Бен Хетч - Знаменитый газонокосильщик
Описание Джеммы: на три дюйма ниже меня, рост приблизительно пять футов пять дюймов, короткие темные волосы, голубые глаза, худенькая стройная фигурка и маленькая родинка на лице, которая делает ее похожей на панду Джемма собирается вернуться в Шеффилдский университет и заняться психологией (год назад она бросила там отделение классической филологии). Ее мечта — выследить серийного убийцу с помощью психологических методов.
Понедельник, 15 февраляСегодня я приступил к работе в фирме «Монтонс». Краткое описание моих коллег: региональный менеджер Пэм Винс — громкоголосая и амбициозная особа с профилем ведьмы, разговаривая, она так вращает руками, словно те прикреплены у нее с помощью шарикоподшипников, — совершенно мне не нравится. Администратор Бриджит Райтс — деловая, скучная, сидит рядом со мной — абсолютно мне не нравится. Кэролайн Джонс — толстая девица; бодро отвечающая на телефонные звонки, — из разряда особ, которые любят обсуждать своих мальчиков и чужие прически, — совершенно мне не нравится. Линда Парк — чопорная дура с длинной атлетической спиной, личность настолько рыхлая и неопределенная, что на ней можно выращивать кресс-салат, — не вызывает никаких симпатий.
«Монтонс» — бюро трудоустройства для строительных рабочих, и я работаю в отделе найма на временную работу.
Сегодня я занимался проверкой временных рабочих, в основном ирландцев, уже трудоустроенных нашей фирмой. Происходило это следующим образом: я звонил по телефону и спрашивал: «Ну и как у вас дела, мистер О’Лири?» (Далее надо было упомянуть конкретное место, где он трудился.) А мне отвечали: «Отлично, отлично, спасибо».
Вернувшись домой, я пытаюсь наладить отношения с папой — два труженика после тяжелого рабочего дня мечтают о том, чтобы закинуть повыше ноги и уткнуться в телевизор. Я сбрасываю туфли, массирую себе ноги, глубоко вздыхаю и произношу любимую фразу папы: «Уф. Ой-ой-ой. Как я устал. Врагу не пожелаю».
Но папа принимает все за издевку. «Устал?! — произносит он. — Лично я только что отпахал пятнадцать часов. Да ты даже не догадываешься о том, что такое работа. Ты сначала встань в шесть утра, накорми и приготовь ребенка к школе, потом проведи административное собрание, договорись, чтобы вышеупомянутого ребенка забрали из школы, приготовь обед, вымой посуду, прочитай пятидесятистраничный отчет об усовершенствовании работы Би-би-си, а потом рассказывай мне о том, как ты устал».
— Серьезно? — отвечаю я. — По-моему, я и так тебе уже сказал, что устал.
После того, как он требует, чтобы я исчез с его глаз долой, пишу ему ответ на фирменной бланке «Монтонс» и оставляю письмо на его подушке.
Дорогой папа!Хоть я и убежден, что в современном обществе все должны делать роботы, это еще не означает, что я собираюсь бросить работу. Просто мне представляется странным, что человечество может отправить человека на Луну и не в состоянии изобрести робота, который выполнял бы функции консультанта в бюро по трудоустройству. Думаю, что поиск работы для ирландских такелажников требует не большей сообразительности, чем преодоление силы притяжения Земли и погружение зонда весом в несколько тонн в недра планеты, лишенной кислорода и расположенной на расстоянии трехсот тысяч миль от нас.
Искренне Твой консультант по временному найму рабочих Джей Голден. P. S. Что касается твоего справочника, то мне о нем ничего не известно.7 часов вечера.
Чарли тоже решил стать знаменитым писателем и, подражая мне, повсюду носит с собой записную книжку. Сегодня вечером он мне ее показал. Вместо того чтобы фиксировать обрывки разговоров, перемежая их описаниями разных людей для добавления реалистичности, он записывает совсем другое: «На завтрак ел хлопья „Капитан Кранч“, наш учитель географии мистер Ватсон — законченный болван, я хочу, чтобы мне на день рождения подарили бутсы „Сан-Марино“, кассеты про черепашек, которые я видел по кабельному телевидению, и дюжину зверюшек Бини-бейбиз».
В результате он ставит меня в идиотское положение, потому что папа запретил играть в черепашек-ниндзя в доме. Но Чарли напяливает колпак на мою лампу и, надев на себя маску из банного полотенца, начинает изображать Донателло. Я насаживаю на нос рулон туалетной бумаги, потому что я — Би-Боп, коварный наемник лорда Крэнга.
Папа говорит, что его радуют мои игры с Чарли, но он считает, что я мог бы оказывать на него более положительное влияние, и тогда у Чарли не было бы таких проблем в школе.
— Ты — старший брат. И он во всем пытается походить на тебя. Постарайся стать для него примером. Но как бы там ни было, я хочу, чтобы вам было хорошо друг с другом. И ни в коей мере не намерен вам мешать. Но постарайся оказывать на него хорошее влияние. А когда я с тобой разговариваю, попытайся воспринимать мои слова всерьез. И пожалуйста, сними этот рулон со своего носа.
Описание Чарли: шесть лет, низковат для своего возраста, светлые волосы и такие же голубые глаза, как у меня. Дома он носит униформу «Манчестер Юнайтед», а в школе фуфайку, на которой спереди написано «Привет», а сзади «До свидания». Чарли мечтает о том, чтобы выступать за «Манчестер Юнайтед» и сражаться с черепашками-ниндзя против лорда Крэнга и его мерзких бородавочников.
10 часов вечера.
Чтобы не попадаться папе на глаза, я ухожу к Шону и заявляюсь в тот самый момент, когда его ссора с отцом достигает максимального накала. Шон сделал из папье-маше модель Ближнего Востока, чтобы следить за политическими событиями, когда разразится очередной конфликт, и, набрав песка для Саудовской Аравии, случайно просыпал его в масленку.
— Это был даже не песок, — кричит Шон, когда мы оказываемся в его спальне. Перегородка между нею и гостиной очень тонкая, так что его слова рассчитаны на то, что их услышат. — Это был мамин куриный корм.
Мать Шона держит кур, которых он всегда обвиняет во всем происходящем, потому что ему кажется, что она любит их больше. Вполне возможно, что так и есть. У Шона очень странная мама.
Четверг, 16 февраляСегодня из центрального офиса прибыла Луиза, являющаяся моим куратором, которой поручено объяснить мне, чем конкретно занимаются строительные рабочие и что такое теодолит. Судя по всему, мои обязанности будут заключаться в том, чтобы обзванивать строительных подрядчиков. И Луиза не упускает возможности привести соответствующую цитату. «Залог успешной торговли — красноречие, Джей. Но не забывай, что язык у тебя один, а ушей в два раза больше. Вот и используй их в прямопропорциональном соотношении». Эта банальность выводит меня из себя, и я ловлю себя на желании сказать ей: «Луиза, у тебя один язык и никаких мозгов, вот и пользуйся ими соответственно».
В наших анкетах имеется графа о дополнительных требованиях служащих. И кретин, который заполнял ее до меня, вносил туда следующие сведения: «Мистер О’Шонесси любит посещать „Кристал-Палас“», а «Мистер Мэлон интересуется социальными программами». Все это выглядит настолько глупо, что я решаю добавить несколько собственных перлов. Поэтому, переговорив с мистером О’Нилом, я вписываю в соответствующую графу «Никак не может дождаться выходных, так как в эти дни экспериментирует с Вечным злом и пьет кровь младенцев на алтаре, сложенном из человеческих костей. Хотел бы изменить график работы».
9 часов вечера.
Пришло несколько открыток в связи с предстоящей годовщиной свадьбы папы и мамы. Мама умерла в прошлом году в апреле, и, вероятно, папа об этом помнит, так как начинает разговаривать с ней, заснув в кресле.
— Сегодня ей лучше, — произносит он. — Она хорошо спала. И доктор Мейтланд проявляет гораздо большую оптимистичность, не так ли?
Я не сразу догадываюсь, что он говорит о маме и считает, что она все еще жива. Когда я рассказываю ему об этом позднее, он совсем расклеивается и бросается меня обнимать. Он так давно этого не делал, и для меня это такая неожиданность, что я отскакиваю в сторону.
— Мы движемся с разных концов спектра, но рано или поздно встретимся, потому что любим друг друга. Ты невыносим, сын мой, но я все равно тебя люблю, — говорит он и прижимает мою голову к своей груди.
Саре больше всего не хватает маминых звонков по телефону. Она говорит, что ей все время хочется рассказать о каких-нибудь мелочах, она снимает трубку и только тут вспоминает, что мамы больше нет. А мне больше всего не хватает ее умения понимать, что в любом споре существуют две правды. Она никогда не злилась, как папа, и всегда меня оправдывала. Даже если бы я оказался Саддамом Хусейном, угрожающим начать вторую войну в Заливе, скорее всего она бы сказала папе, что такие поступки свойственны молодежи, и лишь потом бы тихо добавила: «Не хочу быть занудой, Джей, но я бы на твоем месте впустила наблюдателей ООН и обнародовала местонахождение заводов, производящих химическое оружие. Нехорошо запугивать гражданское население нервнопаралитическим газом».
