Филип Дик - Разбитый шар
— Да мне это, в общем, все равно, — сказала Рейчел. — Какая мне разница, почему она это сделала, повторится это или нет? Я вот хожу и думаю, как мне поступить. С ней, то есть. На Арта мне наплевать.
— И что, придумала? — спросил он. — Дело в том, что у меня вот ты в мыслях, а еще больше — она, и если ты что-нибудь задумала, то лучше бы тебе бросить это и забыть.
— Как далеко они зашли?
— Ты же не маленький ребенок, — сказал он. — Ну вы даете — что ты, что твой Арт!
— Мне просто хотелось узнать.
— А как ты сама, черт возьми, думаешь, как далеко они зашли? Хорошо, давай говорить на таком языке. Как ты думаешь, как далеко могла зайти пьяная женщина, у которой все в жизни наперекосяк, с симпатичным восемнадцатилетним парнишкой после того, как они приехали на Твин-Пикс в двенадцать часов ночи? Ты что, сама не можешь сказать, переспал твой собственный муж с другой или нет?
Как ни странно, она сохраняла спокойствие.
— Я не знаю, как это называть, — сказала она. — Когда мы учились в школе, у нас было много разных словечек. Но это плохие слова. Трудно, когда слов не знаешь.
— Ну так выучи их, — бросил он.
— Вы злитесь на меня, потому что я не могу говорить с вами об этом так, как вам хочется.
Она сказала это, вздернув подбородок и устремив на него свои огромные глаза. На него обрушилась вся тяжесть ее презрения.
— Вы говорили, что хотели помочь нам? — продолжила она. — Что мы знаем? Нас никто не научил ничему путному. Убивать я ее не собираюсь — голову там отрезать или еще что. Мне просто хотелось бы дружить с людьми, которые так с другими не поступают.
— Она была пьяна, — сказал он.
— Ну и что? Я хочу спросить ее, что у нее там сейчас в душе происходит. Хочу пойти и посмотреть, чувствует она хоть себя виноватой или нет.
— Чувствует.
— Правда?
— Она звонила мне ночью, — сказал он. — Плакала, рыдала. Она понимает, что натворила.
Они почти дошли до дома. Перед ними был забор и калитка. Рейчел остановилась.
— А что, если я не вернусь домой? — сказала она.
— Это было бы ошибкой.
— Я не вернусь домой.
— И что дальше? — спросил он. — Пойдешь к родителям, у них пока поживешь? Разведешься? Никогда не простишь его?
— Я такое в кино видела, — сказала Рейчел.
— Ну, это кино — сама знаешь.
— Ладно, — сказала она. — Вернусь. — Она взяла у него пакет. — Вы зайдете со мной?
— Конечно, — сказал он.
Они прошли по дорожке и спустились по ступенькам к двери подвального этажа. Арта не было, на столе лежала записка от него. Не выпуская из руте пакета, Рейчел прочла ее.
— Он ушел, — сказала она. — Пишет, что его позвал Гриммельман, и они у него на чердаке. Вы, наверное, не знаете, кто такой Гриммельман.
— Ты ему веришь? Думаешь, это правда?
Она бросила пакет на диван.
— Нет. Пойду, ужин приготовлю. Оставайтесь, если хотите.
Она ушла на кухню, и он услышал, как течет в раковину вода, как гремят кастрюли.
— Тебе помочь? — предложил он.
Она вышла с выражением отчаяния на лице.
— Я мясо забыла купить.
— Сейчас схожу.
Он подвел ее к стулу, усадил и сказал:
— Я быстро.
Мясной магазин, находившийся неподалеку, уже закрывался, других покупателей не было. Он купил стейк «Нью-Йорк», едва дождался, пока мясник завернет его, и вернулся к Рейчел.
— Пойдет? — спросил он, разворачивая перед ней стейк.
Она осторожно взяла его.
— Первый раз вижу, чтобы так отрезали. Это же не филей?
— Нет, — ответил он. — Хотел тебе немного настроение поднять. Тебе надо больше есть.
Войдя со стейком на кухню, она взялась за сковородку.
— Пожарить?
— Лучше в духовке, — предложил он. — Для сковородки мясо слишком нежное.
— Вы поужинаете со мной? — спросила она.
— С удовольствием.
— А потом останетесь? Когда поужинаем?
— Он к тому времени вернется, — сказал Джим.
— А если нет? Подождете, пока он придет?
— Не знаю. Это неудобно.
— Я с родителями жила, — сказала Рейчел, — пока мы с Артом в Санта-Розу не сбежали. Вчера ночью, когда вы ушли, мне очень плохо было. Не могу я одна.
— Мне показалась, что ты очень независимая.
— Можно было бы в кино вместе сходить.
— Нет, — сказал он. — Я не могу пойти с тобой в кино, Рейчел. Давай поужинаем вместе, а потом я уйду.
— Что мне делать?
— Я годами с этим живу. Когда мы с Пэт разойтись, я думал, с ума сойду. Пару недель вообще жил, как в тумане. Это нужно просто пережить. Да, может, и обойдется — думаю, он придет. Но если не вернется, тебе нужно будет перетерпеть это самой. Согласна? Кому другому я вряд ли бы так прямо сказал это.
— Как подумаю, что он там… — сказала она.
— Знаю. Но вот она уже целый год встречается с Бобом Посином, и я каждую ночь ложусь спать с мыслью об этом.
— Так вот чем все заканчивается?
— Не всегда.
Она зажгла горелки и поставила стейк в печь.
— Рейчел, если я поеду и застукаю его у нее, это ничего не решит, — сказал он. — Ты сама видела вчера ночью. Ты первой это поняла.
— Я хочу пойти в кино. Если вы со мной не пойдете, я одна пойду. Или сначала зайду в «Старую перечницу», найду знакомого парня — или даже незнакомого — и попрошу сходить со мной. — Она стояла к Джиму спиной. — Так что, пожалуйста, сходите со мной.
— Что, правда, пойдешь одна? — Он и так знал — пойдет.
— Давайте посмотрим тот фильм про кита. У нас в копилке куча мелочи набралась. Как он называется?
— «Моби Дик».
— Это по книжке. Я читала, мы ее по литературе проходили. Мы много старых книг читали. Говорят, хороший фильм, да?
— Да, — сказал он.
— А потом можно было бы еще куда-нибудь сходить.
Она поставила воду для овощей.
— Я хочу, чтобы вы остались со мной, — сказала она. — В январе у меня родится малыш, и мне нужна какая-то опора. Это вы ее сюда привели, так что вы тут не посторонний, сами понимаете. Я столько об этом думала, и я не шучу. Если он уйдет, позаботиться обо мне должны вы. Понимаете, о чем я? Но неважно, вы должны. Я очень вас уважаю. А что тут такого? Ничего другого мне не остается. Что бы вы сделали на моем месте?
— Не знаю.
— По-моему, очень дельно будет. Вы же сказали, что хотите помочь мне, когда первый раз к нам пришли.
— Я говорил о вас обоих.
— Хорошо. — Она говорила взвешенно, размеренно. — Арту вы помогли. Теперь можете мне помочь. Вы дали ему то, что он хотел. Теперь позаботьтесь о том, чтобы меня обеспечить, чтоб было жилье, работа. Что, неправильно говорю?
— Да нет, только жестоко.
— Вы сами в это влезли.
Он невольно восхищался ей. В самообладании ей было не отказать. Она нашла лучшее из возможных решений. Она не сдалась, не впала в жалость к себе или слезливость. Пришла к решению сама, без подсказок.
— Я подумаю, — сказал он.
Она продолжала готовить ужин.
14
Парадная дверь оказалась запертой. Он знал — в больших многоквартирных домах всегда так делают. Но еще он знал, что должен быть черный ход, через который женщины выносят развешивать белье. Обойдя дом с тыла, он увидел веревки и встроенные гаражи. Хлипкая деревянная лестница вела к двери, которая, как он и ожидал, была не заперта — какая-то домохозяйка подперла ее свернутым в трубку журналом «Лайф».
Он проник в здание, дошел по покрытым дорожками коридорам до двери Пэт и без колебаний постучался.
— Кто там? — отозвалась она из глубины квартиры. — Одну минуту.
— Это Арт, — сказал он.
Дверь распахнулась.
— Что такое? — спросила она.
На ней был плотный вельветовый халат — она только что вышла из ванной. Волосы ее были убраны в тюрбан, лицо раскраснелось. Затянув пояс халата, она сказала:
— Я тебя не ждала. Думала, ты позвонишь.
Пока она колебалась, впустить его или нет, он вошел сам.
— Я звонил, — сказал он. — Ты не отвечала.
— Как там Рейчел?
Ей стало страшно, и она попятилась от него.
— Ушла куда-то, — ответил он.
— Мне нужно под душ. Я не закончила, извини.
И она поспешила в ванную.
Слушая шум воды, он пытался понять, была ли она дома, когда он звонил по телефону. Было без четверти шесть.
— До которого часа ты работаешь? — крикнул он.
— До половины шестого.
Значит, скорее всего, ее еще не было, решил он.
— Ты ужинала? — спросил он, стоя у двери ванной.
— Нет, я не хочу есть. Мне сегодня нехорошо. Хочу пораньше лечь спать.
В ожидании он стал бродить по квартире. Вчера ночью он ее совсем не рассмотрел — они сразу легли, и Патриция даже не включала свет в гостиной. Его заинтересовали гравюры на стенах. И мобиль в углу. Он потрогал его, посмотрел, из чего сделано и как. Понял, что это ручная работа. Из разрезанных кофейных жестянок и яичной скорлупы, со вкусом раскрашено и покрыто лаком — без сомнения, собственноручно ею. Мебель была низкая, светлая — такая ему нравилась. Он испытал на удобство изящные стулья. Арт чувствовал себя не в своей тарелке, но не терял уверенности в себе. В этой квартире он одержал победу — ему нечего и некого тут бояться. Он был возбужден и даже взвинчен, но страха в нем не было.
