KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Махмуд Теймур - Синие фонари

Махмуд Теймур - Синие фонари

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Махмуд Теймур - Синие фонари". Жанр: Современная проза издательство -, год -.
Перейти на страницу:

Мы испытывали тяжелый гнет, мы задыхались от унижения. Мандат, навязанный нам оккупационными властями, позорная зависимость от иностранной державы ярмом висели на нашей шее. Мы роптали, не скрывая своего возмущения. И хотя вокруг нас жизнь кипела, мы, граждане своей страны, чувствовали одиночество, уныние и опустошенность. У себя на родине мы оказались чужими! Хозяином был иноземный солдат. Пришельцы держались спокойно и уверенно. Нам же, коренным жителям, оставалось лишь подлаживаться к ним. Чтобы подняться выше по общественной лестнице, завоевать уважение, нужно было первым долгом одеваться по-европейски и, пересиливая себя, говорить на чужом языке.

Я и сегодня помню слова мальчишки, который иногда чистил нам ботинки, когда мы сидели в своей кофейне. Как-то он с горькой усмешкой сказал: «Мне бы хоть разок побыть «хавагой»[7], а там можно и помереть!»

II

Мы собирались обычно по вечерам в кофейне на Набережной Восточной гавани. Почти никому из нас не было и двадцати лет.

Усевшись, как обычно, за крайний столик на тротуаре, мы пускались в обсуждение последних новостей. Обмен мнениями проходил живо, но с оглядкой и вполголоса, к тому же, конспирации ради, собеседники старались выражаться иносказательно и весьма туманно.

Несмотря на преследования, мы пытались оказать хоть какое-то сопротивление оккупантам и настойчиво призывали соотечественников бойкотировать их. Нужно сказать, что нам изрядно мешали люди колеблющиеся и малодушные, а также торговцы и все те, кого бойкот отнюдь не устраивал, так как немедленно сказался бы на содержимом их кошельков. Однако это нас не останавливало. Мы считали, что исполняем патриотический долг; нас не смущало то, что на первый взгляд большой пользы наша деятельность не приносила.

Своим предводителем мы избрали аль-Итра, который был самым старшим среди нас, и беспрекословно ему подчинялись. Он принадлежал к консервативной, весьма религиозной семье, был женат, имел детей и любил пофилософствовать. Говорил он хорошо, пересыпая речь стихами и образными сравнениями.

Все мы восхищались его красноречием и ценили его энтузиазм, однако, когда он пускался в нравоучения, невольно переставали его слушать и погружались в свои мысли, устремив взгляд на море. Вокруг нас царил полумрак. Набережную освещало лишь несколько синих фонарей, которые, как щит, заслоняли нас от вражеских подводных лодок и прочих опасностей, грозивших с моря.

При свете этих затемненных фонарей мы и наслаждались вечерним покоем и влажным дыханием моря, расположившись за столиком в облюбованной нами кофейне. Сквозь зевоту внимали мы поучениям нашего друга аль-Итра: «Будьте благочестивы и набожны! Вера дает опору в жизни. Храните ее и просите Аллаха указать вам правильный путь». Здесь он приводил слова поэта:


Пусть смерть неизбежна, ты перед ней не дрожи:
Встречай ее смело, голову выше держи.


И еще:


И высокое происхожденье не избавит от униженья.
Только в смертном бою с врагом, в борьбе для тебя спасенье.


Бейт[8] следовал за бейтом, а нами овладевала тоска — вывести нас из уныния, вернуть к жизни могла теперь лишь «она». Да, только «она»!.

Она возникала перед кофейней в синем полумраке, окутанная таинственностью, очарованием и соблазном. При ее появлении все взоры обращались к ней, и даже наш блестящий оратор умолкал.

Черная мулаа[9] подчеркивала стройность ее девической фигуры. Высокие каблучки сообщали походке особую грациозность.

В то время редко можно было встретить египтянку, расставшуюся с покрывалом, поэтому в каждой женщине, отважившейся на подобный шаг, нам чудилась какая-то особая пленительность.

Она шла, гордо подняв голову, не оборачиваясь, спокойно и уверенно, как идет газель по лесной чаще.

Лицо ее было прелестно. Она никого не удостаивала улыбки и только изредка тихонько улыбалась сама себе.

Она была женщиной легкого поведения, «ночной птичкой». И если по ее виду нельзя было этого сказать, то лишь потому, что держалась она весьма скромно и не выставляла свою красоту напоказ.

Мы провожали ее глазами, и еще долго после того, как она исчезала во мраке, пребывали в сладостном полузабытьи.

Очнувшись, мы снова слышали голос аль-Итра, говорившего, впрочем, без большой уверенности:

— С этим непотребством надо бороться — бороться в первую очередь, прежде чем с англичанами! Необходимо очистить страну от скверны!

Но мы пропускали его слова мимо ушей. Взоры наши были обращены к морю, и перед нами продолжал витать образ девушки в мулаа.

Она исчезала так же внезапно, как и появлялась, да и видели мы ее далеко не каждый день. Сидя с приятелями, я постоянно с нетерпением ждал ее и, если она не показывалась в обычное время, впадал в уныние и тревогу.

III

В тот вечер мои друзья опаздывали, и я сидел в кофейне один. Некоторое время я наблюдал за прохожими и, еще издалека увидев ее силуэт в синем свете фонарей, стал следить за ее приближением.

Мне казалось, что на меня повеяло ветерком, напоенным ароматами дивных цветов. Она пристально посмотрела на меня загадочными, томными глазами и приветливо улыбнулась. В следующее мгновение мрак поглотил ее, и сколько я ни напрягал зрение, разглядеть ее в ночной тьме не мог.

И вдруг будто какая-то сила толкнула меня. Подгоняемый страстью, я последовал за ней… Догнал… Видимо, она услышала, что я иду по пятам, но не обернулась и невозмутимо продолжала свой путь. Я шагал рядом, вдыхая аромат ее духов.

От смущения я лишился дара речи, чувствовал себя глупым мальчишкой и ненавидел себя за это.

Вдруг она тихо спросила:

— Где твои друзья?

— Задержались что-то.

— А ты не боишься, что они тебя засмеют?

— Нет.

— И хочешь пойти со мной?

— Если позволишь.

— Что ж, пойдем!

И она взяла меня за руку. От ее прикосновения у меня по телу побежала дрожь.

Мы свернули в какой-то глухой переулок. В непроглядной тьме угадывались фигуры одиноких прохожих, неслышно, словно тени, бредущих куда-то. Из окон одного из домов доносились хмельные голоса и бравурная музыка.

Мы направились к этому дому, но у двери столкнулись с английским офицером, который, как призрак, возник перед нами из темноты.

Он радостно приветствовал мою спутницу. Она поспешно отпустила мою руку и заговорила с ним по-английски. На губах ее играла нежная улыбка, голос звучал ласково.

— Прошу извинить, но сегодня я занята… — торопливо бросила она мне, взяла офицера под руку и исчезла с ним в дверях.

Я остолбенел от гнева. Что делать? Надо было вломиться в дом и вырвать ее из объятий этого нахала. Однако я не двигался с места…

Плюнув в сердцах и призывая страшные кары на головы английских офицеров, я направился к морю. Переулок отверг меня.

Я шел, бормоча проклятия. Подумать только, какую глупость я чуть было не совершил! Нет, ноги моей больше здесь не будет! Влажный морской ветер обвевал мое пылающее лицо, и я шагал ему навстречу вдоль набережной, не разбирая дороги, сам не зная, куда иду…

В конце концов я оказался в кофейне, где за столиком, как всегда, собрался наш кружок. Заняв место, я поспешил принять участие в общей беседе. Говорил я очень пылко, с энтузиазмом и, мстя за испытанное унижение, отчаянно поносил англичан. Я даже уговаривал друзей перейти от слов к делу.

В этот вечер я был так красноречив, что совершенно затмил нашего присяжного оратора аль-Итра.

IV

Шли дни. Меня одолевали противоречивые чувства: я так жаждал увидеть девушку в мулаа и в то же время решил вырвать ее из сердца, вычеркнуть из памяти! За все время я ни разу не встретился с друзьями, как мне ни хотелось с ними посидеть и поговорить! Наконец я не выдержал и снова присоединился к ним, придумав что-то в оправдание своего отсутствия.

Как и прежде, темой нашего разговора были действия германских подводных лодок против союзных флотов. Все мы желали победы Германии над Великобританией и ее союзникам.

Однако аль-Итр рассуждал иначе:

— Поймите, друзья, поражение англичан ничего не изменит. Уйдут англичане, им на смену тотчас же явятся солдаты императора Вильгельма. Немцы не постесняются прибрать к рукам бывшие владения поверженного врага, и нами по-прежнему будут помыкать иноземцы…

Рафат мрачно посмотрел на него:

— Выходит, нашей стране всегда суждено оставаться под чьим-то сапогом? Но ведь это ужасно!

— Невыносимо… — проскрипел Мамун. — Я готов стать гражданином какой угодно другой страны, более достойной и уважаемой…

— И тебе не стыдно так говорить? — обрушился на него аль-Итр.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*