Анхель де Куатьэ - Сердце ангела
В пору умереть. Знание Истины лишается всякого смысла. Лишается. Ты знаешь Истину, но ты несчастлив. Так в чем же тогда ее ценность?.. Неужели только в том, чтобы осознать эту страшную, разоблачительную правду — Истина не даст тебе счастья?
На самом деле ты искал свое счастье, а не Истину. Просто думал, что Истина даст тебе счастье, но это было ошибкой. Вот почему, обнаружив Истину, ты разочаровался.
А в чем же счастье? Где оно?! Отказываясь от Истины, ты озираешься по сторонам. Раньше ты не делал этого, не озирался, ты высматривал — искал Истину и ждал Чуда. А теперь ты озираешься...
И вдруг ощущаешь биение своего сердца. Ощущаешь впервые, потому что прежде ты не слышал его. Прежде ты вообще не жил, ты искал, ты был всегда там. Не здесь, не в своей жизни, а там — куда ты стремился, влекомый поиском.
Отказываясь от Истины, мы видим истинное — мы видим свое сердце. И, увидев его сквозь пугающую бездну своего отчаяния, мы обретаем великую силу — способность видеть чужие сердца, сердце другого человека.
И именно в этот миг, миг этого откровения, человек становится Человеком. Потому что отказ от Истины есть обретение счастья, обретение истинного отношения с другой душой. В этом страшная, парадоксальная и великая тайна Книги Андрея.
Глаза в глаза, биение к биению, жизнь к жизни. Истина мертва, но две жизни рождают Жизнь. В этом таинство и откровение...
Об этом Книга Андрея. Сначала Учитель, разочарованный в жизни, ободряет ученика и дает ему силы. А затем ученик, страдающий от смертельной болезни, идущий к смерти, выносит Учителя из сумрака одиночества на плечах своего духа, своей внутренней силы.
Один с другим, один для другого. Рядом. Единым движением.
И только в конце книги ты понимаешь, что не было ни Учителя, ни ученика, но лишь один человек. Один. И этот человек — ты сам. А драмы героев — не просто повороты сюжета, а откровение наших встреч с самими собой, драмы наших расставаний со своей сущностью. Сначала встреча. Потом расставание. И потом снова встреча, но уже другая. Совсем.
«...Для того чтобы тебя выбрали, прежде всего ты должен сам себя выбрать. Ты должен стать сильным, тогда ты и будешь нужен...»
Книга Андрея — это мифологический пересказ одиссеи нашего душевного совершенствования. Великого пути становления духа — с его кризисами, взлетами и падениями, с его правдой — иногда соленой от слез, иногда горькой от боли, иногда великой и сладостной от завораживающего воспарения духа к Свету и к Великой Радости Жизни.
— Я читал не отрываясь! — буквально прокричал я Андрею при встрече. — Она изменила меня! Это именно то, что мне нужно было прочесть! Это великая книга!
Андрей рассмеялся — весело, добродушно, легко.
— Ну что ж, дело сделано, — сказал он. — Книга нашла своего Читателя. Я счастлив.
Благодаря этой книге я открыл для себя целый мир. Мир внутри меня самого. Мир, в котором началось мое путешествие духа, мои превращения, моя собственная одиссея... Ведь каждый из нас должен пройти этот круг — встретиться с собой и покинуть себя, и снова встретиться, снова найти, но по-другому. Совсем. Через другого, через его сердце.
«...Для того чтобы тебя выбрали, прежде всего ты должен сам себя выбрать...»
Я писал свои книги, вдохновленный Книгой Андрея. Я писал их так, чтобы их прочли многие. Я писал их так, чтобы вы захотели прочесть его Книгу. Я хотел вашей радости. В этом мое желание, моя страсть, мой эгоизм. И теперь наша одиссея подходит к концу... Седьмая печать. Сердце Ангела.
Часть первая. ЭГОИЗМ И ВЛАСТЬ
Иван да Марья.
Они познакомились,
когда ей было семнадцать,
а ему — двадцать.
Сейчас ей девятнадцать,
а ему, соответственно, двадцать два.
Какие-то два с небольшим года,
которые кажутся им теперь вечностью.
Столетием как минимум.
Они и сами чувствуют себя стариками.
Любовь вспыхивает, живет, а затем...
А затем прежние влюбленные
начинают искать поводы для расставания.
Неспособные любить, они ищут
способ разочароваться друг в друге.
Вместо того чтобы говорить
от сердца к сердцу,
о главном — о любви,
они ищут поводы ненавидеть.
— Нет, ты не понимаешь. Ты опять меня не понимаешь! — Иван обхватил руками голову. — Я тебя люблю, Марья! Люблю! Но больше так продолжаться не может! Это невыносимо! Невыносимо!
Марьяна сидела на краешке кресла и не сводила с Ивана печальных глаз. Уже больше часа она обреченно наблюдала за тем, как он в исступлении мерит широкими шагами ее крохотную комнатку. Два шага туда, два обратно. Туда. Обратно.
Вообще это странная закономерность... Люди куда больше, куда настойчивее говорят о любви, о том, что они любят, когда любви становится все меньше и меньше. Словно пытаются загипнотизировать себя — «я люблю, люблю, люблю...»
Марьяна смотрела на Ивана и думала: «Он говорит, что любит меня, но это неправда. Если бы любил, то все было бы по-другому. Но в каждом его слове — "я", "я" и еще раз "я". А меня словно бы не существует. Словно я пустое место. Словно бы меня нет».
— Маруся, неужели тебе это безразлично?! — сокрушался Иван. — Почему ты совсем не ценишь моего чувства?! Неужели ты не понимаешь, что я могу тебя разлюбить?! Понимаешь?! Просто разлюбить! Ты меня потеряешь!
Иван рывком опустился на корточки напротив Марьяны и приблизился к ее лицу. Он не хотел ей этого говорить, но это была правда. Он буквально физически ощущал, как его чувство к ней, его отношение к Марусеньке, Марусе, Марьяне, Марье, Маре — капля за каплей — покидает его душу.
Конечно, было бы правильно не говорить ей этого. Потому что получается какой-то шантаж. Но... Неужели ей действительно абсолютно все равно? Неужели ей действительно наплевать — будут они вместе или нет? Разлюбила?.. Его? Как это гнусно. Глупая, глупая дура!
Марьяна смотрела на него и не могла понять собственных чувств. Что она к нему испытывает? Раньше Иван казался ей очень красивым. Очень. Эти тонкие, но вместе с тем мужественные черты лица. Этот высокий лоб, ямочка на подбородке. Широкие плечи, осанка. Да, он и сейчас кажется ей красивым.
Но он стал совершенно чужим. Красивая, но не родная вещь. Она ему не верит, не доверяет. Она его не любит...
— А ты глядишь на меня злыми глазами, — прошептал Иван, пристально глядя Марьяне в лицо. — И думаешь, что я кругом не прав, что я тебя не люблю.
— Я думаю другое, — тихо ответила Марьяна, опустила глаза и посмотрела куда-то в сторону, без всякой цели, только бы его не видеть.
— Другое?! — лицо Ивана искривилось в злой, высокомерной, пренебрежительной улыбке. — Могу себе представить! Ты меня ненавидишь, да?! Ты думаешь — я предатель, что я подлец, да?! «Другое думает»! Могу себе представить!
— Не кричи, — оборвала его Марьяна.
— «Не кричи»! — едко передразнил ее Иван. — «Не кричи»! А я и не кричу, Мара! Я просто хочу до тебя докричаться, понимаешь?! Докричаться до тебя!
Последнюю фразу Иван проскандировал, словно Марьяна была глухая.
— Ты определись сначала — кричишь или не кричишь, а потом уже говори, — выпалила она, вскочила с места и, чтобы спрятаться от его глаз, подошла к окну и уставилась на улицу.
Город. Огромный город. Насколько хватает глаз — заснеженные дома, новостройки.
Там, далеко внизу, под ногами — машины, люди, сугробы, голые деревья. Все это механически движется, но во всем этом нет и толики жизни. Холод.
Марьяна чувствовала, как ее будто щупальцами огромного спрута обволакивает холодное промозглое одиночество. Словно одевает в свой мертвецкий саван. Она и не жила еще, а жизнь уже кончилась. Может, она и не любила никогда Ивана? Может, не любила, а просто приняла это за любовь? А может, она и не способна к любви?.. Но как тогда жить? Как?!
Сухая судорога плача стала подниматься откуда-то из живота. Отвратительное, ужасное чувство — ты хочешь разрыдаться, расплакаться, даже задохнуться в рыданиях. Но ничего не получается. Ничего! Они встают саднящим комом между животом и горлом и душат, душат, душат...
— Какая же ты холодная, бездушная, — шептал Иван, провожая ее взглядом. — Тебе совершенно наплевать на нас, на наши отношения. Неужели ты сама этого не понимаешь?! Господи, неужели я тебя любил когда-то...
«Он относится ко мне как к юродивой, — эта мысль буквально обожгла Марьяну. — Словно бы я какое-то ничтожество! Как он может так говорить обо мне? На что он рассчитывает? Он думает, что сейчас он оскорбит меня, а я брошусь ему в ноги и буду молить о прощении? Но этого не будет никогда. Я люблю его, но... Я не буду унижаться».
