Алексей Егоров - Радио Пустота
– Как бороться со скукой? – тихо проговорил я в микрофон. Кто же скажет об этом лучше? Как не скучающий в ночи одинокий радио ведущий. Если у вас есть мысли по этому поводу, звоните на короткий номер 34 32. Пообщаемся.
А пока слушайте. Дело в том, что я совсем не понимаю людей, которые постоянно говорят об одиночестве, как о чем – то плохом. Я считаю, что одиночество это великая награда. Ты можешь прочувствовать это, только после отношений. Её я встретил случайно, – говорил я.
– Она везде и всегда двигалась верхом на волке. С виду была не то что бы красавица, но очень прекрасна. Её так и звали, Елена-прекрасная. Красивые ниспадающие светлые волосы, большие очаровательные глаза, небольшой рост, прямые ноги, все как я люблю, подумалось мне. А вы не скажите мне, обратился я к ней по свойски, что такое… кофе в дорогу? Она заискивающе улыбнулась и поехала ко мне. Волка привязала на автостоянке, и смело поднялась в мою жизнь, по лестнице… пешком. Имя это, Елена, казалось мне не то что замысловатым или простым, но так её звали, и с этим нужно было жить. Ковер Наташин, редкостный и цветы, как в прочем большое розовое дерево, она выбрасывать не стала. За то она помыла аквариум, выветрила из квартиры запах рыбы, и наполнила все гламуром и понтами. Понты эти были повсюду. Начиная с розового унитаза, с меховушечкой (а именно так её следовало именовать) вместо седалища. Стильная люстра, нормальные такие обои, хай ТЭК… а не хата. Меня она тоже приодела
– Мы, – говорила Елена прекрасная, – сделаем из тебя человека.
С тех пор я стал модным челом. У меня появились новые, стильные часы, кожаная сумка через плечо. Черный плащ, и немыслимые какие то боты.
– И вообще жить нужно в тренде, – любила говорить она.
Работала она все больше по каким то командировкам, занималась оптовой закупкой фруктов. Все время улыбалась и тарахтела по телефону про какие то молодильные яблоки.
– Они, – кричала она своему напарнику, – произведут фурор среди теток средней руки. Вези….а я тебе говорю… вези….
Вот такой бизнес. После того как ей видимо привезли яблок, она начала молодеть с каждым днем. Сначала она выглядела на двадцать восемь, потом на двадцать семь… потом… (ну и так далее). В конечном итоге мне пришлось, где – то через пол года возить ее везде, переводить за руку через дорогу и покупать ей новые банты. Она же совершенно стала девочкой.
– Может, хватит жрать эти чертовы яблоки? – Спросил я её.
Но она упорно крутилась у зеркала и тыкая пальчиком в малюсенькую складочку на попе орала во весь голос.
– А это….это же кошмар.
И …продолжала молодеть. В итоге её как то привезли какие то люди.
– Это не ваша девочка потерялась, – сказали они мне, – что же вы это папаша за дочкой своей не следите?
Я укоризненно посмотрел ей в глаза, но не заметил там ни капли сомнения или сожаления в том, что яблоки эти молодильные, жрать надо прекращать. Спать с ней я уже не мог, как то это попахивало педофилией, и факт был на лицо. В одно уж и не знаю и прекрасное ли, утро, она отвязала своего волка, который кстати с трудом её узнал, и унеслась прочь. И как она сказала.
– Искать себе кого то помоложе, с пониманием текущего вопроса. А я, опять наткнулся на приключения.
Ее я встретил случайно. Привлекла она меня своим безобидным, вполне, видом и незаурядностью. Небольшого росточка, скромная, стройная, воздушная. Я взял ее на руки, точнее на руку… и понес в свою жизнь. Розовое дерево ей не понравилось..и цветок и запах гламура тоже, но выбрасывать все это мы не стали. Пусть так и останется, сказала выразительно она и я с ней согласился. По вечерам мы пили чай со сливовым вареньем, смотрели друг другу в глаза и молчали. И не то что – бы нам не было о чем поговорить. Скорее всего нам было о чем помолчать. По утрам она рассказывала мне про свою прошлую жизнь. А жизнь у нее была не сахар. Сначала она собиралась за муж за жабу. Жаба был совершенно не воспитан (хотя и достаточно обеспечен средствами) постоянно то и делал что жрал комаров и мечтал о ее юном теле. Но видимо браку этому суждено было не состоятся. Потом ее очаровывал крот, очень состоятельный господин в натуральной шубе. Слеповатый по жизни и алчущий ее нежного тела. И тут не судьба. Улетела она на ласточке в теплые края. И еще было много мужиков… и все хотели ее… как то по своему, и все как то по одинаковому обламывались. Во мне же она увидела некого принца с крылышками. Я с ней не спорил, а зачем ломать нежные девичьи стереотипы. За то для меня стали очевидными многие вещи. Например я понял что выбор в этом мире в основном делает она… и если даже мне иногда казалось что светлая идея посетившая мою не менее светлую голову – моя. То позже понимание этой ошибочности приходило ко мне с неизменностью. А в одно прекрасное утро она ушла… ушла как и все мои сказочные подруги… улетела как божья коровка, с каким то жуком, радовать его своей обворожительной талией. А что такое кофе в дорогу… она тоже не знала.
Как вдруг и раздался этот звонок.
Для меня это было потрясением. Этот звонок прозвучал так громко. Мне казалось, он разбудил весь город. Впервые за мой небольшой срок диджейства, кто – то слушал меня, или, скорее всего это был сонный и разъяренный шеф.
Мне казалось это именно так:
– Сынок, – сейчас скажет он мне злым и скрипучим голоском, – какого черта ты вытворяешь на моей радиоволне? Знаешь, что я сделаю с тобой? Я наслюнявлю свой указательный, волосатый палец и сделаю тебе «Мокрого вилли», засунув его прямо в твое ухо.
Меня передернуло.
Телефон не замолкал. Я собрался с духом и поднял злополучную трубку.
– Алло, – нерешительно произнес я.
– Я в эфире? – Послышалось с того конца. Это был усталый мужской голос.
Блин, я совсем позабыл подсоединить телефон к аппаратуре. Я подскочил как ошпаренный и быстро воткнул все нужные провода. Музыка замолкла, и в прямом ночном эфире появился легкий треск.
– Здравствуйте, – быстро проговорил я, – вы в эфире, представьтесь пожалуйста.
– Вы говорили об одиночестве, – так же тихо и без эмоций, сказал голос, – Я постоянно слушаю вас и сделал вывод, что вы очень одиноки, ведь это так?
– Возможно, – поддержал беседу я, но он продолжил.
– Не смотря на все что вас окружает, коллеги, может и друзья. Кстати, даю голову на отсечение, что у вас их нет.
Я задумался. За последнее время все те, кто мне звонил, были так называемыми друзьями. Все как один, сначала спрашивали как у меня дела. Потом что то рассказывали из своих похождений. Потом, интересовались не осталось ли у меня связей в магазине, что бы сделать им скидку. До магазина я работал на крупном производстве. Хорошо дружил со многими. После увольнения, где – то спустя год, я встретил одного такого «хорошего друга» в городе. И, нам не о чем было поговорить. Мы просто стояли и даже не смотрели друг другу в глаза. Нам было не ловко. Мне показалось, что он, даже пожалел что крикнул мне привет и подошел. Мы были чужими, случайными людьми в жизни друг друга. То же произошло и с «Друзьями из магазина». Сначала мы перезванивались. Пару раз встретились на вечеринке. Потом, дела, заботы, повседневка как ртуть отравила наши мозги.
– Возможно, вы правы, но…
– Кому ты позвонишь, если тебе станет худо? – очень заискивающе спросил он и тяжело выдохнул.
– Я не буду звонить, – ответил я.
– А мне понравилось как ты сказал, – Кошки, заберите меня с собой! – Это было по делу. Самая суть твоего одиночества.
– Вы позвонили что – бы рассказать мне, обо мне же самом? – начал было психовать я. Но он сразу же сменил тему:
– Прости меня. Я позвонил что – бы рассказать о своем одиночестве, мне же одиноко. Можно?
– Валяй, – нервно ответил я.
– Как ты думаешь, что нибудь изменилось бы в мире, если бы Иисус пришел прямо сейчас?
– Конечно изменилось, – даже не подумав ответил я, – Его бы, не прибили к кресту, а прикрутили шуруповертом.
– Это парадоксально, – Грустно констатировал он, – но это правда. И еще говорят, что святые люди не могут разобрать, женщина перед ними или же мужчина. они видят только души. Так и у меня. Я, как будто вижу каждый день дрянную театральную постановку. Люди, как рыбы мечут икру. При чем совершенно не съедобную и бесполезную. Выпендриваются, как будто ждут аплодисментов из темного зала. А их все нет. И, ты только представь среди всего этого неистовства его.
– Христа? – Тихо спросил я.
– Ага, – сказал он. – Вот оно мое одиночество.
– Вы так говорите, – смешливо перебил его, я, – Как будто вы и есть Христос?
– Увы, нет, – раздосадовано пояснил он и тяжело вздохнул, – Но я позвонил на радио ночью, потому что понял одну простую вещь.
– Какую же? То, что вы не Христос?
