Собиан Хайес - Девушка с зелеными глазами
— Я не знаю, — быстро ответил он. — Но если история повторяется и ведьма вернулась, чтобы продолжить свою трехвековую вендетту, тебе не придется долго мучиться.
— Почему?
— Потому что она умерла в шестнадцать лет.
Я смолкла и закусила губу, задумавшись, так как раньше не обращала внимания на этот факт.
— Кэт Риверз, — сказал Люк с притворным гневом. — Ты просто выводишь меня из себя своим сумасшедшим своеволием и… у тебя просто не все дома.
Я совсем не обиделась, тихо засмеялась и запрокинула голову, наслаждаясь свежим ароматом в воздухе. В нем присутствовала нотка древесного дыма, и я заметила горку сухих листьев в углу, неподалеку от которой стояли метла и грабли.
— Такое ощущение, что сегодня мы единственные люди в целом мире, — задумчиво сказала я. — Правда, это необыкновенное место? Я знаю, что там стена, но если посмотреть вдаль, начинает казаться, что кладбище простирается бесконечно, в самый лес.
— Это просто оптический обман, — пробормотал Люк.
— А эта церковь стоит здесь с двенадцатого века. Можешь себе представить, что видели эти стены?
— Я не уверен, что хочу этого, — ухмыльнулся Люк.
У меня неожиданно встали дыбом волоски на затылке.
— Что это, Люк? Я слышу какие-то голоса.
Он взял меня за руку, мы пригнулись и прокрались к дальней стене кладбища, которая была покрыта плющом и другими вьющимися растениями. Теперь уже можно было отчетливо услышать людские голоса, и они звучали громко и агрессивно; похоже, нас заметили. Мне показалось, что я слышу, как открываются ворота, и слышу шаги в нашу сторону, но может быть, это просто была игра воображения. Мое сердце билось так сильно, что его стук можно было услышать.
Люк что-нибудь придумает, успокаивала я сама себя. Мы же не причинили никакого вреда, он как-нибудь выйдет из положения. Со всех сторон раздавался громкий шорох, что означало, что нас скоро окружат. Приближался момент, когда нам придется объяснить, как мы тут оказались, и я испуганно посмотрела на Люка. Он закрыл глаза и сосредоточился, будто придумывал план и готовился действовать. Но того, что он сделал, я никак не могла предугадать. Он стремительно наклонился, крепко обхватил меня и прижал свои губы к моим. Мне показалось, что он успел прошептать: «Притворись, что тебе нравится».
Это был не простой, а долгий, пронизывающий поцелуй, на который я непроизвольно ответила. Мои губы сами собой приоткрылись, голова склонилась, и руки потянулись к его шее. Кто-то из нас тихонько простонал, и я с ужасом поняла, что это могу быть я. Целовать Люка оказалось так естественно, что это пугало меня. Мы оставались в таком положении уже пять минут, когда я услышала смех и низкий голос: «Это просто влюбленные дети. Оставь их в покое». Я услышала звук удаляющихся шагов, и затем воцарилась тишина.
Наконец я собралась с силами и оттолкнула Люка, но почувствовала, что мои колени дрожат, и осела на землю, пытаясь отдышаться.
— Извини меня за это, Кэт, — беззаботно заявил он. — Так обычно делают герои в фильмах, когда надо избежать рискованной ситуации, и, как видишь, в этот раз действительно сработало.
— Отличная идея, — выдохнула я, боясь смотреть ему в глаза.
— Ты выглядишь такой потрясенной, — засмеялся он. — Я и сам волновался, но нам все сошло с рук.
Я все еще не могла подняться на ноги, пытаясь успокоиться, и не знала, что смутило меня больше — поцелуй Люка или разгневанные сельские жители. Я оперлась рукой о камень, лежавший в паре метров от стены. Когда я поднялась на ноги, то заметила между порослью лишайника и налипшей листвой истершиеся буквы. Некогда это было надгробие, которое ушло в мягкую почву, оставив рядом треугольную вмятину.
— Ух ты, взгляни на это.
Я присела на корточки, и Люк сделал то же самое.
— Ты можешь разобрать имя? — спросила я.
Он отрицательно покачал головой и многозначительно посмотрел на меня.
— Сохранилась только буква «Г», Кэт, но не придавай этому слишком большого значения.
— Здесь еще остались цифры, — торжествующе заявила я, проводя пальцем по обкрошившемуся песчанику. — Единица и… шестерка. Значит, это семнадцатое столетие, и эту могилу все же не раскопали.
— Может, ты и права, — ответил он. — Но я нашел кое-что гораздо интереснее. Посмотри-ка.
Он отодвинул плеть ползучего растения, и я смогла разглядеть изображение руки, четко вырезанное на камне.
— Что это такое? Ну, то есть ясно, что это рука, но что она может обозначать?
Люк встал и обхватил голову руками со страдальческим видом.
— Я точно видел это где-то раньше, не могу вспомнить.
Я молчала, пока он ходил взад-вперед, стуча подошвами ботинок по мостовой. Наконец он победно поднял кулак в воздух.
— Никогда не забуду эту историю. Я прочел ее в Хэллоуин. Все чокнутые сказки о привидениях поверхностны, а эта была о кладбище где-то в центральных районах, где на надгробиях были вырезаны контуры ладоней и ступней. Местные жители утверждали, что это ведьминские метки. Согласно поверью, того, кому придутся впору эти метки, ожидает серьезное несчастье.
— И ты веришь в это? — спросила я, невольно содрогнувшись, и поспешно отдернула руку на случай, если ее очертания повторяют линии высеченного изображения.
— Конечно нет, но… это объясняло бы, почему Томас отказался от истории. Если бы местонахождение могилы стало известно, после находок, сделанных им в Мартинвуде, сюда бы потянулись толпы искателей ведьм и призраков.
— Возможно, — с сомнением согласилась я.
Люк посмотрел в небо, и я поймала себя на том, что мне хочется обнять его снова. «Это всего лишь Люк», — сказала я себе. Но сегодня как будто кто-то другой занял его место, и это приводило меня в замешательство.
— А это не Полярная звезда, Кэт?
Я искоса посмотрела на него:
— Не имею ни малейшего понятия.
— Тебя может напугать еще кое-что, — улыбнулся он. — Если эта часть кладбища развернута к северу, она называется Дьявольской стороной.
— Ты же не серьезно? — выпалила я. — Почему?
— В этой части кладбища обычно хоронят некрещеных, самоубийц и отлученных от церкви, причем не подписывают надгробий.
Это показалось мне ужасно грустным, и мне больше не хотелось оставаться здесь, кроме того, я стремилась вернуть хоть какую-то дистанцию между нами с Люком. Мой голос прозвучал резко:
— Нам правда уже пора. Не надо было мне тащить тебя сюда, это был просто глупый каприз.
— Кэт, посмотри на меня. — У Люка был такой голос, что я резко встала и медленно повернулась к нему. — Сегодня все получилось по-другому, но на этом следует остановиться. Я волнуюсь за тебя.
— Я не верю во все это, — соврала я. — Это была просто забавная байка, чтобы как следует впечатлить моего друга-журналиста.
— Пообещай, что ты оставишь все это, — он почти умолял. — Томаса Уинтера с его облезлым домом и всю остальную сверхъестественную чушь.
— Обещаю, — торжественно ответила я, и я действительно говорила от чистого сердца. Люк был прав, вся эта история была слишком нереальной, чтобы задерживаться на ней дальше, и от нее некуда было двигаться. Мне следовало оставить ее.
Когда мы вернулись в машину Люка и выехали из деревни, я всего лишь раз оглянулась назад и заметила на небольшом пригорке черно-белый дом в стиле фахверк, окруженный строительными лесами. На металлические ворота, преграждающие путь, были повешены объявления, и в целом место выглядело как строительная площадка. Я хорошо запомнила фотографию и поэтому не сомневалась: это был Мартинвуд, снова покинутый.
ГЛАВА
ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В ту ночь я провалилась в сон без сновидений, настолько тяжелый, что никак не могла проснуться и прийти в себя. В конце концов около десяти утра меня разбудил свет, просачивающийся через тонкие занавески. Я еще немного полежала под теплым одеялом, обдумывая последние события. Теперь я знала о Женевьеве гораздо больше, у нее появились происхождение и своя история, как и у всех обычных людей, и это означало, что теперь у меня есть больше способов бороться с ней и, возможно, даже победить. При свете дня я уже не была так уверена в том, что она способна на убийство, но мы с Люком все же решили, что она слегка не в себе и ей требуется помощь.
— Ты очень хорошо выглядишь, — весело сказала мама, когда я спустилась вниз. Она придирчиво оглядела меня. — Но сильно похудела… Тебе все же стоит побольше есть.
Она настояла на том, чтобы сделать мне сытный завтрак, и я расслабилась и наслаждалась заботой и вниманием. После нашего последнего разговора о ее недуге мама, кажется, действительно стала поправляться. Она уже не так часто жаловалась на недомогание и успела сходить к врачу, чтобы попробовать новую терапию. Я надеялась, что все окончательно наладится.
