Алеся eprst2000 - Было такое...
Короче, я решила открыть глаза миру, что Мария Исааковна еврейка. То есть посчитала, что если в материале про такую женщину этого не написать, то редактор сочтет, что я свою работу не выполнила. И получится тогда слюнявый материал про женщину, которая пятьдесят лет дирижирует хором мальчиков.
При этом Мария Исааковна мне была абсолютно симпатична. И материал про нее я закончила трогательно: «Я каждый раз смотрю передачу «Жди меня». Я хочу, чтобы меня тоже кто-нибудь нашел».
Она мне рассказывала: «Сколько раз я открывала людям душу, а они в нее плевали. Мне скажут «Машенька», а я думаю, что хороший человек». И я так плавненько, выискивая нужный момент, спросила ее про еврейство. Она и ответила: «Я ненавижу евреев. Мне папа говорил: «Маша, есть евреи, а есть жиды. Никогда не будь жидовкой!».
О! Это было как раз, то что нужно!!! Я принесла ей материал на согласование, она спросила: «А может не надо, про это?» — «Как же не надо? Надо!»
После публикации в редакцию пришел еврей. Он принес письмо от комьюнити евреев нашего города. Там было написано, что я их оскорбила. Он смотрел очень-очень пронзительно. Как-то внимательно. Как-то изнутри смотрел. Взгляд очень ласковый, а внутри он меня ненавидел. Он даже чувствовал свое превосходство надо мной. И я тогда поняла, кто такие евреи.
И еще оказалось, что в музыкальной школе работает очень много евреев. Они вызвали Марию Исааковну на педсовет. Туда же хотели вызвать нашего редактора. Я была той самой, которая сказала «Машенька» и плюнула ей в душу.
В третий раз я была виновата еще сильнее. Я вообще ничего не написала. Редактор отправил писать про ветеринара, у которого тоже был юбилей. Тетка, которая меня встретила у порога ветклиники, поздоровалась и заплакала. Оказывается, что у них гад-начальник уволил какую-то хорошую девочку и теперь встретившая меня тетка плачет от каждого слова.
Я не помню как звали того ветеринара. Я только помню, что он не хотел давать интервью, искренне считая, что ничего интересного мне рассказать не сможет. Знаете, такой скромный и честный дед. Помню, что у него было два сына. И все. Еще помню, что обещала придти к нему на повторное интервью. Я тогда ходила к каждому человеку по два-три раза и еще задавала дополнительные вопросы по телефону — хотелось раскрыть человека. После третьего интервью и пятого звонка человек совершенно определенно раскрывался. Он, наверное, так привыкал, что уже чувствовал за собой право хамить и деликатно посылать.
Я пообещала тому деду, что приду еще раз, что напишу.
И ничего не сделала. Я тогда выходила замуж и уезжала в другой город.
Мне рассказывали, что он долго не соглашался на интервью. Это его сотрудники уговорили. В честь юбилея.
Я до сих пор боюсь, что он мог подумать: «Пришла журналистка, поговорила со мной и поняла, что писать в сущности нечего. Такой уж я человек».
Стыдобища. Если бы у меня были большие уши, я бы сгребла их в кулак и закрыла ими лицо.
Так я была виновата три раза.
Действительно, стыдно.
Ненавижу журналистов.
2004-06-22
А ветерок такой теплый, ласковый, а рассвет такой сказочный, розовый, и лежишь ты, пряник недоеденный, посреди пустого стола мироздания и думаешь тихо про себя: Родина моя ненаглядная, как же прекрасна ты у меня! Как же счастлива я, будучи у тебя!
2004/07/14
Было такое…
Родители моего папы жили в райцентре Шипуново. Он часто к ним наведывался, и как у каждого шофера у него тоже были свои традиции. Где-то посредине трассы между Барнаулом и Шипуново стоит береза. Вокруг поля, поля. И летом и зимой поля. А она стоит одна — важная, но ровно настолько, насколько вообще может себе позволить береза. Это ж не дуб и не ель какая-нибудь. Веточками дрожит, листиками переговаривается. А где-то далеко в лесополосе другие березы кучкуются — шепчутся, завидуют. В общем стоит она такая — коммунистка. И отец каждый раз, когда мимо проезжал, делал два гудка. Привет, мол, тебе, красавица. А она кивает, качается. И так всегда — проедет мимо, поприветствует. Говорил, что есть у него к этой березе какой-то особый разговор и не может он понять почему.
И вот как-то вез он деда моего из Барнаула в Шипуново, тот на обследование в город приезжал. В дороге заговорился, редко все ж таки с отцом-то виделся, и вдруг понял, что проезжает мимо той березы, а побибикать-то и не успел! Аж сердце замерло! Десять лет ездил и чтобы хоть раз здравствуй не сказал — да никогда! А тут такое. Сидит и молча расстраивается, аж разговор прекратил. А дед вдруг говорит: «Слыш, сынок, там березу мимо проезжали. Помню, что когда мы эту трассу строили, асфальт клали, то все начисто рубили, а я ее как-то сразу приметил. Она и статью-то всегда была другая. Ну и упросил мужиков, чтобы оставили. Береза-то и не сильно мешала, но от бригадира влетело. Ишь как… До сих пор стоит. Давай вернемся, я посмотрю».
Отец никогда не знал про эту историю. Они вернулись, дед ее гладил, приговаривал что-то, конечно, заплакал, водки попросил.
Представляете такое?! Отец аж вспотел.
А дед умер через день после той поездки.
Папа с мамой не живут вместе. Отец запился окончательно, из города уехал в то самое Шипуново, от него нет никаких новостей. Он меня часто обижал. И дед меня не любил. Но когда я вспоминаю про ту березу, то все-все им прощаю.
2004/07/15
Прислушайся к голосу разума! Слышишь? Слышишь, какую хуйню он несет?
2004/10/14
Моя любимая жвачка — Donald. Если бы сейчас продавали — все бы скупила. У нее был классный запах, просто супер. И надувалась она лучше всех.
Donald — это первое, что появилось в нашем городе. Торговали им почему-то только цыганки. В прозрачной целлофановой упаковке умещалось десять штук. О том, что можно получить целую упаковку не могло быть и речи. Donald стоил рубль, хлеб — 24 копейки.
Во дворе ходили страшные слухи, что цыганки сами делают эту жвачку и подмешивают в нее наркотики. Эти злостные действа им приписывались просто так, мол, они это из вредности делают. Когда мы подросли, стали уже соображать: цыганки подмешивают наркотик, чтобы мы стали зависимыми и покупали бы жвачку чаще. Нехило так — наркотики по рублю? А потом я еще слышала, что одна девочка говорила, как ей рассказывала другая девочка, которая знает еще одну девочку, они в параллельных классах учатся… Так вот. Я слышала, что цыганки вминают в жвачку лезвия. Типа тоже из вредности, чтобы мы тут все порезались нахрен.
Потом появилось Turbo. Ооо… Мне папа привез Turbo. Отличие от Donald в том, что там были вкладыши про машинки. Типа жвачка для крутых пацанов. Она была не такая тягучая, как Donald и не очень-то нравилась мне. Пришла с нею в класс, показала мальчишкам вкладыши. Что тут началось! Другому мальчику мама привезла из Болгарии вставные челюсти (типа как у Кинг-Конга). Это было вообще нереально круто. Мальчик провожал три дня до дому и просил выменять уже поюзанную мою жвачку на эти челюсти. Мальчика звали Денис Бутузов.
А еще у нас во дворе жил мальчик Женя Зубцов. Его очень любила моя подружка, а Женя очень любил меня. У Жени папа работал на дефицитном складе. Однажды он принес ему жевательную резинку, которая выдавливалась из тюбика как зубная паста. Я такого никогда не видела. Весь двор сбежался смотреть, лучшим друзьям он давал только понюхать. Мы как раз с дачи возвращались, я переоделась и вышла во двор. Он подошел и подарил мне этот тюбик. Думаю, что мой нынешний муж меня так не любит.
Помню, шла по улице, вижу — в луже валяется обертка от жвачки. Ууу, сердце аж защемило. Я поймала себя на мысли, что это кощунство! Как же так…
А те челюсти хранятся у меня до сих пор.
2004/12/02
Гостьи из будущего
Как это все умиляет и трогает… Когда девушки спрашивают друг у друга: «А кто пользуется зимой увлажняющим кремом для век?» И ответ: «Я пользуюсь всегда».
Для меня это все так непостижимо… Только поймите правильно.
Оказываясь в парфюмерных магазинах и косметических лавочках, я, конечно, западаю на всякие флакончики и бутылечки. Хочется все потрогать, понюхать, мазнуть… И еще хочется, чтобы молоденькая продавщица, пахнущая детским шампунем «Кря-кря», вводила тебя в транс своим: «Это увлажняющий ночной крем с экстрактами миндального масла, абрикосовой выжимкой и витаминами A, D». А ты ее спрашиваешь: «А витамин B в нем содержится?» Она ответит: «Нет…» А ты возьмешь и расстроишься. Или лучше так. Чуть брезгливо и равнодушно поставишь крем на полочку. Мол, извините, без витамина B никак…
Девушки-консультанты в магазинах так вкусно рассказывают о креме для рук, что хоть сейчас хватай его и ешь ложкой. Да. Большой ложкой, черпая аккуратно, стараясь захватить больше крема и потом слизывать с краев баночки самое вкусненькое. Затем облизать с пальцев ароматное миндальное масло, а с крышечки доесть кусочки абрикосовой выжимки. В конце чуть закатить глаза, откинуться и выдохнуть: «Ммм, отменно».
