Александр Фурман - Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть I. Страна несходства
В комнату ворвалась мама и сначала не могла обнаружить младшего сына – уж не выпал ли он из окна?!
– Он там, под этим, – успокаиваясь, показал Боря.
– Боже мой!.. – потрясенно сказала мама и с ходу попыталась приподнять кактус. Но он оказался не только колючим, но еще и тяжеленным, и она крикнула Боре:
– Помоги же мне!..
– Ты чего, совсем с ума сошла?! – обиделся Боря. – Надо же, наверно, сначала чем-то руки обернуть, а потом уже хвататься.
– Ну, так дай же мне что-нибудь скорее! Ты что, не видишь, что ему плохо!
– Не смей на меня орать! – неожиданно завопил Боря, выпучивая глаза.
Плюнув на него, мама бросилась в угол, бормоча: «Нет, это просто какой-то нечеловек…», вытащила из одежной кучи первое попавшееся и, набросив на кактус, сделала еще одну неудачную и неловкую попытку высвободить надрывно стонущего Фурмана. «Сейчас, сыночек, сейчас…» – кряхтела она.
– Что ты делаешь?! Ты же его сейчас окончательно поломаешь! – опять вмешался Боря, имея в виду кактус. – Осторожнее ведь надо!
– Да черт с этим со всем!.. Ты что, не понимаешь, что ему больно?
Фурман продолжал испускать длинные стоны. Наконец они кое-как оторвали дерево от повизгивавшего Фурмана и отвалили его в сторону… Да, видок был у Фурмана тот еще: весь в яркой сыпи, опухший и, как шерстью, покрытый воткнувшимися белыми волосинками.
Появился папа и присоединился к выщипыванию Фурмана, озабоченно вопрошая: «Как же все-таки это получилось?» Фурман, всхлипывая и со страхом поглядывая на замершего противника, объяснял, что он наоборот хотел его удержать, чтобы он не сломался…
Мама стала подметать, и Фурман, увидев кучку отломившихся кактусиных деток, заплакал сильнее: «Что же теперь будет? Хозяйка нас выгонит, да?..» Его успокоили, подтвердив, что все это вышло не нарочно и никто их никуда не выгонит, но просто надо быть аккуратнее и внимательнее смотреть по сторонам.
Когда мама все убрала и поставила на место, горшок заполнили землей почти на прежнем уровне, а потом совместными усилиями вставили в него и закрепили кактус – оказалось, что повреждения не так уж и серьезны. Великан почти не изменился, если не считать отсутствия двух-трех веточек – вряд ли хозяйка помнила, где они росли. Фурмана осторожно и обильно смазали «Тройным одеколоном», столик придвинули поближе к стене, и можно было считать, что все более или менее утряслось. Фурман, правда, стал истерично требовать, чтобы они сегодня обедали не дома, и после короткого совещания ему, как пострадавшему, решили пойти навстречу. Но еще пару дней он на ощупь обнаруживал в себе притаившиеся мельчайшие ворсинки, и все тело у него тут же начинало гореть и чесаться.
3Где-то внизу в их доме жила семья литовцев с двумя светлоголовыми мальчишками примерно фурмановского возраста. Встречались они обычно во дворе, когда одна семья куда-то собиралась уходить, а другая как раз возвращалась домой, – тут все здоровались. Для игр во дворе и места-то не было, но раз или два в холодную погоду Фурман вместе с этими мальчишками что-то строил из песка на улице рядом с домом. Младший брат почти ничего не говорил – скорее всего, не понимал по-русски, а от старшего, когда они познакомились и пожали друг другу руки, Фурман узнал, что они приехали из Каунаса и что он перешел во второй класс. Фурман, значит, был на год старше, но внешне это было не очень заметно – плечи у этого мальчишки были прямые и крепкие, и он был разве что чуть-чуть пониже Фурмана. А в Каунасе Фурман бывал, как же, – их самолет делал там посадку по дороге в Москву… Нет, в самом городе он не был, только на аэродроме. Поскольку литовцы приехали в Палангу намного раньше Фурманов, отдыхать им на момент знакомства оставалось не так уж и долго.
Однажды, пустым сереньким деньком, когда на море никто не пошел, старший мальчишка-литовец вдруг постучал в дверь и попросил Фурмана выйти на двор: мол, надо поговорить кое о чем. Фурман с доброжелательным интересом, но несколько недоумевая, спустился вслед за ним по лестнице: вообще-то до сих пор еще не случалось, чтобы эти ребята за ним заходили. Дома Фурман был один – сидел, читал, – а все остальные куда-то пошли, куда Фурман не захотел.
Выйдя на двор и повернув за угол дома, они остановились.
– Ну, так ты хотел о чем поговорить-то? – спросил Фурман, видя, что парень чего-то мнется.
– Мы сегодня уезжаем домой, ну, в Каунас. Помнишь, я тебе говорил… – почему-то с усилившимся акцентом сказал тот и располагающе улыбнулся, глядя Фурману в глаза.
– Да? Уже? Так скоро? Жалко… Мы почти и не успели поиграть вместе, а вы уже все… – сочувственно ответил Фурман, гадая, что, может, ему хотят подарить что-нибудь на прощанье, и перебирая ОБ скудные запасы. – Мы-то еще долго здесь будем… Ну, ничего – как раз сейчас погода не очень хорошая, так что будет не жалко уезжать, – добавил он, поддерживая странно затухающую беседу.
– Да… – кивнул тот, нахмурившись и явно думая о чем-то другом. – А ты сам откуда приехал, с Москвы вроде?
– Ага, из Москвы, – с готовностью подтвердил Фурман.
Это заметно обрадовало собеседника, он даже как-то внутренне загорелся:
– Значит, ты в самой Москве живешь? – зачем-то решил еще раз уточнить он.
– Ну да, в Москве. Мы живем в центре, на Садовом кольце, – со снисходительной к провинциальному недоверию тайной улыбкой и явно лишними подробностями объяснил Фурман. – А ты в Москве не был?
– Я – нет, не был. Мой отец был, несколько раз.
Похоже было, что фурмановские вопросы сбивают его с толку, и он, вдруг заторопившись и хитровато улыбаясь в сторону, сказал, как бы подводя итоги:
– Ну, значит, когда будешь в своей Москве, передай там привет из Каунаса! – и он вдруг красиво, точно и сильно ударил Фурмана снизу в подбородок.
Проснувшись, Фурман с удивлением обнаружил себя полулежащим на гибкой ржавой сетке забора. Перед ним стоял мальчишка-литовец, и спустя еще мгновение Фурман испуганно осознал связь событий: наверное, он первый раз в жизни потерял сознание – вот как это бывает!.. Это был настоящий нокаут, как в боксе! Правда, ему была совершенно непонятна причина такого грубого столкновения – и никакой вины за собой Фурман не знал: они вообще давно не виделись! В загадочных словах о «привете Москве» никакого смысла не обнаруживалось – это был простой хулиганский выпад, гадский по своей внезапности. Вдобавок, сила и умелость удара были достаточно пугающими. Поняв, что все правила отменились, но будучи абсолютно неготовым к этой новой ситуации, Фурман попытался быстро вскочить, оттолкнувшись от сетки. Неожиданно приобретенное при этом ускорение толкнуло его прямо на гордо ухмылявшегося врага. Фурман машинально ткнул его левым кулаком в живот, и тот, удивленно хмыкнув, согнулся. Продолжать драку и даже просто ударить его еще раз Фурман не имел никакого убедительного для себя резона. Поэтому он неуверенно побежал домой – но там же никого не было… «Трус…» – сипло сказал ему вслед мальчишка, с трудом разгибаясь и приседая. «Ну и ладно… Мы с тобой в расчете», – подумал Фурман, гордясь своим удачным тычком в живот.
Быстро свернув за угол, он чуть не налетел на младшего парнишку, в глазах которого явно боролись агрессивность и страх перед большим Фурманом. Фурман машинально топнул на него, и мальчишка отпрянул – невольно, а может и нарочно, загородив входную дверь. Бороться с ним, имея на хвосте еще и старшего, было бы глупо, и Фурман, и так уже обиженный и оскорбленный в своем миролюбии, повернулся и побежал по внутренней дорожке, глухо заросшей с обеих сторон высокими кустами и ведущей, как ему смутно помнилось, через соседние дворы куда-то на другую улицу.
Отбежав немного, он остановился и прислушался. Вообще-то все это было похоже на увлекательную военную игру – если бы только ему не было так грустно и тяжело на сердце. Сзади слышались возбужденные голоса, среди них выделился чей-то взрослый, требовательный… При взрослом можно было бы и вернуться, но… Фурман всхлипнул про себя и ровным шагом побежал дальше, куда-то туда, где были совершенно не ждущие его родители…
4Учтя предыдущий опыт с самолетом, который всеми был признан неудачным, Фурманы ехали обратно поездом. У них были места в двух разных купе, но в одном соседями оказалась интеллигентная молодая пара, и Фурманы, за исключением погруженного в чтение Бори, весь вечер просидели с ними вместе. Беседа в основном разворачивалась между мужчинами. Младший Фурман, устроившись на верхней полке, наблюдал то за ее течением, то за бегущим за окном ближним видом. Соседа, как оказалось, тоже звали Саша.
Сначала, как водится, обменивались впечатлениями о прошедшем отдыхе, вспоминали разные места, походы и приключения, потом заговорили о работе. Саша – большой, загорелый, с аккуратной бородкой и в затемненных очках – очень заинтересовался, узнав, что папа специалист в области патентоведения. Сам он тоже имел прямое отношение к изобретательству, поскольку занимался разработкой новой медицинской техники. Вскоре Саша с хитроватой улыбкой достал из своего черного портфеля плоскую бутылку коньяка и предложил выпить по чуть-чуть за хорошее знакомство. Женщины быстро разложили на столике многочисленные дорожные вкусности, все, и мама с милой Сашиной женой, выпили из разнокалиберной посуды, и разговор пошел дальше. Сверху Фурману было хорошо видно, что Сашина жена немножко нервничает из-за того, что мужчины пьют слишком быстро, и с какою-то отработанной заботливой мягкостью пытается слегка притормаживать поднятие тостов. При этом она всем улыбалась и живо участвовала в беседе. Фурману она нравилась.
