Джессика Броди - 52 причины моей ненависти к отцу (ЛП)
Собственно, просто от того, что она здесь со мной, мое настроение немедленно меняется. Удивительно, как у нее так получается. Люди иногда могут быть такими раздражающими. Со всеми их глупыми мнениями и тайными умыслами. Но собаки? У собак нет умыслов. Они так честны, и открыты, и отдаются тебе без остатка. И поэтому они всегда будут приободрять вас. Они всегда будут любить вас. Независимо от того, как сильно вы накосячите. Независимо от того, где вам посчастливилось разбить Мерседес.
К счастью, мне удается найти пузырек ибупрофена в дорожном чемодане. Я вытряхиваю горстку в ладонь и запиваю их большим глотком итальянской минеральной воды, стоящей на журнальном столике, кривясь от послевкусия.
— Фу, гадость какая! — Я зажимаю рот. — Поверить не могу, что отец пьет это дерьмо. — Не оборачиваясь, я кричу, не обращаясь ни к кому конкретному: — Кто-нибудь может принести мне немного Восс[5], пожалуйста?
Вода появляется меньше чем через минуту, как будто автомат с Восс спрятан за душем или еще где-то. Я нетерпеливо делаю несколько глотком, затем лью немного в цилиндрическую, больше обычного размера крышку бутылки и предлагаю Холли.
Брюс выходит из главной спальни, где он говорил по телефону, и объявляет всем, что Капитан приземлился и теперь садится на вертолет. Он будет здесь через двадцать минут.
На случай, если вы не поняли, Капитан — это мой отец. Он настаивает, чтобы все и для всего использовали эти тупые кодовые имена. Гнездо — наш главный дом, Посадочная Площадка — это место, Яблоко — наш таунхаус на Парк Авеню в Манхэттене, а Брюс, поверенный моего отца, известен просто как Лейтенант. Где-то есть целый список. Он ежемесячно обновляется и рассылается по электронке. Я не видела ни одного уже много лет. С тех пор, как обнаружила, как использовать фильтр спама.
Когда люди начинают носиться по комнате, готовясь к прибытию Капитана, я выполняю свою собственную подготовку. Опустошив остатки воды, я набираю смс-ки Джии и Ти, моим двум самым лучшим подругам в этом мире, и прошу их приехать как можно скорее для моральной поддержки. Потом я направляюсь в ванную, чтобы проверить мое лицо.
Отражение практически подталкивает меня к тому пункту, где я клянусь, что прошла через обмен тел, что так часто показывают в фильмах. Я даже не похожа сама на себя. Тушь предана забвению, волосы с одной стороны как корова лизнула, мешки под глазами цвета пино-нуар больше, чем у посыльного в тележке десять минут назад.
Я поворачиваю кран, сую под воду руку и тщательно, кончиком пальца растираю тушь до скул, мажу ее так, чтобы теперь она стекала по лицу в подобии следов от слез.
Я улыбаюсь своей работе.
Идеально.
Потом я выключаю свет, тащусь обратно в гостиную и скольжу на свой диван, ожидая прибытия отца.
Глава 3
Прийти и уйти
Джиа и Ти приезжают первыми. Они, должно быть, были неподалеку, когда получили мои сообщения. Брюс укоризненно наблюдает, как они вплывают в номер, вздыхают от моего взъерошенного вида и бросаются ко мне, со скоростью света извергая слова сочувствия и неверия. Он ловит мой взгляд и смотрит с презрением, но я сразу игнорирую его, возвращая внимание к настоящей группе поддержки.
— Господи, Лекс, — восклицает Джиа, становясь на колени около дивана. — Мы прочитали новости в Твиттере по дороге из клуба домой. Поверить не можем!
— Мы сразу же сказали Кляйну сворачивать! — задыхаясь, объясняет Ти с безупречным английским акцентом.
В темно-карих глазах Джии появляются слезы, прежде чем она роняет голову мне на живот.
— Мы думали, что ты умерла!
Со смешком я тянусь и накручиваю на палец кудряшку ее коротких волос цвета карамели.
— Я в порядке, девчат. Спасибо, что приехали.
Джиа, Ти и я стали лучшими подругами в подготовительном классе. «Беспокойная троица», как сразу же прозвали нас учителя. Джиа — дочь легенды баскетбола Девина Джонса, который раньше играл за «Лейкерс»[6], а теперь владеет примерно сотней автомобильных салонов, кинотеатров и ресторанами общепита «Слава Богу, уже пятница». Не то чтобы она хоть раз была замечена питающейся там.
Мама Ти раньше была участницей одной реально известной британской женской группы, которая выпустила множество платиновых альбомов в начале девяностых. Ее отец был гитаристом, гастролировавшим с ними, но Ти едва видится с ним, потому что когда группа распалась и мать Ти быстро продула гонорар с нового альбома, она переехала из Лондона в ЛА, чтобы выйти замуж за президента огромной корпорации, и забрала Ти с собой. Теперь Ти живет в Малибу, в том экологически чистом «умном доме», который разговаривает с вами, а когда вы берете из холодильника молоко, терморегулятор автоматически подгоняет температуру воздуха к температуре вашего тела.
— Боже, — говорит Джип, поднимая голову. Автозагар на ее гладкой смуглой коже мерцает в свете гостиничного номера. — Ты никогда не догадаешься, что сделал Менди после твоего ухода.
— Никогда, — кивком подтверждает Ти.
— Подождите, — кусая губу в ожидании, говорю я. — Дайте попробовать. Ну, намекните хоть.
Но прежде чем они могут ответить, Брюс откашливается так громко и противно, что вы подумали бы, что ему засунули в горло куриное крылышко. Девочки с надеждой глядят на него, тогда как я лишь закатываю глаза и ворчу:
— Что, Брюс?
Я вижу, как подергивается его левая щека. Это значит, что он снова кусает ее изнутри. Он делает так всегда, когда пытается что-то сдержать. Мое предположение — это, вероятно, очередная вспышка.
Он глубоко вздыхает и затем все еще напряженным голосом говорит:
— Мы все благодарны Джии и Тессе...
— Ти, — она быстро поправляет его.
Подергивание начинается снова, но через несколько секунд оно рассеивается натянутой улыбкой в ее сторону.
— Благодарны Джии и Ти за поддержку, — исправляется он. — Но, учитывая неминуемость прибытия твоего отца, я полагаю, им лучше подождать в вестибюле внизу.
Девушки начинают подниматься, но я хватаю руку Джии и дергаю ее назад.
— Нет! — кричу я, суженными глазами смотря на Брюса. — Они мои подруги... моя семья, — добавляю я, зная, что это собьет с него немного спеси. — Они останутся.
— Все нормально, дорогая, — успокаивает Ти, беря мою руку и сжимая ее. — Тебе нужно немного времени побыть с отцом наедине.
— Ха! — Я возмущенно фыркаю и указываю на полную людей комнату. — Ага. Я, мой отец и все наши самые близкие друзья. Мы — одна огромная счастливая семья.
Но Ти просто скупо улыбается в ответ, отпуская мою руку и позволяя ей с глухим стуком упасть на диван.
— Мы будем внизу, — говорит она.
Я беспомощно смотрю, как мои подруги — мои спасательные плотики — выплывают в дверь, прежде чем с сердитым взглядом обернуться к Брюсу. На этот раз я действительно готова все ему высказать, но мне не дают такой возможности. Вся комната внезапно погружается в тишину от звука в очередной раз открытой двери.
Мне не нужно пытаться встать, чтобы узнать, что мой отец только что вошел в комнату. Я могу увидеть это на подобострастных лицах безумно любящих его сотрудников. Я могу услышать это в безошибочном звуке его шагов. В звуке щелкнувшей за ним двери. В почтительной тишине, которая следует за этим. После семнадцати лет проживания с Ричардом Ларраби как отцом вы бы тоже научились признавать на слух, что он пришел. И ушел.
Вся активность в комнате прекращается. Замолкают телефонные разговоры. Ручки перестают скрипеть по бумаге. Ловкие пальцы зависают над клавиатурами. Все взгляды направлены на человека, вошедшего в комнату. Человека, который сейчас зловеще возвышается над моим диванчиком. Я слышу его дыхание. Чувствую, как его тень падает на мое лицо. Мое дыхание тихо замирает, и я жду.
— Какова ситуация? — спрашивает он Брюса, ступая мимо моей импровизированной постели в гостиную номера.
Брюс следует прямо за ним, как бы преданно сопровождая гребаные десять шагов, которые отец делает до столовой.
— Улаживается, — уверяет он. — Владелец магазина не собирается выдвигать обвинений. Я переговорил с судьей, он готов быть снисходительнее в вынесении приговора по статье «Управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения». Без тюремного заключения. Просто отлично.
— Хорошо. Что с прессой?
— С прессой решает Кэролайн.
Брюс кивает Француженке, которая сопровождала меня сюда в лимузине, и она поднимается со своего стула из-за стола, размахивая телефонами в обеих руках, словно визуально доказывая, что да, именно этим она и была занята.
— Я сделала официальное заявление, но, думаю, пресс-конференция с Вами утром была бы благоразумным шагом в данный момент.
