Тарьей Весос - Птицы
Ему казалось, что внутри у него все пылает. И он не хотел гасить этот огонь — он должен взять верх над Ёргеном! Маттис чувствовал, как в нем быстро нарастают сила и ум.
Ёрген зашел с другой стороны.
— Как хочешь, — сказал он. — Вообще-то ничего страшного не случится, кусочек гриба тебя не убьет. Это слишком мало. Садись и веди себя как человек.
— Что? — хрипло спросил Маттис.
Однако повиновался. Он сел и даже выпил немного воды, но был как во сне. Вот он уже и не тот, что раньше. Ему ведь хотелось стать другим. Поэтому он и съел ядовитый гриб.
Голова и тело стали чужими, они были непривычно легки, Маттис будто летел. Ему казалось, что он находится сразу во многих местах. Как ни в чем не бывало он взмыл над лесом. Прежде всего он подумал, конечно, о тяге.
— И ты тоже садись, Ёрген, — сказал он, глаза его были широко открыты. — Я тебе расскажу о вальдшнепе, которому в крылья попал свинец и который лежит под камнем. Почему так случилось?
— Это еще что за глупости? — проворчал Ёрген. — Что ты еще придумал? Ступай-ка лучше домой.
— Садись, говорят тебе! — Маттис был взвинчен. — Сегодня тут распоряжаюсь я! Должен же настать и такой день. Ясно?
— Ёрген терпеливо сел.
— Ну, слушаю.
— Небось Хеге уже рассказала тебе про вальдшнепа? — строго спросил Маттис.
— Она мне много чего рассказывала, но про вальдшнепа я что-то не помню.
Маттис с недоверием поглядел на него.
— Неужели для нее есть более важные вещи, чем моя тяга?
— Наверно.
— И она не говорила тебе, что вальдшнепа убили?
— Может, и говорила, не помню. А что это за вальдшнеп такой особенный?
В своем мухоморном опьянении Маттис уставился на Ёргена безумным взглядом.
— Были мы с вальдшнепом, понимаешь? А теперь он лежит под камнем — но это неважно, потому что он как будто летает над нашим домом. Как будто, понимаешь? Мы с ним как бы одно. Как будто летаем. И всегда будем летать. И пусть только попробуют…
Он в испуге замолчал.
— Вы с вальдшнепом. Понимаю. Вы с вальдшнепом, — осторожно сказал Ёрген, он был начеку.
— Почему ты со мной так говоришь? — резко спросил Маттис, ведь он считал, что уже изменился. Внутри у него словно пылал огромный костер.
— Понимаешь, вы с Хеге теперь вместе, — упрямо сказал он Ёргену. — Но это не дело, понимаешь? Получается, будто нет никакой разницы, кто лежит под камнем, а кто не лежит.
— Да, — сказал Ёрген.
— Что да?
— Нет, — смущенно ответил Ёрген.
Не спуская с него глаз, Маттис спросил:
— Можно задать тебе один вопрос? Я все боялся спросить тебя об этом.
Ёрген кивнул.
— Мы с вальдшнепом как бы одно! Мы с ним вместе. Неужели ты не понимаешь?
Ёрген покачал головой.
Маттис пробирался ощупью. Он чувствовал: что-то появилось. Только что именно? Появилось, и все. Там, в ночи. Огонь. Гибель. Глаза его пылали, он устремил взгляд на Ёргена, и Ёрген тут же сгорел. Так ему и надо.
Глупости. Я съел мухомор, это все от него. Но пусть мои страшные глаза смотрят на Ёргена. Пусть… я смотрю…
Неожиданно выплыла черная тень, упала на Ёргена. И это глупости — это все мухомор, который я съел. Я не умру. Пусть умрет Ёрген!
И Маттис кинулся на Ёргена. Вцепился в него мертвой хваткой, как хищник.
— Ты что, убить меня надумал? — холодно и спокойно спросил Ёрген, и мертвая хватка превратилась в ничто. Он справился с Маттисом, как с ребенком. — Хватит, не дури!
Ёрген поднял Маттиса и отнес его к ручью. Там он стал плескать водой в его искаженное лицо.
Сперва Маттис сопротивлялся, но холодная осенняя вода погасила его пожар, он затих и как будто очнулся. И тогда упал словно мешок, застонав от стыда и раскаяния.
— Я не хотел убивать тебя!
— А это и не так легко, — сказал Ёрген.
— Где Хеге? Ее больше нет?
Ёрген вздрогнул:
— Замолчи! Что ты городишь? Хватит уже, все это дурь, ясно?
Казалось, будто говорит не Ёрген, а его топор, так остро и сурово прозвучали эти слова.
Маттис постепенно приходил в себя.
— Что я сделал? — смущенно спросил он.
— Напридумывал себе что-то! Сожрал гриб и вел себя как болван.
— Это все неважно, главное, что ты жив! — Маттис вдруг обрадовался.
Ёрген смутился: такие излияния.
— Ладно, будет тебе…
Теперь Маттиса бросило в другую крайность, словно пришло другое опьянение, он начал думать о приятном и захотел рассказать об этом Ёргену в награду за то, что Ёрген жив, а не погиб из-за его мухоморного безумия.
— Ингер и Анна, — с искренней благодарностью произнес он и как великий дар вручил эти слова Ёргену. — Ты хоть немножко знаешь про них?
— Ёрген не ответил, он ждал.
— Я уже рассказывал тебе о них?
— Нет. Кто это?
— Девушки, — гордо сказал Маттис.
— Это мне ясно.
— Я плавал с ними на лодке. Летом* Мы были на островке. Весь поселок видел, как мы подплыли к берегу возле лавки.
— Место подходящее, — заметил Ёрген.
Маттис удивленно заморгал — Ёрген попал в точку. Он сразу понял, что важно для мужчины. И потому Маттис спросил:
— Ёрген, можно задать тебе один вопрос?
— Ты уже задавал. Только я ничего не понял. Но вообще-то, давай спрашивай.
— Мне вот что интересно, — нарочно не торопясь, начал Маттис, — думаешь ли ты о девушках в середине недели?
Это было уж совсем неожиданно, но Ёрген ответил не моргнув глазом:
— Думаю.
— Правда?
— Честное слово.
— Вот как. — Маттис с облегчением вздохнул. — Странно, — сказал он, помолчав, и поднял глаза, ему уже не хотелось убивать Ёргена.
— Что тебе странно?
— Да так… многое.
— Ладно, хватит прохлаждаться, — вдруг сказал Ёрген и с жаром принялся за работу.
Маттиса охватило непонятное чувство — в нем были и радость, и ужас перед самим собой. Он затоптал остатки гриба. И весело засмеялся. Напридумывал себе что-то, повторил он слова своего сурового начальника.
38
Этот случай произвел на Маттиса сильное впечатление. Первая радость улеглась, но остался страх, и он не проходил. Я чуть не убил Ёргена — неужели я такой? Или это все из-за мухомора?
Два дня Маттис ходил за Хеге по пятам и ждал от нее заслуженного нагоняя. Хеге молчала, в конце концов ему пришлось начать разговор самому:
— Ёрген тебе ничего не говорил?
— О чем?
— Про меня, про себя и вообще про лес. Про мухомор.
— Нет, а он должен был?
— Нет.
— Что-нибудь случилось? — спросила Хеге.
— Ничего, ты же сама видишь.
Маттис ушел. Ёрген удивил его.
На другой день Ёрген снова позвал Маттиса на лесосеку.
— Я туда больше не пойду! — сказал Маттис.
Его ответ прозвучал так испуганно, что Ёрген не решился настаивать. Присутствие Маттиса в лесу только мешало ему, так что он даже обрадовался.
Маттис сидел на своем диване, глядя в одну точку. Хеге в тревоге кружила около. Она уже расспросила Ёргена и узнала о случившемся.
— Тебе надо опять взяться за перевоз, Маттис, — осторожно сказала она.
— Не знаю.
— Но ведь тебе это нравилось.
— А может, больше не понравится.
— Глупости.
Хеге занялась делами. Теперь их было у нее гораздо больше, Ведь у нее появился любимый. Ее проворные руки управляли домом, она расцвела. Маттис все видел, все эти перемены. И они ежедневно отзывались в нем мучительным вопросом:
Что же будет со мной?
Он не пошел сразу на озеро. Что-то изменилось. Слоняясь без дела вокруг дома, он вздрогнул, увидев за изгородью что-то красное. Это был большой мухомор, таинственный и страшный. Прижавшись к изгороди, он как будто заглядывал сюда, к Маттису.
Нет, нет, упрямо подумал Маттис, надо его сломать, пока он не погубил меня.
Он подошел и пнул гриб ногой. В воздух взметнулся красно-белый взрыв.
Но вскоре Маттис обнаружил еще один мухомор, уже по эту сторону изгороди. Еще красивее. Этот он не сломал, его бросило в жар, и он ушел прочь. Теперь он знал, что кругом полно мухоморов — и возле изгороди, и между кочками, и в лесу.
Их дом был окружен ядовитым кольцом.
Неужели так было всегда? Раньше он этого не замечал. Откуда взялись эти мухоморы? Может, они растут под взглядом человека?
Может, Ёрген. умрет в этом кольце? — думал Маттис. Ведь он со всех сторон окружен ядом!
Нет, нет! Я этого не хочу!
Но эта мысль снова подползала к нему, точно змея.
Что же делать? — в ужасе спросил он, не в силах двинуться с места.
Я должен что-то сделать. А не то я снова брошусь на него.
Все кончилось как обычно: он обратился к умным. И, как всегда, это была Хеге.
— Тебе не кажется, что в этом году особенно много мухоморов? — спросил он, ничего не объясняя.
— Я не заметила, — сказала Хеге. — По-моему, нет, — прибавила она и занялась своими делами.
