The офис - Донцов Андрей
– Куклы у тебя чудные такие, – буркнул он ей на прощание, но не был уверен, слышала она или нет.
«В куклы мне с ней некогда играть», – рассуждал Борюсик, набирая ход как большой пароход перед получасовым заплывом до метро. Он был очень доволен. Счастьем он это назовет, когда на работе все узнают, что теперь у него есть любовница. А пока это было лишь душевным удовлетворением высокой степени. Он шел и улыбался. Все так хорошо сложилось. И первое свидание, и алиби, на которое он даже подумывал наложить патент и продавать другим мужикам за деньги.
Зачем трубить жене, когда у вас происходит повышение зарплаты? Или индексация, как там это правильно называется… Не спешите делиться этой радостной новостью. Скажите, что на работе трудности, а в ближайшее время ее можно и вовсе потерять, поэтому вы нашли еще подработку: ведете в пригороде уроки по информатике в вечерней школе, например. Денег немного плюсом, но ведь, милая, – у нас каждый рублик на счету.
Купите учебник по информатике, штудируйте его по вечерам, а сами вспоминайте, как развлекались на «последнем занятии». Если, конечно, вы – настоящий мужик и вам есть с кем развлекаться.
Борюсик чувствовал себя мужиком настоящим.
5
Счастье Борюсика длилось месяц. До первой ее зарплаты.
За этот месяц он занимался сексом столько, сколько не занимался за всю предыдущую жизнь. Чего уж говорить об оральном!
Отсосать два раза за вечер не представлялось для Ангелины чем-то затруднительным. Жена тратила на это от года до полутора. А последние три и вовсе брезговала.
Дважды он склонял Ангелину к минету на работе.
Первый раз как положено, запустив под стол, открыл какие-то серьезные файлы и пытался сосредоточиться на них. Специально затрудняя ей задачу и растягивая свой мужской триумф. Он знал, что она не позволит себе вынырнуть на поверхность, не окончив своего дела, – эта женщина была прекрасно воспитана и не боялась никаких трудностей. Настоящая сибирячка.
Второй раз он обманул ее, сказав, что запер дверь, а сам лишь повертел ключом туда сюда. И публичное признание настигло его в виде вошедшего в кабинет айтишника Веселова.
Борюсик стоял спиной ко входу, сверкая своими огромными прыщавыми дынями, а проводящая третью неделю в Москве практикантка, как и подобало, стояла перед ним на корточках, держась руками за его колени.
Веселов, надо признать, и сам был маньяком еще тем. Над его столом висели таблички примерно следующего радикального содержания:
Айтишник в первую очередь – ваш сексуальный господин, а уж потом – пьяная скотина.
Или, например, такая:
За хороший минет – хорошая клавиатура.
Ну и разная прочая белиберда, смачно сдобренная порнографическими иллюстрациями, на которых пухлогубым блондинкам было едва шестнадцать.
Так что стоит ли говорить, что на следующее утро Борис принимал поздравления от всего офиса. Наконец-то и он мог бросать эти фразы в курилке. Ради них он даже купил себе пачку сигарет: «Ну да. Надо как-то помогать девочке устраиваться в жизни…» Или что-нибудь вроде этого: «Девчонке захотелось чего-нибудь сладенького, разве я мог ей отказать?»
Он выжимал максимум из своего положения.
Счастье оборвалось внезапно. Как и следовало ожидать, в тот самый момент, когда казалось, оно будет вечным. Ангелина очень быстро освоилась на работе, нашла общий язык с начальником и – как только страх потерять место перестал над ней довлеть – порвала с Борисом. Довольно деликатно и мягко.
В очередной раз («в очередной», это говорилось в курилке, а на самом деле лишь в третий) поставив девочку перед собой на колени и позволив ей «немного поиграться с любимой штучкой», он, начитавшись в Интернете статей про мужские эрогенные зоны, повернулся к ней спиной и громко скомандовал:
– Ягодички поцелуй!
Именно командный тон и должен был, по словам автора последней прочитанной статьи гламурного мужского журнала, стать залогом успеха и наслаждения.
С каким же удивлением он услышал в ответ уставший голос Ангелины:
– Пошел ты, Боря, на х..!
Быстро развернувшись, он пытался было восстановить пошатнувшееся счастье мироздания… но ничего не выходило. На все жалобные уговоры: «Ну хотя бы последний раз, Гелечка…» – она твердо заявляла: «Нет!»
И этим «нет» своим она сполна отомстила ему за все. Это «нет» было подобно кинжалу. Ох, если бы он хоть попытался как-то наладить с ней нормальные отношения: в театр бы сводил или в Третьяковку, – может, счастье и продлилось бы подольше, но все двадцать шесть дней он думал только об одном и том же и делал только одно и то же…
6
Веселов давно хотел пошутить над своими коллегами ярко и красочно – чтобы запомнилось на всю жизнь. А тут еще со стороны финансового директора пошли намеки на увольнения. Ну были закуплены два цветных принтера, хотя ровно столько же маялось без дела в филиалах. Ну и что – это повод чинить разнос на собраниях?
Значит, пора уходить. И, значит, пора пошутить. Так, чтобы они все запомнили надолго. А кое-кто и навсегда запомнил: «Дождетесь вы у меня годового бонуса… Я вас всех поздравлю с Новым годом, падлы… Всем настроение улучшу до предела…»
Систему отправки корпоративных сообщений через Интернет и ключи к ней Веселов знал. А над чем еще шутить, как не над этим? Сообщение придет каждому прямо из головного голландского офиса – попробуй не поверь такому.
У Бориса в штанах раздался жалобный писк прямо во время вечернего семейного картофелеедства. Это телефон. В кармане брюк. Писк был всеми услышан. Он был не санкционирован. Что это еще за вечерние сообщения?
«Если это Ангелина вдруг? – подумалось Борису с надеждой и тревогой. – Что сказать?»
Полученная СМС-ка гласила:
Прошу принять во внимание, что годовой бонус по вашему SBU не будет выплачен, как предполагалось ранее, ввиду неудовлетворительных финансовых показателей компании в целом.
Подпись: Генеральный менеджер по странам Восточной Европы и Балтии Херки Ларссон.
Борис настолько опешил, что зачем-то – сам того не ведая – пробубнил эту информацию вслух. Визг, который раздался вслед за тем, как он гробовым голосом прочитал полученное сообщение, трудно описать словами, ибо в нем ничего человеческого не было вовсе.
Чтобы как-то разрядить неприятную предреволюционную ситуацию, Борюсик подбежал к шведской стенке и начал остервенело делать упражнения на пресс. Но что бы он ни делал со своим животом, тот не уменьшался ни на дюйм. Только после месяца изнурительных тренировок в момент новогодних и отпускных каникул вместо круглого становился бугристым и бесформенным как старый мяч. Сейчас Борюсик просто рвал себя на части, чтобы унять дикую ярость, бушующую внутри. К нему бы лучше не подходить в этот момент… Не подходить лучше совсем…
Жена вбежала в комнату, подобно спасающемуся от пожара слону, и с криком «Что, не будет? Не будет денег?» пнула его в то самое место, которое он так старательно тренировал. Легких ударов в той весовой категории, в которой находилась вся дружная семья, – не было. Животу стало очень больно.
А Борюсику обидно. Очень досадно где-то под большим и уставшим сердцем.
А тут еще нарисовалась теща с испуганной физиономией и диском от штанги в руке:
– Что, зятек, по миру семью пустить решил?
С этими словами теща медленно перегруппировалась в позу известной скульптуры дискобола.
– Зае…ли ваши Олимпийские игры! – заорал Борюсик и, поднявшись на ноги, что есть силы толкнул жену в грудь.
Случилась авария, как если бы тяжелый КамАЗ отъехал назад и врезался в стоящий за ним автокран. У автокрана-тещи от соприкосновения с затылком дочери кровь пошла носом, и довольно обильно.
– Для симметрии! – крикнул Борюсик и два раза плюхнул жене кулаком по лицу, стараясь угодить в шнобель.
Раздался вой. Страшный вой для любого панельного дома. Когда жилы стонут у всех от первого этажа до девятого. На крик двое старших сыновей закрылись в своей комнате, а Денисик выбежал в коридор.
