную дорогу додумывал и развивал ту мысль, к которой он пришел — научиться жить.
Из чего складывается она — жизнь? Дом, семья, работа. Нет, не работа. Дело. Дело, которое по душе. Что еще? Конечно, друзья. Круг общения. Но это не сразу, это сложится постепенно. Пожалуй, важен досуг, способ проводить свободное время. А все начинается с выбора места для дома. И подруги жизни.
Маша-Мэри? Хорошая девушка. И чего греха таить — привлекательна, как женщина. Не отказался бы. А, как жена, на долгие годы? Не знаю, не уверен. Почему? Слишком она американка. Не всегда сможет понимать его. Там, на родине об этом бы и не задумывался. Нравится, любишь — и всё, можно жениться. Вы оба выросли в одном огороде, а потому почти всё понимаете одинаково. Здесь — нет. Здесь ты в окружении людей другой веры, других ценностей, другой культуры. Поэтому дом должен быть, как цитадель, в которой можно при случае спрятаться, отгородиться от остального мира. Цитадель? Галифакская цитадель? Настя?
Вспомнив о Насте, прислушался к себе, к своему сердцу: «Нет, не ёкнуло». Давно это было. В прошлой жизни. К тому же, Настя сильно изменилась. Нет, не в том смысле, что стала старше, взрослее, рассудительней. Это тоже. Но Виктору бросилось в глаза, что она заметно изменилась внешне. В худшую сторону. Голову она держала постоянно опущенной вниз, словно под невидимой тяжестью. И ещё — ноги. Ах, какие у неё были ноги тогда, ещё дома! Где они, эти стройные, с мягкими округлостями, ноги! Они словно бы подкосились под гнётом жизненных невзгод и потеряли свою привлекательность. Его охватила жалость. Жалко было Настю, жалко себя, жалко, что у них не сложилось. Они ещё очень молоды, а такое ощущение, что жизнь уже прошла.
Но ведь брак — это не обязательно страстная любовь. Настя — свой человек, близкий по духу. Всё возможно. Посмотрим. И отец, конечно, прав — нужно ускользать от их опеки. Самое простое — в Канаду. Галифакс — хорошее место. А еще лучше Кентвилль. Но не сразу. С Биллом надо будет связаться, так — на всякий случай. Прозондировать обстановку. Может быть, о нем забыли, и он никому не нужен?
Живя в Стратфорде, Виктор редко посещал публичные места. Сначала ему нравилось ходить в кино. В основном, по практическим соображениям. Кино помогало в освоении языка. Но оно не давало живого общения. Его часто посещала беспричинная тоска. Стал захаживать в бар.
Там он и познакомился с Ником. Виделись они не часто. Обычно Ник уезжал в долгие поездки, когда же возвращался, то брал себе недельную передышку. Тогда и случались их встречи. Когда Ник появлялся, звонил Виктору, и они встречались в баре. Разговаривали. Обменивались впечатлениями. У Ника была девушка, с которой он встречался не часто, но регулярно. Иногда говорил: «Вот накоплю денег, куплю домик где-нибудь в тихом месте и будем мы с Наткой (так он звал свою подругу) жить-поживать, да детей рожать». Как-то Натка пришла с подругой. Как потом Ник признался, чтобы познакомить её с Виктором. Но без результата. Не проскочила искра. А без искры, какая же может быть подруга!
С Ником они часто вспоминали о жизни в Советском Союзе, сравнивали: «А у нас, а у них». У нас — значит в Советском Союзе. Виктор скучал по дому. Это не было ностальгией, если под этим подразумевать беспричинную тоску по родной земле. Ему недоставало привычного образа жизни. Недоставало общения. Русской речи и людей, поведение которых было предсказуемо. Вспоминая Алика и других своих друзей, он мысленно с ними разговаривал, прикидывал, а как бы они поступили в той или иной ситуации. На работе или на улице его редко покидало напряженное состояние — он постоянно следил за собой, за своей речью с тем, чтобы не выделяться на фоне других людей, которые, в основной своей массе для него оставались чужими.
