Владимир Яременко-Толстой - Девочка с персиками
– Ладно.
Мы зашли в "Blaues Cafe" недалеко от Академии Художеств. Там было пустынно. Студенты еще не приехали, а для остальной публики еще не настало время. Кафе обычно наполнялось к полуночи, когда начинали закрываться расположенные по соседству ресторанчики, а народ все еще жаждал выпивки.
Нам принесли мутного пшеничного пива с ломтиками лимона поверх пены, и Карин снова затараторила:
– Еще я хочу сделать видео с хуем. Хуй нажимает на выключатель – свет гаснет, нажимает еще раз – свет зажигается.
– Что ты предлагаешь?
– Я предлагаю, чтобы это был твой хуй!
– Карин, ты же знаешь, что свой хуй я не дам тебе даже для видеосъемки.
– Хорошо, тогда это будет хуй Будилова. Он приедет ко мне в октябре. Я сделала ему приглашение.
– Ты сделала приглашение Будилову?
– Да, я ведь жила у него в Питере. Он сдавал мне маленькую комнатку, а сам жил в большой вместе с женой и дочкой. Теперь я хочу его отблагодарить, пусть приедет в Вену и поживет у меня! Бесплатно.
Ты рад?
– Конечно, это приятная новость.
– Только ты никому не рассказывай об этой идее, я боюсь, что ее могут украсть!
– Глупости, – заявил я. – Кому на хуй нужна такая идея?!
Юра мрачно молчал.
– Я почти два месяца не говорила по-русски. Совсем отвыкла. Надо будет нам с тобой почаще встречаться и разговаривать, не то я все скоро забуду. Дай мне свой телефон, я тебе позвоню.
– Лучше не надо, скоро приедет Будилов, и ты будешь с ним упражняться.
– Идем, – сказал Юра.
– Да, нам надо идти, – сказал я.
Мы расплатились, оставив Карин допивать ее пиво, и вышли на улицу. Стемнело. На небе загорались яркие звезды. Теплый ветер играл в волосах. Сладко пахло прелыми листьями.
Новость о том, что мой старый друг художник Будилов в скором времени объявится в Вене меня воодушевила. В Питере я с ним в этот раз не встретился. Он был в Норвегии. Все лето. Поехал туда, чтобы играть там на гармони – заработать денег на зиму. После того, как он ушел из Александринского театра, где десять лет проработал электриком, это было единственным источником его доходов, за исключением редкой, случайной продажи картин. Если приедет Будилов, тогда мы оторвемся!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мой новый знакомый раскрывает карты. Обувной ряд.
– Простите, что так получилось, – извинился я, с облегчением вдыхая запахи венского вечера.
– Предлагаю перейти на "ты", – предложил мой новый знакомый.
– Охотно, – согласился я.
– Куда пойдем? – спросил он.
– Не знаю, – ответил я.
– Тогда можно пойти ко мне. Купим по дороге пару бутылок вина.
– Удобно? – полюбопытствовал я, быстро прикидывая в уме – не грозит ли мне какая-либо опасность, окажись этот человек, скажем, гомосексуалистом или серийным убийцей.
По комплекции он был заведомо слабее меня, поэтому я сразу же отогнал от себя подобные страхи.
– Конечно, удобно, – отозвался Юра, – я ведь живу один.
– Тогда я согласен.
В Вене не принято приглашать в гости, особенно так сразу, едва познакомившись. В Вене встречаются в кафе или в театре, тщательно оберегая от постороннего взора свой дом и свою личную жизнь.
Оказалось, что он живет во втором районе Вены – в бывших еврейских кварталах, вольготно раскинувшихся между Дунаем и Обводным каналом. Это был почти центр. Нам можно было не ехать на общественном транспорте, а просто прогуляться пешком, что мы и сделали.
– Я живу в очень удобном месте, люблю ходить по городу, не люблю ездить, – сказал Юра.
– Я тоже люблю ходить. В городе важно жить в центре. В Питере у меня есть маленькая квартирка на улице Чайковского. Когда я приезжаю туда, я гуляю целыми днями и ночами. В последнее время это стало непросто. Власти города разрешили парковать машины на тротуарах и на газонах. Поэтому пешеходам больше негде ходить. Особенно плохо зимой, когда приходится проходить под домами, с которых падает лед и сосульки. Каждый день травмы получают десятки людей. Многие погибают, в основном дети…
– Но это же настоящий беспредел! Неужели городские власти ни о чем не думают?
– Конечно, думают! Менты и чиновники думают о своих автомобилях.
Если они стоят на тротуарах, то тогда меньше вероятность того, что их может задеть или поцарапать другая машина. Кроме того, по тротуару можно комфортабельно подъехать к самой двери дома или магазина. Удобно. Они думают о своем удобстве.
– Мне кажется, европейцам подобная логика вряд ли будет понятна.
– Это чисто русская логика. До октябрьского переворота бургомистром Санкт-Петербурга император, как правило, назначал немца. Я читал об этом в путевых заметках Иоганна Георга Коля, который составил путеводитель по России в 1841 году для издательства
"Бедекер". В Москве же назначали градоначальника, причем всегда из русских, поскольку немца, как пишет Коль, там бы не потерпели.
Поэтому в Москве на улицах всегда было меньше порядка…
– Я уехал из России, когда мне было четырнадцать лет, – произнес
Юра с тяжелым вздохом.
– За это время там многое изменилось.
– Надо полагать, что так.
– Тебе надо туда обязательно съездить.
– Знаю, но я никак не могу на это решиться. У меня там никого не осталось. Есть только одна двоюродная сестра где-то в Питере, но я ее никогда в жизни не видел, и даже не знаю ее адреса.
– Ерунда, поедь просто так.
– Просто так я не хочу.
– Хочешь, я возьму тебя с собой? В следующий раз. Это будет зимой. Я собираюсь встречать там Новый Год.
– Может быть, доживем-увидим.
Мы двигались через центр по Роттентурмштрассе, где по ходу ноги в маленькой итальянской лавке купили две бутылки недорогого красного вина "Вальполичелла", перекидываясь неторопливыми репликами.
– Извини, – вдруг сказал Юра. – Я увидел коллегу.
Он повернулся и отошел к остановившемуся немного поодаль человеку странного вида, похожему то ли на спившегося алкаша, то ли на исторчавшегося наркота. Я насторожился и даже готов был уже нырнуть в тесную боковую улочку, но Юра кончил, пожал ему руку и вновь присоединился ко мне.
– Это был Ганс, – объяснил он мне. – Он тоже играет в покер.
Я вопросительно поднял глаза.
– Да, я – игрок, – продолжал он. – Это моя профессия. Так получилось. В детстве играл в шахматы. Очень серьезно. Был даже чемпионом Австрии среди юниоров. Но гроссмейстером так и не стал.
Потом начал играть в карты.
– Я тоже пробовал играть в карты.
– Успешно?
– Вполне. Мы разработали целую стратегию вместе с моим лондонским другом Тимом Гадаски. Я считал карты, а он делал ставки. Но нас довольно быстро вычислили и выгнали из всех казино. Поэтому я не понимаю, как можно быть профессиональным игроком.
– А во что вы играли?
– В "Black Jack".
– Все ясно. От вас просто поспешили избавиться, увидев, что вы играете по определенной системе и выигрываете.
– Но мы специально играли очень осторожно и по маленькой.
– Это не имеет значения. Казино не нужны люди, которые выигрывают.
– А как же тогда играешь ты? Или ты все время проигрываешь?
– Я играю в другую игру. В покер.
– А какая разница?
– Разница очень большая. Вы играли против казино. Я же играю против игроков. В этом случае казино берет себе с каждой игры по два процента и не заинтересовано в том, чтобы избавляться от игроков, в независимости от того, выигрывают ли они или проигрывают. Таких игроков как я, они наоборот любят и уважают. Таких же как ты с твоим другом – гонят взашей.
– А-а-а, теперь я кое-что понял.
– Однако я не советую играть в покер тебе! Лучше даже не пробуй!
В этом деле слишком много профессионалов. Есть бывшие шахматисты. Я, например, ничем другим больше не занимаюсь. Только этим. Нужна полная концентрация. И не только во время игры, но и в жизни.
– И ты всегда выигрываешь?
– Нет, не всегда. Я люблю рисковать, повышать ставки, идти на блеф. Иногда теряю контроль над собой. Когда везет, хочется выиграть больше и больше, трудно остановиться. Тем не менее, я дважды был миллионером. Один раз три дня, другой раз – почти две недели.
– Почему же так недолго?
– Я не мог остановиться. Знал, что надо, но не мог.
– А зря.
– Знаешь, я не мог бы быть просто миллионером и не играть.
– А я бы, наверное, мог.
– Мы – разные люди.
– Да. Хм… Может, научишь меня играть?
– Нет.
– Мне бы очень хотелось.
– Я сказал – нет.
– Ладно.
– А фильм был дерьмовым!
– Да, дерьмовым был фильм, что и говорить! Хорошо, что хоть не заплатили. А то обидно бы было.
– И не напимнинай! Я думал хоть что-нибудь интересное для себя подсмотреть, но ничего полезного там не увидел. Он из жопы высосан, как и все советское кино…
– Ты прав. Но это еще ничего. Меня особенно раздражает претенциозная суходрочка – псевдо-интеллектуальные ленты
Тарковского, Германа, Сокурова и им подобных… людей, которым на самом деле нечего сказать, но хочется показаться умными… кино для себя…
