Менахем Тальми - Из "Яффских рассказов" (любительский перевод)
Через пару дней болгарин говорит:
— Турок теплый, хочет закрыть дело.
Салмон на правах дяди едет обговорить условия. Жених обязался записать на невесту большой дом в Рамат Гане, небольшой земельный участок в Нетании, а также золотых украшений весом несколько карат. Привели адвоката, чтоб поставил официальную печать. Но прежде старик требует, чтобы в договор внесли пункт о девственности. Адвокат немного в курсе дел: немедленно покрывается легкой бледностью.
— Нет возражений, — говорит Салмон, — контора пишет.
А теперь старик хочет взять девушку на прогулку по живописным окрестностям, может в кафе, может быть даже в синематограф.
— У нас в семье, — отвечает ему Салмон, — не принято девушке до свадьбы разгуливать с мужчинами одной. Если тебе приспичило в кино, ладно, но кто-нибудь из семьи пойдет с вами.
— Пошли с нами, — предлагает турок.
После кино заходят в кафе, назначают свадьбу через три недели. Потом отправляются проводить "папика" до отеля.
Возле двери, старик спрашивает Салмона:
— Ну теперь, когда все формальности соблюдены, не будет ли семья возражать, если жених поцелует невесту.
— Теперь все в порядке.
Старый турок берет голову Брахи в свои руки, встает на пуанты и замачивает ей поцелуй. А Браха, у которой в этот момент видно моча стукнула в голову, быстро делает два маленьких кружочка своим языком, как обычно. Старик, не привычный к таким номерам, начинает трястись, откидывается назад.
Салмон поддерживает его сзади, чтоб не брякнулся и шипит Брахе на ухо:
— Ты что творишь, сука, старик получит инфаркт до свадьбы.
— Ой забыла…
Господин Борис Аплало весь взмок.
Салмон думает про себя — дай мне бог такое либидо в такие годы.
— Хорошая девочка, — говорит турок, у которого до сих пор трясутся ноги, — может немного ускорим свадьбу?
— Невозможно, — парирует Салмон, — у нас в семье обычай: невеста перед свадьбой посещает стену плача, потом ставит свечку страстотерпцу Меиру, а затем несколько дней сидит в пещере у Ильи пророка. Кроме того, надо подготовить платье и пройти курс молодой жены у раввинши.
— Ладно, — вздыхает Аплало, — сколько на это надо? Может подвинем на неделю?
— С божьей помощью, свадьба через две недели.
— Чтобы завтра же отправилась к цадикам, — напирает турок.
В мерседесе Салмон говорит Брахе:
— Завтра в 8 за тобой заедут.
— Правда едем к стене плача? — спрашивает Браха и ее глаза загораются священной радостью.
— Какая стена, едем к доктору в Герцлию ставить заплату. Надо закончить дело, чтобы не было сюрприза на 90-ой минуте.
Нет такого дела, которое бы невозможно было устроить в Яффо, как говорит Салмон.
Отгрохали свадьбу — не поверите: 3 фотографа, 4 оркестра, 500 гостей.
Можете мне говорить про яффскую команду что хотите, но какие подарки привезли! Конечно, заплатили не за все, но кто считается в таких случаях. Хазука хотел даже подарить "бьюик", почти новый с кондиционером, кассетником и всеми прибамбасами.
Но Салмон сказал ему:
— Ты псих, решил спутать в последний момент молодую чету с полицией?
А после свадьбы 20 такси провожали молодых до отеля. Все встали в очередь поцеловать невесту перед тем, как она поднимется со стариком в комнату.
Салмон, целуя невесту, шепчет ей на ухо:
— Слушай, шлюха, не своди старика с ума, не вздумай показать ему свои французские штучки, подумай о его возрасте.
А сейчас они стоят на балконе в аэропорту и ждут, пока самолет отчалит в Стамбул. Как только самолет берет разбег, братаны достают из кармана платочки и машут на прощанье.
Начальник Илани смотрит и не верит своим глазам. Когда самолет исчезает вдали, и бандиты поворачиваются, чтобы уйти, подходит к Салмону и говорит:
— Если я не ошибаюсь, у вас слезы на глазах.
— Глупости, — мотает головой Салмон, — просто немного пыльно…
Можете говорить о яффских братанах что хотите, но где-то там, под трико и медальонами, у них бьется маленькое сердце.
Как это делалось в Америке
Жарко летом. Жарко до одури.
Встаешь рано утром, может в 10, может в 11, и уже весь потный. Ищешь воздух, нет воздуха, лето, черт бы его взял, лето сожрало весь воздух. С трудом удается подняться с кровати, да и какой там сон, когда и ночью такая жара. С трудом идешь по улице. Ну и куда спрашивается можно пойти летом?
В греческое кафе, принять пару банок пива, пока жара тебя окончательно не угробила. Этот грек сверххитрожопый каждый год обещает поставить кондиционер. Лето прошло — забыл обещание. Жаба душит его зимой ставить, простоит без работы заржавеет.
Жарко летом, с ума сойти как жарко, с утра доползешь до кафе Грека, свалишься на стул, из последних сил орешь:
— Ну тащи уже пиво, тащи!
Сидишь пьешь, говорить нет сил. Такая жара.
Наконец Мансур не выдержал:
— Может смотаемся за кордон, пока жара не спадет?
— Куда двинем? — говорит Сами, и вытирает пот рубашкой.
— Может заедем во Францию? Можно тормознуть в Монте Карло, сгонять партийку-другую на зеленом сукне.
— Боже упаси! — говорит Красавчик Анджель, нас же там накрыли со второй колодой…
— Да брось ты, — возражает Мансур, три года назад, кто ж это помнит?
— Сюрприз!!! Там держат специальных людей, вся их профессия — это запоминать физиономии. Сидят по углам, не двигаются, не устают, только запоминают, запоминают. С ума можно сойти, какая у этих сук память на лица.
— Ну и когда тебя вспомнили в последний раз? — спрашивает Сами.
— Полтора года назад, проездом из Рима в Марсель, когда мы навещали пацанов Жужу. По дороге Халифа предложил задержаться в Монте-Карло, метнуть банчок. Ну а почему бы и нет. Вечерком зашли в казино, не успели усесться как следует, как уже подгребает корсиканец, спрашивает:
— Месье, где ваше пальто?
— Сдал при входе, там же, где и все сдают.
— Превосходно, — говорит, — возьмите, пожалуйста, ваше пальто и отправляйтесь домой.
— Да в чем дело? — спрашиваю я их.
— Да прошлый раз ты тут немного нагадил, — отвечают.
— Да что ты говоришь? — вздыхает Сасон, — значит в Монте-Карло стремно.
— Может, Лас-Вегас? — предлагает Молико.
— Боже сохрани! — Подпрыгивает Ахион, не помнишь, как нас замели, когда мы кормили автоматы жетонами вместо монет.
— Думаешь, нас помнят?
— Если французы запомнили, то почему бы и американцам не вспомнить?
Тогда Молико предлагает:
— Поехали в Лейк Тахо, мой приятель там был, говорит, просто ураган.
— А где это Лейк Тахо?
— Америка.
— А казино там имеются?
— Лас Вегас супротив Лейк Тахо, все равно, что плотник супротив столяра.
Тогда Мансур спрашивает:
— Скажите, только правду, из наших там кто-нибудь уже был? Кто-нибудь там уже нагадил?
— Слава Богу, никого не было. Отлично, поехали В Нью-Йорк, навестим команду Профессора, там нам скажут, как до Лейк Тахо добраться.
— Клево, — соглашаются все, — только бы смыться от этого лета, пока жара нас всех не доконала.
В тот же вечер отправляются за Румыном, который продает билеты на самолет за пол-цены. Половину от половины платишь на месте, остальное на платежи. Если попался, гонит бабки обратно, — надежно как в банке.
Хочешь Нью-Йорк, рисует Нью-Йорк, скажешь Франкфурт, изобразит Франкфурт, все, что захочешь.
Добрались до Нью-Йорка, сразу берут такси до ресторана Марселя из Бат Яма.
Только вошли, Марсель выскакивает из-за стойки и попадает в объятия Мансура:
— Смотри как Бог слышит мои молитвы.
— О чем молился?
— Господи Боже, пошли сюда яффскую команду решить мои проблемы.
— Ого, неужели и в Америке есть проблемы?
— И не спрашивай, ещё какие. Сам посуди, купили магазин, вложили все до последних трусов, открыли ресторанчик, мало-помалу начинаем счищать «зеленые». Как в один прекрасный день, что мы видим: какой-то ссаный америкос открывает ресторан точно рядом с нами. И не просто ресторан: за 4 бакса заходишь внутрь и ешь сколько влезет. Не проходит и недели, у нас остается половина клиентов, еще неделя, и у нас четверть. Еще пара таких недель, и мы протянем ноги. Так стоит заплатить вам, ребята, немного "зеленых", чтобы вы уладили мне эту проблему.
— Слушай, оставь нас в покое, — говорит ему Мансур, — люди устали от лета, мы сюда не вкалывать приехали. Почему бы тебе не заказать работу у местных.
— Боже упаси! — говорит Марсель, — с ними начнешь, не знаешь, где кончишь. Каждый месяц будут приходить и говорить, что ты им должен ещё с прошлого раза. Так что сделайте одолжение, возьмите на себя это маленькое дельце.
Не поверите, но в глазах у Марселя стоят слезы. Бедняга в полном отчаянии.
Мансур только выглядит суровым, а на самом деле у него доброе сердце.
