Денис Ли - Убить мажора (антисоциальный роман)
Пусть… — думал Сергей, — пусть смеются, пусть думают…»
— Слушай, мы тут такую дурь убой… — начал Колек, но словно подавившись, упал лицом на кулак.
— Да, ладно! — поправил Артур. — Серега — свой чувак! Чё за дурь?
— Да, в общем-то, случайно попали тут на одного дилера. В клубе познакомились с двумя обдолбышами, а они нам его спалили. В хлебном ларьке работает — хлебушком торгует. К нему вход — по пароль, а пароль… уссышься! Короче говоря, все по правилам войны: он тебе — пароль, ты ему — отзыв.
— И что за пароль? — с искренним интересом проговорил Артур.
— Пароль… — начал Николай, — такой…
В окошко заглядываешь, и спрашиваешь: «Гандоны есть?»
Тебе оттуда отзыв: «Презервативами не торгуем. Это хлебный…»
Ты в окошко: «И что?.. хлебный? Сейчас каждая аптека — хлебом торгует!»
Отзыв: «Аптека может и торгует, а хлебный — нет!»
Короче, у него там все… от энтеогенов, «клёгга», до спайсов и миксов. Ассортимент убойный!
— Что-нибудь брали? — поинтересовался Артур.
— Ну, мы взяли «клёгга»… на выходных — отвисали в клубе.
Друзья Артура разошлись ближе к полуночи. Сергей и Артур сидели в палате на подоконнике; Артур — курил в форточку, Сергей — размахивая руками дым, допивал сок.
— А что такое «клёгг»? и эти эстрогены? — наконец спросил Сергей.
— Не эстрогены, а энтеогены. Это растения, использующиеся для изменения сознания, которыми пользовались древние шаманы для вхождения в «мистические состояния»… для общения с духами. Кстати, энтеоген, дословно переводиться как «становление божественным изнутри». Сейчас, так называют легальные и нелегальные психоактивные вещества различного рода действия. Вроде, листьев Salvia divinorum — шалфея предсказателей, сушеные шляпки Amanita muscaria — красных мухоморов, Семена Argyreia nervosa — малой гавайской древесной розы… А «клёгг» — это мы так между собой называем — экстези. В честь американского пастора Майкла Клегга. Говорят, он избрал своей жизненной миссией — распространение экстази в массы… познакомившись с этим полусинтетическим амфетамином в ранние годы своей пасторской карьеры.
— А ты тоже пробовал эти… — Сергей на мгновение задумался, — наркотики? — он искал слово, которым можно было заменить слово — наркотики, но так и спросил, не найдя ничего подходящего.
— Да бывает… так от скуки… для полного кайфа. Для оргазма.
— А что оргазм во время секса — сам по себе не кайф?
— Знаешь, оргазм во время секса — тогда становиться не кульминационным моментом. Сам процесс — оргазм! А сам оргазм — ты можешь испытать многократно.
— Наверное, здорово? — восхищенно спросил Сергей.
— Здорово. — Ответил Артур, не выражая при этом никакого восторга.
— А твои друзья… они, чем занимаются, по жизни? — спросил Сергей, стараясь воспроизводить манеру и разговорную форму, которой пользовались друзья Артура. Артур выдохнул дым и заговорил лениво и вдумчиво, словно выбирая, что рассказать из того что собственно можно было рассказать, будто бы говорить было и вовсе нечего.
— Ну, Илюха… у него сеть офисов по заполнению налоговых деклараций… я так сильно не вникал, у него отец начальник областной налоговой инспекции. А Колек — он сам с Хохляндии, но живет здесь, учится — тоже. У него отец депутат… толи какой-то депутатской фракции, толи Верховной Рады, точно не знаю? Вот он, кстати, энтеоботаник. — Артур выдохнул дым колечком и, продев в него сигарету, затянулся снова.
— Слушай… а эта… Лиза? — спросил Сергей, добравшись до главного.
— А-а… — перебил Артур Сергея, демонстративно отмахнувшись рукой, — это моя бывшая телочка… Была… когда-то.
— Что случилось? — осторожно поинтересовался Сергей.
— Я оказался нестабильным… не могу с одной. Быстро надоедает… Но, мы с Лизкой — друзья! Да! Я сейчас, тоже не свободный, не смотри, что я один. Есть — постоянная, только она учиться, в Англии. Дипломатом будет, — с усмешкой произнес Артур. — А у тебя кто-нибудь есть?
— Сейчас?… — переспросил Сергей, оттягивая ответ. — Постоянной — нет.
— Это дело поправимо!.. Вот выпишут… возьму тебя с собой в клуб, у меня там девочек знакомых… Эх!.. хоть отбавляй! Познакомлю; а то и сами тебя снимут!
* * *Кажется ночью, Сергею приснился страшный сон, от которого он проснулся. В голове чувствовалось, что организм еще борется с чрезмерной дозой выпитой текиллы. Но то, что сон был страшный, Сергей понял и больной головой.
Не вставая с постели, как Сергей обычно делал для восстановления уже утраченной соскобленной с палимпсеста памяти информацию сновидения, он напряг низ живота, и, как бы создавая внутри себя давление, представлял, что тем самым увеличивает кровоток к голове, заставляя вращением против часовой стрелки закрытых глаз отмотать нерукотворный свиток сна.
Потоки мысленно заданных вопросов искали ответы среди размытых образов и чувств, и сначала выдали следующие слова:
«текилла», «в говно», «хочу пить», «парик» и «клёгг»…
Слова: «текилла», «в говно» и «хочу пить», — явно были не из сна, не подходили для сна.
Сергей там же, в мыслях, матюгнулся, что собственные мысли сбивают его с толку и постарался теперь напротив, расслабиться. Следующие слова, которые выплыли на поверхность сознания из невесомого подобно белому свету микрокосмоса, были:
«четыре тени», «нож», снова «клёгг» и «Артур»…
Все было непонятно.
Сергей лежал неподвижно. Попытка выполнить процедуру восстановления оперативной памяти мозга в третий раз, никакого результата не дала. В голове уже прояснилось сознание, и мозг выдал всего одно единственное слово: «Ни-ху-я!»
Сергей откинул одеяло и стал перебирать слова, которые удалось извлечь:
«Что получается — текилла, в говно, хочу пить… Еще раз: текилла… в говно… хочу пить… Это же слова не из сна! Эти слова проявились… откуда же они взялись? Скорее всего, к размытым образам, наглым образом, примешались реальные чувства болезненного состояния. Ладно… что дальше… после «хочу пить»… дальше, кажется, был «парик» и «клёгг»… или «клёгг» и «парик»…
Парик! — Сергея словно обожгло током. Это слово Сергей знал. И понял, что его появление — это не случайность. — Парик!
А клёгг? «Клёгг» — новое слово. Наверное, всего лишь прицепилось с вечера.
Что дальше?.. — нарастающее возбуждение, не давало сосредоточиться. — Что дальше?! Не помню! Ну же! Ну же!.. — «четыре тени»… Дальше, дальше!.. — Не помню!.. Забыл! Спокойно, спокойно… Раз, два, три… Раз, два, три… — Сергей сделал три глубоких вдоха-выдоха, — «четыре тени», «нож», «клёгг», «Артур»! Четыре тени, нож, клёгг, Артур… Точно! Так, так, так!.. — Сергей на мгновение задумался, от чего возникла маленькая пауза…
Все вспомнил! Вспомнил сон! — Сергей подскочил с больничной кровати, как с разогретой сковороды. Подтянул пижамные штаны и растер через ткань ягодицы, подошел к подоконнику. — Все вспомнил! — Сергей все вспомнил, вспомнил, что это был не сон, — это была старательно забываемая действительность. То, что Сергей всем сердцем стремился забыть, спрятать, закопать… Это была реальность, в которой был парик, Артур, четыре тени и нож.
Четыре месяца назад, Сергей спланировал «специальную операцию» по сближению и завязыванию дружеских отношений с Артуром. В процессе долгого наблюдения за объектом было выбрано место операции — ночной клуб «Gold iguana». По всем условиям, какие сложились в голове у Сергея в примерном видении специальной операции, и которые необходимо было учесть при планировании оперативных действий, это было наиболее подходящее место.
Клуб располагался на границе парковой зоны, на одной из центральных улиц города и являлся отдельно стоящим зданием, с небольшой удобной парковкой. Это было старое здание советского кинотеатра «Союз». Несмотря на то, что фасад здания изменили современным евро-декором, часть фронтона, по требованию администрации района, не тронули и на ней так и остались белотелые советские люди из гипса возносящие первый космический спутник Земли, с мечтою о небе. Женщины в косынках, юные пионеры-горнисты и пожилой человек в кепке, пропускающий вперед себя какого-то мальчишку, раздвигая другой рукой перед ним счастливое советское будущее.
Под треугольной крышей теперь уже ночного клуба висел золотой медальон с расходящимися волнистыми солнечными лучами и изображением уродливой ящерицы. В нишах, подсвеченных люминесцентными прожекторами, красовались баннеры с обнаженной натурой и рекламой культурно-развлекательных мероприятий ночного заведения. Все это вместе, в общем интерьере, походило на какое-то больное воображение художника-декоратора приверженца светлого социализма, но с какими-то попсово-суррогатными мечтами и переживаниями сексуального характера. Смешение двух эпох — Советского Союза и государства Российского, с ферментативным катализом макчикена, чизбургера, бургер-кинга, кетчупа, хеппи-мила, пепси-колы и глутаматного попкорна, произвело своего рода гормональную трансмутационную революцию, в результате которой появилась дегенеративная масс-культура, вкусовая деградация и дебилизованное творчество. Которое, теперь находило свою реализацию практически во всем, чем возможно было себя окружить, будь то еда, одежда, литература, культура или натура. И если раньше, возможно было получить удовлетворение, радость и восторг от натурально-приготовленной пищи, наслаждаясь тончайшими оттенками вкуса и нюансами рецепторной новизны, то теперь получить гормоны радости и счастья, так называемые — серотонин и эндорфин, можно набив желудок — крахмалом, жиром, сахаром, глутаматом натрия и прочим дерьмом с кодом «Е», в соответствующих пропорциях.
